Автор (с) Чулым

- Миша! Ты где такую кралю раскопал! - глаза Сергея Мироновича похотливо облизнули ладную гибкую фигуру официантки, и он аппетитно пожевал губами. Явный признак высшей оценки стараниям помощника.
Мильда женским обостренным чутьем уловила всплеск интереса главной персоны застолья к себе и, покачивая бедрами, плавно поплыла в голову стола. Их взгляды скрестились, но Мильда грациозно обошла препятствия и не опустила глаза. Стальной взгляд Первого властно притягивал, и в груди сладко заныло - этого мужика ей хотелось.
-Что закажете, Сергей Миронович, - в полупоклоне проворковала Мильда, стараясь, чтобы грудь открылась перед ним в самом выгодном ракурсе.

-Тебя, милочка, тебя бы с удовольствием отведал, - трафаретно по пролетарски пошутил Первый и погладил-ущипнул ее за щечку.
-Я к Вашим услугам, - не отводя глаз согласилась Мильда.
-Принеси мне холодной 'Боржоми', - медленно подвел итог Миронович и выразительно посмотрел на помощника.
Вечером в установленное время в дверь кабинета Первого постучали, и в раскрытом проеме появилась Мильда с подносом традиционного чая. (Настенька, безупречно подававшая чай и себя последние семь месяцев, внезапно заболела животом и ее увезли в родную Юзефовку не-то лечиться, то ли рожать.)
Первый вкусно схлебнул коричневый кипяток, похвалил чай и поинтересовался:
-Как тебя называть, красавица?
-Мильда:
-Я буду величать тебя Милка. Присядь со мной, я не кусаюсь, - белозубо поощрительно улыбнулся и чуть подвинулся, хотя на диване места вполне хватало. -До чего ж сказочно матушка-природа тебя наградила! Как хороша! Глаз не оторвать. Присядь, присядь. Не стесняйся.
Сергей Миронович налил Мильде сладкого грузинского вина и долго любовался, как очаровательные губки окунались в кроваво-фиолетовую жидкость, а щечки румянились от вина и ожидания дальнейших действий нового шефа.
Киров нежно погладил щеку женщины. Его крупные сильные пальцы прошлись по маленькому подбородку, натянув кожу, приоткрыли ярко алые губки за которыми жемчугом блеснули ровные зубки.
Шаловливая мысль блеснула в мозгу прелестницы, и она щелкнула зубами возле пальцев. Рука в испуге дернулась и через секунду они весело смеялись. Лед был сломлен окончательно. Поставив недопитый чай на столик, Сергей Мироныч привлек прислугу к себе и впился в ее полураскрытые уста. Мильда страстно застонала.
Через несколько мгновений она лежала почти голая на диване, а Хозяин восхищенно целовал ее крупные груди, всасывая соски с коричневым ореолом, и одновременно расстегивая штаны. Вошел он в Мильду резко и сильно. Женщина охнула от неожиданности и удовольствия, обвила руками мускулистую шею и прижалась к груди. Минуту они наслаждались телами, осатанело целуясь и разжигая себя. Затем Миронович энергично засновал членом в Мильде, а она темпераментно подавалась ему навстречу. Женщина очень старалась понравиться новоявленному любовнику. Они идеально подошли друг другу, двигая телами в унисон и удваивая тем самим взаимное удовольствие. Миронович не стал растягивать процесс. Убыстряя темп, довел партнершу и себя до желанного пика и ударно разрядился в нее, издав утробное рычание, задергался в такт выбросов спермы. Первые два миллиона головастиков Вождя проникли в Мильду, и она затряслась в необычайно сильном оргазме. Киров любовался результатом работы своего члена и был уверен, что женщина не симулирует оргазм. Симулянток он насмотрелся среди богемы, особенно у балерин:
-Тебе понравилось, Милка?
-Вы прелесть!
Так началась работа Мильды у Кирова. Помимо обязанностей прислуги, основной задачей женщины являлось его сексуальное обслуживание. И Мильда преуспела в этой сфере. Ей завидовали претендентки на член Вождя, ее ненавидели бывшие его фаворитки, ее боялись и искали дружбы его подчиненные.
В постели она была ненасытна и творила чудеса изобретательности, порой совершенно изматывая любовника. Для жены у него не находилось уже ни сил, ни желания.
Однажды, когда Мильда скакала на члене шефа прямо в служебном кресле, зазвенела кремлевская вертушка. Миронович, рукой придержав прыть любовницы, снял трубку:
-Здравствуй товарищ Киров, - с привычным акцентом размеренно прозвучал знакомый голос.
-Здравствуй товарищ Сталин, - ответил отработанным деловым тоном Киров, силой воли восстанавливая сбитое еблей дыхание.
Мильда статуей застыла на члене, стараясь даже не дышать.
-Через три дня состоится расширенное политбюро и у нас есть мнение, чтобы ты поделился опытом индустриализации области. Не забудь дать анализ недостатков.
-Слушаюсь, товарищ Сталин!
-И еще: товарищи докладывают, что ты погряз в любовных... э-э-э, потехах. Это не делает тебе чести и позорит перед партией.
-Коба! - перешел на фамильярно-дружеский тон Киров. - Я предан партии и тебе это известно. Но я еще и мужик. Нормальный здоровый мужик! - Киров задорно подвигал членом в оцепенелой Мильде.
-Мужик? Да? Или кобель?! Ты переебал уже весь Ленинградский театр оперы и балета!
-Коба! Мои мужские слабости, или сила, - Киров засмеялся, не мешают работе. Ты тоже большой ценитель женских прелестей, но у нас разные возможности. Может ты мне завидуешь? - дружелюбно хохотнул Киров и снова энергично провернул членом возле матки Мильды.
-Я не заставляю тебя быть монахом, - не принял навязываемый собеседником тон Сталин, - но ты подумай над моими словами, - и резко положил трубку.
Киров добротно, с какой-то веселой злостью доебал Мильду, влив в нее очередные два миллиона сперматозоидов. Стрессовая ситуация оттянула оргазм Мильды, но кончала она бурно, как никогда в жизни.
Дома ее ждал взвинченный муж. Едва закрыв дверь, Мильда получила сильную пощечину.
-Кировская подстилка! Проститутка! Весь город судачит о твоих шашнях, только я не знаю!
- Ах ты мразь! - прошипела жена, - Валяться неделями на диване без работы - твое супружеское достижение. За твой подлый характер тебя отовсюду гонят, как плешивую собаку. Я сделала все, чтобы восстановить тебя в партии и устроить на работу в райком. И такая благодарность!
- А я не хочу быть обязанным стараниям твоего передка!
- Тогда сиди дома и не мешай мне жить! Как ты мне противен! - зло блеснула глазами Мильда и, гордо подняв красивую головку, удалилась в спальню.

Через день муж Мильды Драуле, Николаев, в Смольном застрелил Кирова. Его выстрел дал сигнал началу тяжелейших репрессий в стране. Воистину, каждый сперматозоид, впрыснутый Кировым в лоно Мильды превращался в пулю палача, скосившего миллионы безвинных людей. Первыми пали Драуле и ее семья.