Спустя 3 года, повзрослев и перейдя учиться в другую, специализированную школу, в литературный спецкласс, я вновь попала в Ленинград. Надо сказать, что с прошлой поездки этот город так проник в мое сердце, что я решила непременно еще раз и очень подробно ознакомиться с ним. К встрече с ним я готовилась теперь основательно. По многотомной «Истории искусств» Грабаря читала о памятниках искусства, листала «Путеводители» по залам Эрмитажа и Русского музея. Если во время первой поездки я восприняла Ленинград на эмоциональном уровне, как маленький дикарь, впервые попавший в прекрасный, но неизвестный город, то теперь мне хотелось быть здесь уже не чужой. В течение целого года я ждала, что родители исполнят свое обещание – отправить меня к младшему брату моего деда – дяде Ване, который после Отечественной войны поселился с семьей в Ленинграде. Радость от поездки усиливалась еще одним фактом – я впервые одна летела самолетом, прямо как взрослая! Понятно, что для современных детей мои переживания кажутся наивными и смешными. Но не в 1969 году! Я боялась только одного, что меня не узнают в толпе прилетевших.
Мои опасения оказались напрасными. Дядя узнал меня сразу, окликнул, мы обнялись и облобызались. Странное слово! Значение имеет – поцеловались, а если рассматривать корни и строение слова, то вместо поцелуя мы должны были соприкоснуться лбами. Что-то вроде – пободались… Итак, дядя усадил меня в свой новенький «Москвич» и сразу же начал рассказывать о городе. По дороге он показывал мне Пулковскую обсерваторию, Пулковские высоты, оставленные со времен войны рвы, напоминавшие о том, как близко немцы подошли к городу и как в бинокли могли рассматривать Невский. Я внимательно слушала его рассказы и старательно крутила головой по сторонам.
Свое знакомство с Ленинградом я начала в первый же день. Уходила я рано утром, перекусывала где-нибудь в городе и вновь бродила по музеям, паркам и садам. Благо, что погода была чудесная! Мои родственники не совсем понимали, как можно ходить неделями по музеям. Дочь дяди – Наташа, старше меня лет на 6-7, работала, кажется, лаборанткой в ЛГУ, и училась там же на вечернем. Я была удивлена, что она не знает, где находится тот или иной музей, знаменитое кладбище. Мне отвечали, что они здесь работают, а ходят по музеям только праздные туристы. Я не обижалась и настойчиво продолжала намеченное знакомство с городом…
И вот наступил тот самый день – второе августа 1969 года. Это было ровно 43 года назад. Какой я была тогда? Жаль, но фотографий из той ленинградской поездки у меня не осталось. У нас в семье вообще не было фотоаппарата. Если мы снимались на память, то ходили в фотоателье или снимки делал и печатал кто-то из близких знакомых. Поэтому целые этапы жизни так и остались незапечатленными. Но я отлично помню, что у меня была довольно густая и длинная коса. Перед поездкой мама разрешила мне сделать несколько обновок. Это, конечно, слишком громко сказано, так как пара платьев была перекроена из маминых, что меня никак не огорчало – ведь этого никто, кроме меня, не знал. А еще у меня была блузочка из розового крепдешина с воланчиками и строгая юбка темного цвета почти за колено. Сколько я ни просила, мама считала, что укорачивать юбку неприлично. Я смирилась, но надеялась, что никто не помешает подвернуть пояс в несколько раз, укоротив таким образом мою немодную юбчонку. Я была не очень складным подростком, не достигшим своего шестнадцатилетия, достаточно упитанной, серьезной, уверенной, что главное – красота не внешняя (потому что ее-то у меня и не было), а внутренняя, душевная. Думаю, что последнее убеждение – это единственное, что роднит меня сейчас с той наивной девочкой.
Итак, вернемся во второе августа 1969 года. Этот день, кажется, был субботой, хотя я могу и ошибаться. Провести его я решила в Эрмитаже, хотя ходила туда, по выражению моей сестры, как на работу.
Так что же такое судьба? Что должно было произойти, как должны были встретиться светила, чтобы девочка из далекого маленького города и человек из другой страны столкнулись, встретились в тот день в Эрмитаже? Думаю, что ответа я никогда так и не узнаю.
Я бродила по залам Итальянского Возрождения, вновь и вновь возвращаясь к любимым картинам Боттичелли, любуясь пластикой фигур, стараясь запомнить эти картины. Чтобы меня понял современный человек, ему надо объяснить, что в те годы купить в Челябинске альбом, посвященный искусству, можно было только по величайшему блату. А теперь еще одно слово объяснять? Как все доступно современному человеку! Интернет – и никаких проблем! Любые картины, галереи, он-лайн путешествия! Только при всем этом пропадает чувство восторга, ожидание чуда, когда разворачиваешь долгожданный альбом и с замиранием сердца ищешь иллюстрацию любимой картины. Так вот я бродила по Итальянскому Возрождению. Вы всматривались в лица живших тогда людей? А в современные? И что скажете?
Всем известно, что каждый подлинник всегда имеет остекление, в котором иногда возникают блики, мешающие рассмотреть картину. Поэтому часто приходится перемещаться, менять угол падения света, чтобы увидеть всю картину без искажения. И вот я заметила, что в остеклении многих картин отражается одно и то же лицо. Прекрасное в своем одухотворении, несколько грустное мужское лицо. Конечно, подумала я, это совпадение. Людей в Эрмитаже очень много, залы интереснейшие. Отчего кому-то не рассматривать те же картины, что нравятся мне? И здесь я решила проверить свою догадку.. Залы, выходящие на Петропавловку, имеют ответвление, как бы боковые галереи. Туда я и свернула, решив проверить, последует ли за мной незнакомец, и погрузилась в рассматривание картин. Но никак не могла сосредоточиться или забыть о том лице. А оно не отражалось больше ни в одной из картин. Осмелев, я огляделась и поняла, что незнакомец интересовался не мной( вот еще размечталась!), а картинами. Это было разочарование, даже удар по самолюбию! Мелочное у меня все-таки самолюбие, видно, под стать хозяйке. Ну, поняла и успокоилась бы, и продолжала смотреть картины! Но так смертельно захотелось еще раз увидеть это лицо! Увидеть не в отражении стекол, а лицом к лицу. И я просто побежала по залам. Со стороны это выглядело, наверное, смешно, будто я потеряла номерок из гардероба или еще что-то. Для меня было жизненно важно найти его. Пробежав несколько залов, я вдруг заметила, что ОН стоит и внимательно рассматривает картину, изображающую распятого Христа. Когда я взглянула на его лицо, мне показалось, что он очень похож на того, перед чьим изображением стоит, так грустно задумавшись. Это был Испанский зал. К моему стыду, я не знала тогда имени художника той самой картины, возле которой я нашла его. Намного позднее я выяснила, что это была картина Алонсо Кано Crucifision- Распятие.
Ноги почему-то стали ватными, и я спросила себя: Ну и что дальше? Выход был найден – я рухнула на скамью, которая оказалась очень кстати, потому что ноги предательски дрожали, и сделала вид, что смотрю прямо в противоположную от него сторону. Прошло несколько минут, а я по-прежнему сидела, отвернув свою голову так, что шея начинала болеть. Смешно выглядела со стороны моя наигранная поза – это я теперь хорошо понимаю. ОН тоже это понимал. Когда он подошел и спросил меня о чем-то, я почти ничего не поняла. Мое сердце просто прыгало в груди, я боялась поднять на него глаза. Короче, выглядела полной дурочкой. Кто-то сидевший рядом со мной на скамье попробовал ответить на его вопрос, но я почувствовала, что он обращается именно ко мне. Вопрос был задан на ломаном русском и был тривиальным: не знаю ли я, когда в музее рабочие дни, а когда выходные? Что я ответила, как дальше продолжалась наша беседа, куда мы шли – все было как во сне. Очнулась я, только почувствовав свежий воздух и поняв, что из Эрмитажа мы вышли, и он пытается договориться со мной о свидании на завтра. Ничего придумать на ходу я не смогла, поэтому свидание было назначено здесь же, у центрального входа в Эрмитаж.
Что можно сказать о моем состоянии? Я была практически без сознания, поэтому описать его даже сейчас не смогу. Я поняла, что человек, подошедший ко мне, иностранец, что он плохо говорит и еще хуже понимает по-русски. Но это уже не имело для меня никакого значения. Я поняла одно: передо мной стоит моя СУДЬБА.