Вашингтон. По воле судьбы скромная чернокожая американка, умершая от рака в 1951 году, стала источником клеточной линии, которая уже в течение 60 лет выращивается в лабораториях по всему миру. Это помогает проводить онкологические исследования и совершать такие эпохальные медицинские открытия, как вакцина от полиомиелита, клонирование, генетическое тестирование и экстракорпоральное оплодотворение.
Сегодня клетки HeLa, названные так в честь их донора Генриетты Лакс, “являются клетками, наиболее широко применяемыми в исследовательских лабораториях по всему миру; они используются в любой стране, где проводятся исследования на клетках”, говорит Ребекка Склут, автор книги “Бессмертная жизнь Генриетты Лакс” (The Immortal Life of Henrietta Lacks).
По словам Склут, судьба Лакс важна не только ввиду человеческих жизней, на которые повлияла клеточная линия HeLa, но еще и потому, что она вызывает вопросы об экономической справедливости и научной этике.
ПЕРВАЯ БЕССМЕРТНАЯ ЛИНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КЛЕТОК
Лакс работала на табачной ферме и была женой рабочего судоверфи в округе Балтимор штата Мэриленд, где в возрасте 30 лет у нее выявили злокачественную опухоль шейки матки. В ходе лечения в госпитале при университете Джонса Хопкинса врачи взяли на исследование образец ее раковых клеток. Клетки были удалены без ее ведома и согласия, как это обычно и делалось в то время. Лакс умерла в больничном отделении “для цветных” в возрасте 31 года, оставив пятерых детей.
На этом ее история не закончилась. С помощью клеток, взятых у Лакс, которые продолжали размножаться, исследователям удалось впервые создать “бессмертную” колонию человеческих клеток, выращенную в лабораторной культуре (в предшествовавших экспериментах выращенные в культуре человеческие клетки через определенный срок умирали). “О клетках HeLa я разговаривала с бесчисленными учеными, и ни один не смог объяснить, почему клетки Генриетты так сильно разрастались, когда другие этого не делали”, – рассказала Склут.
Трудно переоценить роль этих клеток в продолжающихся исследованиях, добавила она.
“С 50-х годов, если исследователи хотели выяснить, как клетки ведут себя в определенной среде или реагируют на конкретное химическое вещество, они обращались к клеткам HeLa”, – пояснила Склут. Клеточная линия росла быстрее, а поэтому и результаты давала быстрее; “она стойкая, недорогая и повсеместно доступная”. Клетки HeLa помогли ученым понять клеточные функции и генетику человека и выработать методы лечения многих заболеваний.
Ни врачи, получившие клетки, ни ученый Джордж Гай, который создал клеточную линию из образца ткани Лакс, не искали и не получили финансовой выгоды. Потомки Лакс не получили никакой компенсации. Однако клетки HeLa приносят огромную прибыль фармацевтическим и исследовательским фирмам.

Автор книги "Бессмертная жизнь Генриетты Лакс" посвятила много лет изучению биографии женщины, чьи клетки преобразили всю современную медицину
В своей книге Склут планировала сосредоточиться на клетках HeLa и судьбе женщины, у которой они были получены, но быстро поняла, что необходимо также рассмотреть, “как эти клетки повлияли на ее семью”. Родственники Лакс впервые узнали об этих клетках в 1970-е годы. Медицинский истэблишмент так и не ответил на многие из вопросов, заданных родственниками, и лишь когда Склут начала докапываться до истины, на поверхность всплыла вся история.
По словам Склут, клетки, донором которых, сама того не зная, стала Лакс, “позволили создать целую индустрию с оборотом в миллиарды долларов, однако ее семья жила в бедности”.
Часть доходов от книги поступает в учрежденный Склут Фонд Генриетты Лакс, который частично покрывает потомкам Лакс расходы на образование и здравоохранение. Члены семьи Лакс будут давать платные консультации, когда Опра Уинфри приступит к съемкам фильма по книге.
НАУКА И КЛЕТОЧНАЯ ЛИНИЯ HELA
По данным Бюро по патентам и товарным знакам США, с клетками HeLa связано около 11 000 патентов. Ученые и медики постоянно увеличивают число исследований по клеткам HeLa. Таких исследований выполнено уже 60 000.
По словам Склут, судьба Лакс вызывает до сих пор не решенные вопросы об этических принципах донорства и исследований на тканях.
“Образцы тканей большинства людей где-то хранятся”, хотя сегодня на образцах тканей не указываются имена доноров, отметила она.
“Хотя мы этого и не осознаем, многие из нас подписывают бланки с выражением согласия, – сказала она. – Когда человек проходит биопсию, там написано: вы можете распорядиться моими тканями по своему усмотрению или использовать их в исследованиях. Люди не понимают, что это значит, не осознают, что их ткани могут быть использованы в коммерческих целях”.
“Должно ли у людей быть право контролировать, что делают с их тканями после удаления из организма? И кто, если вообще кто-либо, должен наживаться на этих тканях? – спрашивает Склут. – Нет стандартной практики, когда речь идет о согласии” на использование тканей. “Примерно так обстоит дело не только в США, но и во всем мире”.
Книга Склут переводится более чем на 25 языков.
Родственники Лакс “гордятся тем вкладом, которые клетки Генриетты внесли в науку, – сказала она. – При жизни Генриетта была женщиной, которая только и делала, что заботилась обо всех, она ради этого жила. Поэтому для семьи вполне естественно, что она продолжает делать это и после смерти”.