Перед тем, как смотреть «Поколение P», мне показалось вполне логичным прочитать одноименную книгу. Ну а так как оценивать экранизацию отдельно от первоисточника, как выяснилось, будет непросто, придется мне сказать пару слов о романе. Так как на ниве литературных обозрений я себя пробую впервые, пришлось заглянуть на Вики, накопать ссылок на различные рецензии и ознакомиться с тем, как это вообще делается. Уже через полчаса чтения я понял, что во мне явно не воскреснет литературный рецензент, ибо так вдохновенно лить воду ни о чем я не умею. Поэтому буду краток.

Итак, Виктор Пелевин, «Поколение P». «Пи», не «эр». Роман рассказывает о непростой судьбе человека с непростым именем Вавилен (Владимир Аксенов и Ильич Ленин) Татарский, который, как и многие другие, оказался на рубеже двух эпох, в девяностые годы, и обнаружил себя совсем не подготовленным к новой капиталистической реальности. Проработав некоторое время продавцом в ларьке, он в какой-то момент встречает старого друга Сергея Морковина, который помогает устроиться герою на работу на ниве рекламы. Об этом и пойдет речь дальше. Вавилен (или, как он предпочитает представляться, Владимир) будет писать слоганы, сценарии для рекламных клипов и разрабатывать рекламные концепции. Поднимаясь по служебной лестнице, он будет узнавать, насколько сильное влияние реклама в частности и телевидение вообще оказывают на нашу повседневную жизнь.

Что мне в книге определенно нравится, так это подробное и продуманное описание работы Татарского. Уж не знаю, насколько этот комментарий будет уместен, но Пелевин явно в курсе многих рекламных тонкостей, начиная с терминологии и заканчивая способами ее создания (программа «софтимаж», упоминаемая ближе к началу романа, гарантирует). Да и просто очень интересно следить за полетом мысли, скрывающимся за вроде бы простыми слоганами и постерами. К примеру:

Сценарий вдохновил Татарского, и он решил наконец разобраться с «Явой». Взяв в руку рецензируемый объект, он еще раз внимательно его оглядел. Это была пачка сигарет, к ней была приклеена полая картонная коробка такого же размера. На картонке был изображен Нью-Йорк с высоты птичьего полета, на который боеголовкой пикировала пачка «Золотой Явы». Под рисунком была подпись: «Ответный Удар». Подтянув к себе чистый лист, Татарский некоторое время колебался, какой карандаш выбрать – красный или синий. Положив их рядом, он закрыл глаза, покрутил над ними ладонью и ткнул вниз пальцем. Выпал синий.

    Большой удачей, – застрочил Татарский синей скорописью, – следует, несомненно, признать использование в рекламе идеи и символики ответного удара. Это отвечает настроениям широких слоев люмпен-интеллигенции, являющейся основным потребителем этих сигарет. В средствах массовой информации уже долго муссируется необходимость противопоставления чего-то здорового и национального засилью американской поп-культуры и пещерного либерализма. Проблема заключается в нахождении этого «чего-то». Во внутренней рецензии, не предназначенной для посторонних глаз, мы можем констатировать, что оно начисто отсутствует. Авторы рекламной концепции затыкают эту смысловую брешь пачкой «Золотой Явы», что, несомненно, приведет к чрезвычайно благоприятной психологической кристаллизации у потенциального потребителя. Она выразится в следующем: потребитель будет подсознательно считать, что с каждой выкуренной сигаретой он чуть приближает планетарное торжество русской идеи…

После короткого колебания Татарский переписал «русскую идею» с заглавных букв.

С другой стороны, необходимо рассматривать совокупное воздействие всей символики, сливающейся в brand essence. В этой связи представляется, что сочетание слогана «Ответный Удар» с логотипом компании «British-American Tobaccos Co.», выпускающей эти сигареты, может вызвать у части target group своего рода умственное короткое замыкание. Возникает закономерный вопрос: падает ли пачка на Нью-Йорк или, наоборот, стартует оттуда? В последнем случае (а это предположение кажется более логичным, так как пачка расположена крышкой вверх) неясно, почему удар называется ответным

Ну и так далее. Ближе к середине размах будет гораздо шире сигарет, пива и одежных магазинов. Рекламные технологии пронизывают всю нашу жизнь короткими клипами, новостными передачами и шоу-бизнесом. И хотя сам сюжет весьма и весьма фантастичен, в описываемых в нем событиях есть немало от реальности. Как у нас некоторые любят говорить, заставляет задуматься, ага.

Что мне в книге не нравится: это упорное разбавление обозначенного вверху мистикой и наркоманскими бреднями Татарского, хоть и описанными, надо отметить, весьма реалистично и подробно. Автор, впрочем, как я слышал, сам не чурается… По ходу романа Татарский регулярно злоупотребляет, и немалая часть его трудов будет создана под вдохновением от наркоты. Бывают, впрочем, и забавные моменты, например, когда Татарский «обожрался кислотой» и, напуганный злобными и настойчивыми глюками, молится Богу, предлагая написать ему рекламную концепцию:

– Господи, к Тебе воззвах, – сказал он тихо. – Я так виноват перед Тобой. Я плохо и неправильно живу, я знаю. Но я в душе не хочу ничего мерзкого, честное слово. Я никогда больше не буду есть эту дрянь. Я… Я просто хочу быть счастливым, а у меня никак не получается. Может, так мне и надо. Я ведь ничего больше не умею, кроме как писать плохие слоганы. Но Тебе, Господи, я напишу хороший – честное слово. Они ведь Тебя совершенно неправильно позиционируют. Они вообще не въезжают. Вот хотя бы этот последний клип, где собирают деньги на эту церковь. Там стоит такая бабуля с ящиком, и в него сначала кладут рубль из «запорожца», а потом сто баксов из «мерседеса». Мысль понятная, но как позиционирование это совершенно не катит. Ведь тому, кто в «мерседесе», западло после «запорожца». Коню ясно. А как target group нам нужны именно те, кто в «мерседесах», потому что по отдаче один в «мерседесе» – это как тысяча в «запорожцах». Надо не так. Сейчас…

Кое-как встав с коленей, Татарский добрел до стола, взял ручку и прыгающим паучьим почерком записал:

Плакат (сюжет клипа): длинный белый лимузин на фоне Храма Христа Спасителя. Его задняя дверца открыта, и из нее бьет свет. Из света высовывается сандалия, почти касающаяся асфальта, и рука, лежащая на ручке двери. Лика не видим. Только свет, машина, рука и нога. Слоган:

ХРИСТОС СПАСИТЕЛЬ

СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД

Вариант:

ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД

Бросив ручку, Татарский поднял заплаканные глаза в потолок.

– Господи, Тебе нравится? – тихо спросил он.

Что же до мистики, она, явившись где-то в начале, к середине романа отожрет себе внушительную часть сюжета за компанию с глюками. Собственно, именно мистический компонент, повествующий о Вавилонской башне, богине Иштар и ее взаимоотношениях с древними, будет двигать сюжет, да и концовка у книжки будет скорее мистическая, чем фантастическая. Отдавая должное полету фантазии мэтра Пелевина, я, вместе с тем, откровенно не понимаю, на кой хрен оно было надо и зачем занимает добрую треть романа.

Подводя итоги, остается добавить, что написан роман интересно и читабельно. Есть, конечно, моменты, которые мне непонятны или не нравятся, но есть и много такого, за что настоятельно рекомендую к прочтению. Так, теперь давайте к экранизации.

Режиссером у нас выступил Виктор Гинзбург. Я понятия не имею, кто это, но справился он со своей работой на твердую «пять».

Во-первых, режиссер не пытался танцевать от первоисточника, и экранизация снята удивительно точно. Все персонажи на месте, все важные сюжетные моменты тоже, и, кстати, щедро сдобрены монологами самого Татарского, аккуратно скопированными из книги вплоть до отдельных метафор. Моменты не слишком критичные или просто не влезающие в хронометраж, аккуратно подрезаны ножницами или упакованы бодрым монтажом в стиле «и пошло-поехало».

Во-вторых, экранизация снята очень красиво и технично. Актерский состав смотрится на своих местах. В частности, Владимир Епифанцев замечательно передает своего поначалу наивного, но со временем заметно матереющего персонажа. Мне также особенно понравился Михаил Ефремов (Леонид Азадовский), отыгравший эксцентричного и вспыльчивого, но толкового начальника. Ну а его «а мы тут вроде как пчелки» уже точно никого не оставит равнодушным. Музыка играет когда надо и как надо, глюки Татарского визуализированы красиво и интересно. Более того, мне больше понравилась их визуальная форма, в романе оно все было заметно нуднее. А какие спецэффекты! Сняв фильм всего за семь миллионов, режиссер демонстрирует и замечательную обработку, и красивые декорации, и убедительный реквизит. Очень меня радует, что режиссер не потрясает ни грандиозными идеями на палках и желудях, ни монструозными бюджетами. Как там поживает Великий Режиссер Великого Кина о Великой Войне?

Короче так. «Поколение P» («Generation П»?) я вам настоятельно рекомендую в любой из его форм – книжной или кинематографической. Еcли понравился роман, посмотрите, хоть ничего особо нового и не увидите, фильм. Или наоборот.

P.S. Мат. Ну да, есть там мат, встречается. Послушать отдельных рецензентов, так там каждый второй кроет страшными богохульствами на русском, английском и  ассемблере. На самом же деле ругань встречается всего пару раз, звучит уместно, особенно учитывая обстоятельства и изрекающих персонажей, и отторжения не вызывает.

– А вы откуда знаете, что я не Вова, а Вава?
– Пугин сказал. А насчет позиционирования… Будем считать, что ты себя отпозиционировал и я твою мысль понял. Пойдешь ко мне в штат?
Татарский еще раз посмотрел на плакат с тремя пальмами и англоязычным обещанием вечных метаморфоз.
– Кем? – спросил он.
– Криэйтором.
– Это творцом? – переспросил Татарский. – Если перевести?
Ханин мягко улыбнулся.
– Творцы нам тут н@#$й не нужны, – сказал он. – Криэйтором, Вава, криэйтором.