[505x320]
Сетевые практики ненависти. Смешно до смерти

То, что у печатного слова есть сила – нам давно известно. Гомофобные материалы в газетах и на телевидении влияют на формирование общественного мнения (особенно если речь идет о темах, где умами правит ханжество и невежество), а оскорбления наносят душевные раны, пусть невидимые, но тем не менее ощутимые. С Интернетом все сложнее: информационное пространство без центра власти, редакционного совета и начальников, мир потоков информации, многоголосья и безграничных возможностей общения. В Интернете нет цензуры (вернее, ее меньше и она порой невидима), зато есть иллюзия свободы. В том числе, свободы ненавидеть.

О смехе, юморе и сарказме написано немало исследований, в том числе, об отношениях между юмором и агрессией. Зигмунд Фрейд, например, считал юмор некой заменой враждебности, некой виртуальной битвой, в которой находит выход душевная агрессия, не превращаясь, тем не менее, в агрессию физическую. Зато Кульпана Сешадри-Крукс, исследователей бессознательных структур расизма, утверждает, что расистские шутки далеко не всегда нейтрализуют враждебность, скорее, они даже усиливают ее, приводя агрессию в движение. Энергия агрессии, как материальная субстанция, переливается из одного контекста в другой, от одного субъекта к другому. Подобный механизм свойственен не только расистским шуткам, но и вообще ненависти к «другим», иным. Ненависть, нередко заложенная в юморе, имеет удобную защиту – культурный консенсус о «невинности» шуток. «Я пошутил» как будто бы снимает с обидчика и вину и злое намерение.

А в случае с юмором, «переливающимся» в сети из одного журнала в другой, есть ещё один немаловажный момент: границы между «просто шуткой» в Интернете и настоящим, физическим насилием, обозначить совсем нелегко. Как мы должны относиться к картинкам снайпера, целящегося в гей-парад? Как неудачную, жестокую шутку? Как подстрекательство к насилию? А может, Интернет-пространство - это такое кривое зеркало, в котором отражается лицо общества и самые тёмные его порывы?

Ненависть к ненависти липнет, или беда не приходит одна

"Как работает ненависть? Каким образом она сводит вместе одних, и противопоставляет их другим?" Этими вопросами Сара Ахмед, современный британский философ феминизма и анти-расизма, начинает главу о ненависти в своей книге "Культурная политика эмоции". Описывая работу ненависти, Ахмед замечает, что в её основе находится инверсия: ненавидимый представляется угрозой, а не жертвой. Жертвами, в свою очередь, становятся ненавидящие. Ненависть создаёт нарратив, в котором субъект якобы находится под угрозой неких других –других, которые не только угрожают отнять что-либо у угрожаемого (его работу, безопасность, благосостояние, моральные устои), но и полностью занять его место.

В случае с гомофобными заметками, действително был неоднократно высказан страх, что сексуальные меньшинства могут якобы отнять у большинства всевозможные привилегии (которые гетеросексуальным большинством даже не воспринимаются, как таковые, а видятся, как данность): гражданские права, брак, возможность иметь детей, и даже – о ужас! – влияние на умы молодёжи. Помните, как одним из наиболее часто повторяемым доводом был довод о растлении малолетних в гей-клубе? Обеспокоенные родители систематически подменяли понятия: страх, что однополые отношения предстанут легитимным вариантом нормы, они представляли как сексуальные домогательства вожатых и моральное растление молодёжи.

Подобная инверсия придаёт легитимность ненависти,так как ненависть, напоминает нам Ахмед, нередко переименует себя в любовь (мы не ненавидим, мы любим – наших детей, страну, веру, моральные устои и т.д.), или оправдывает себя любовью (мы ненавидим, потому что любим, и это то, что сводит нас вместе).

Однако беда не приходит одна. Ненависть, как правило, направлена не на один образ угрозы, а одновременно на несколько (например, моральным устоям угрожают не одни лишь сексуальные меньшинства; безопасность и благосостояние могут "отнять" не только, и не одни, геи). Вернее, как утверждает Ахмед, ненависть распределяется среди нескольких образов (евреи, левые, чёрные, эмигранты, геи, арабы и т.д.). Эти различные образы – объекты ненависти – связываются между собой как через сходство ("они" все не похожи на "нас", угрожают "нам"), так и через взаимозамещение (левые, как и арабы, угрожают нации; чёрные, как и сексуальные меньшинства, заполняют наши города). Подобное распределение ненависти придаёт ей силу и легитимность: гомофобная ненависть как бы мобилизует армию поддержки, через связь с другими образами.

Ещё один немаловажный аспект работы ненависти, упоминаемый Ахмед и особенно интересный для анализа ненависти в сети, это круговорот эмоций. Эмоции, особенно отрицательные эмоции типа ненависти или отвращения – подвижны. Их сила лежит не в объектах, их вызвавших, а в движении. В сети это, в первую очередь, ссылки, перекидывающие читателя с сайта на сайт, из блога в блог и из коммента в коммент. Однако круговорот эмоций происходит и в процессе обмена комментами, где каждый раунд приносит всё больший накал. Ненависть движется от объекта к объекту, ненависть как бы перетекает из гомофобии в антисемитизм, из него в шовинизм и т.д. и т.п.

Эффект таких дискуссий неоднозначен. С одной стороны, подобного рода комментарии ужасают своей жестокостью, а также дремучим невежеством. С другой, в отличии от официальных средств массовой информации, которые подчиняются правилам и могут быть призваны к ответу, подобные дискуссии невозможно цензурировать (если , конечно, не запретить комментарии вообще). Более того, их участников невозможно привлечь к ответственности. Автора этой статьи в первую очередь интересует вопрос ответственности человеческой. Во первых, из-за многосложных сплетений образов ненависти, гомофобии непросто противостоять, и вот почему: споря с гомофобной ненавистью, но поддерживая - или просто не оспаривая - ненависть к другим (евреям, чёрным, эмигрантам, арабам), мы продлеваем круговорот ненависти вообще, и её присутствие в сети, в частности. А во вторых, культура Интернет-общения одновременно поощряет словесную агрессию ("здесь интернет, здесь и на х... послать могут") и избавляет от ответственности за неё, ведь это "всего лишь" спор или "всего-лишь" шутка.

О противостоянии враждебной речи

Исследователи сетевых практик утверждают, что враждебная - или, азартная – речь наносит вред, в первую очередь потому, что она сама по себе создаёт объект ненависти как нечто низкое и униженное (определённого рода высказывания, типа "Казнить!", "Провозглашаю вас мужем и женой!", "Твоё место у параши!", имеют созидательную силу: провозглашая, они создают – казнь, брак, порабощение). Однако, в отличии от авторов книги "Ранящие слова", Джудит Батлер удтверждает, что эффект созидательной речи вообще, и враждебной речи в частности, неоднозначен и непредсказуем. Батлер утверждает, что враждебной речи необходимо постоянное повторение, цитирование (какой смысл имеет оскорбление, произнесенное один раз?). При этом любое повторение оскорбления неидеально, оно как бы не достигает своей цели, чуть-чуть промахивается, и поэтому вынуждено повторяться вновь и вновь. А промахивается оно потому, что оскорбляемый – не пассивен. Он сопротивляется, отвечает, спорит, смеётся или молчит, но все время избегает уничтожения, которого ему желают.

Кэйт Эйншорн, исследователь враждебной речи в Интернете, считает, что именно эта непредсказуемость и недостижение цели может привести к тому, что круговорот враждебной речи создаёт как насилие, так и возможное противостояние ему (в отличии он последователей Матсуды, Лоренса, Дельгадо и Креншо, считающих, что наиболее эффективная борьба со враждебной речью это ее наказание и/или запрет). В своём видении интернет-общения Эйншорн опирается на французского философа Пола Вирилио, который удтверждал, что в современном мире всем правит скорость, и что в киберпространстве в особенности информация перемещается мгновенно, поэтому ощущение пространства и контекста исчезает, приводя к потере ориентировки. Но если обычная враждебная речь – расистская или гомофобная – как бы выбивает почву из под ног, отнимает ощущение ориентировки, каким может быть её эффект в сети, где ориентировка и так утеряна?

Более того, в сети, где материалы действительно распространяются с немыслимой быстротой, усиливаются и "промашки". Сама Эйншорн около десяти лет назад провела небольшое исследование об американском гомофобном сайте "Бог ненавидит пидоров" (God hates fags). Сайт содержал немалое количество материалов о вреде гомосексуализма, о демонстрациях против секс меньшинств, и многое другое – сегодняшние блюстителе морали, несомненно, порадовались бы. Однако эффект на самих представителей секс-меньшинств был прямо противоположным. Во-первых, он сплотил их в борьбе с гомофобией. Во-вторых, они довольно скоро создали свой собственный сайт- мониторинг гомофобной ненависти. И, наконец, появилось несколько пародийных сайтов, типа ''Бог ненавидит фиги", и т.п.

В заключении своего исследования Эйншорн удтверждает, что повторение и цитирование гомофобной враждебной речи в Интернете может привести не только к усилению ненависти, но и к новым, радикальным способам противостояния ей. Что до радикальных возможностей мониторинга и сатиры, то гомофобы используют те же методы. По крайней мере, сатиры и смеха им не занимать.

Автор статьи: д-р Ади Кунцман, 12/08/2009
источник: raduga.co.il