[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:

Эмма следила за мной. Её взгляд был колким, как будто мне на плечи обрушилась сотня иголок. Вроде боли нет, но несправедливо! Её зелёные глаза были умными, в глубине зрачков прослеживался сильнейший интеллект. Она не походила на ребёнка, которому не было и десяти лет. Я косился и постоянно натыкался на эти зелёные очаги. Том сидел, пялился в телек и жевал свой тост. Ни за что бы не сказал, что ещё час назад он был растерян, а сейчас уже третировал любые наши с мелкой действия. Он прекрасно видел, что я напряжён, но предпочитал это игнорировать. Я сел за стол, но кусок в горло не лез. Эмма наклонила голову, продолжив наблюдать за мной.
- Ты сейчас в нём дыру прожжёшь! – сказал вяло Кауэр, пихнув в рот последний кусок тоста, не отрываясь от телевизора.
- Откуда ты узнал? – она изумилась, приоткрыв рот. – Ты же даже в нашу сторону не посмотрел ни разу!
- Каким бы я глупым ни был, - он повернулся и ехидно заговорил, смотря на дочь, - но я твой отец. Твой мозг от меня. Не забывай этого.
- Пап, ну я же извинилась, - пошла она на попятную, на лице появилось искреннее сожаление.
- Да, но я-то не забыл. Это то же самое, если бы ты сказала, что Билл урод.
Я поперхнулся, гневно пырясь на него.
- Не вмешивай меня! – строго произношу.
- Папочка, ну перестань, - Эмми положила ложку и посмотрела на него моляще. Я умилился. – Ты у меня самый красивый, самый сильный и умный. Я просто сравнила нас троих и...
- Ох, я не хочу этого слышать! – он прищурился и указал на неё пальцем. – Совет тебе на будущее: мужчины всегда нуждаются в похвале. Не важно, откуда у него руки растут. Ты поняла? Какой бы мужчина ни был, для тебя он идеальный. И не смей меня критиковать, я всё-таки имею над тобой власть, - и гадко улыбнулся.
- Опять! – она упала лбом в стол и застонала.
Я скромно сидел и пил свой кофе, смотря на них по очереди. Это выглядело до безобразия комично и трогательно.
- Деньги, опека и что ещё там было? – пробубнила девочка.
- Доверие. А теперь прекрати умничать, - он повернулся к телевизору, подцепив ещё один тост.
- Как с тобой девушки вообще встречаются? Ты же зануда!
Эмма вопрошала, вытянув руки, и эмоционально жестикулировала. Я хохотнул. Том полоснул нас обоих таким мерзким взглядом, что мне пришлось прихлопнуться.
- Я тебя в школу сошлю и не буду забирать. Месяц. А лучше два.
- Ты меня не любишь! – она стукнула ладонью по столу. – У всех детей родители нормальные, сидят дома и ждут своих детей, а тебя постоянно нет!
- Вот эти мои отъезды кормят нас обоих, - он сказал это так строго, что мы с мелкой поджали губы. – А сейчас, дай мне немного покоя, прекрати буравить Билла глазами и ешь уже завтрак, пожалуйста.
Я вздохнул. Девочка недовольно взяла чашку, пару тостов и ушла из кухни. Я услышал, как она шибанула дверью в свою комнату.
- Характер показывает, мелочь.
- Ты порой слишком прямолинеен, - вставил я.
- Она мне концерты всю жизнь устраивает. Я имею права на своё мнение и жёсткую позицию, принципы, в конце концов.
- Но ты должен многим жертвовать ради неё.
- А я разве этого не делаю? – он повернулся и посмотрел на меня внимательно, испытующе.
Я прикусил язык. Мы оба поняли, что парень имел в виду. Том смотрел на меня долго, гуляя по моему лицу взглядом.
- Она отняла у меня некоторые свободы, и, заметь, я не жалуюсь. Так пусть она тоже пойдёт на уступки и прекратит меня гнобить.
- Том, ей всего восемь лет.
- Я прекрасно знаю, сколько ей лет. А ещё я знаю, что моя жизнь окончательно и бесповоротно изменилась с её рождением. Я не могу позволить себе того, что хочу. Можно же пойти на уступки с её стороны, разве нет? Хотя бы просто иногда не открывать рот.
Он выдал это жёстко, строго и максимально чётко, донеся до меня свою эгоистичную мысль. Поэтому мне было нечего возразить.
- Ты изменился, - сказал я тихо.
- К этой жизни приходится приспосабливаться.
Он вновь отвернулся к телевизору.
Эмма была в своей комнате, сидела на кровати и рвала какие-то листы.
- Ты чего?
- Ненавижу его!
- Не говори так, - я встал столбом.
- Ты заметил, как он говорил со мной? Будто я убила кого-то! Я лишь сказала, о чём думаю, я не знаю, может это неправильно, может взрослые все такие, как он, бесчувственные.
- Эмми, - я сел на кровать и ласково посмотрел на неё, - считай, что у него комплекс. Он не любит, когда ему говорят что-то поперёк, критикуют.
- Но я сказала правду. Это честно.
- Не спорю, - она села ко мне ближе, и мы обнялись, - но иногда надо всё-таки промолчать. Тем более, папа не так глуп, он прав во многом. – Я гладил её светлые волосы, зацепившись взглядом за седую прядь. – Детка, просто поговори с ним как дочь с отцом, не пытайся доказать ему свои способности, он о них прекрасно знает. Когда Том отдавал тебя в школу, то сильно переживал. Я видел, как он любит тебя и не хочет отпускать, но ради твоего образования, ради твоих успехов, он это сделал.
- Правда? – смотрит на меня доверчиво.
- Да. Мне кажется, вы оба порой забываете, что любите друг друга, что ты не взрослая ещё, и тебе нужна его любовь. Не стесняйся и говори, что хочешь. Он твой папа и будет им всегда. Ты всегда будешь его любимой дочерью. Он за тебя очень боится, дорожит и переживает, не стоит его тыкать, говорить что-то плохое. Вы видитесь редко, поэтому не надо тратить это драгоценное время на ссоры.
Она кивнула, сцепив руки у меня на пояснице. Я сел к стене и притянул её, продолжая обнимать. Так мы полулежали и думали о своём.
- Я рада, что ты рядом. Ты меня понимаешь.
- Том тебя тоже понимает.
- Я скучала.
- Я тоже.
- Что ты будешь делать дальше?
- Не знаю, сокровище, это сложный вопрос.
- Ты будешь жить у нас?
- Нет, я уже достаточно взрослый для того, чтобы жить один. Но я буду тебя навещать.
- Классно.
Она развеселилась и начала рассказывать мне забавные истории про своих одноклассников, учителей и туристов в Майсене.
Я дождался двенадцати часов, позвонил Питеру и сказал, что хочу с ним пообедать. Мы пошли в ближайшее кафе.
- Что-то случилось?
- Да, - вымучено протянул я.
И рассказал про сон и инцидент на кухне. У меня дрожали руки, я постоянно кусал губы, измельчил три салфетки и не успокоился.
- И я не знаю, к кому из них я ревновал, но во сне меня просто разрывало. Я готов был сам себе шею свернуть. Это такая мерзость! – я посмотрел на Цирмана и с отчаянием поджал губы. – Как мне быть?
- То, что Том выдал на кухне – это, конечно, высший пилотаж. Но я не думаю, что тебе стоит об этом думать, тем более зацикливаться. На самом деле, это ни о чём не говорит. Мало ли, рефлекс, воспоминание всплыло. А вот то, что ты не мог определиться – уже интереснее. Как ты сам думаешь, почему так произошло?
- Откуда я знаю! – вспылил и тут же опустил повинно голову. – Я не могу общаться со своим подсознанием.
- А выводы?
- Я слишком ошарашен, поэтому не анализировал.
- А стоило бы, - Пит хмыкнул, проводив взглядом милую девушку, которая несла заказ другим гостям. – Ты не находишь этот факт странным?
- Нахожу, колись уже, о чём ты думаешь? – нетерпеливо подгоняю его.
- Ты до сих пор неравнодушен к Тому. Все твои попытки похоронить эту лихорадочную любовь не увенчались успехом. То, что ты наблюдал за ними, но не мог понять, кто же объект ревности, наводит меня на мысль, что в твоей голове осталась тяга к этому человеку.
- Но я был в его спальне, лежал на кровати, даже подушку обнюхал – ничего.
- Но на его прикосновение ты отреагировал. Может, - Цирман слабо улыбнулся, - хватит себя обманывать?
- Погоди, я костьми лёг, чтобы только избавиться от него, от этой навязчивой идеи, а теперь ты говоришь, что Виктор – это так, пакет на голову?
Я начал злиться.
- Ничего я не говорю, но когда ты сорвёшься, то засрёшь мозг всем. Я побуждаю тебя к умственной работе. Тебе, друг мой, необходимо сперва в себе разобраться: чего ты хочешь, что будешь делать дальше. А уже потом всё остальное – важное и не очень. Извини, обед кончился.
Он чмокнул меня в висок, задержавшись на пару секунд, давая понять, что рядом и поддержит. Я выдохнул слабо, понимая, что он прав. Но внутри меня что-то протестовало и говорило, что я не люблю Тома, он мне не нужен и я равнодушен.
На пороге меня подсекла Эмма.
- Мы идём пить кофе, пошли с нами!
Том прыгал в гостиной с телефоном у уха, пытаясь напялить джинсы и не грохнуться. Я пожал плечами. На улице было свежо и хорошо дышалось, воздух был хоть и холодный, но приятный. Я удобнее натянул шапку, поправил шарф и кивнул Эмме. Она быстро оделась, взяла ключи от машины, отдав их мне. Мы вышли и сели в автомобиль.
- Что он там скачет?
- С дядей Георгом разговаривает.
Том появился минут через десять, неся розовый портфель дочери.
- А я должен за твоими вещами следить?
- Тебе не тяжело, - она сложила руки на груди.
Он фыркнул и удобнее устроился. Мы ехали в тишине. Я смотрел в окно. Тем более, от дома до кофейни всего минут десять. Как только мы вошли, бариста тут же расплылся в улыбке. Кауэр подошёл, они обменялись рукопожатиями, а мелочь потянула меня к свободному столику.
- Что вы будете? – спросил экстремал, снимая куртку.
- Шоколадный Мокка.
- А я ванильный Латте, - улыбаюсь.
Том смерил нас пристальным взглядом и встал в позу.
- Это что ещё за бунт на корабле? Я думал, вы меня поддержите и будете Макиато.
- Нет, - Эмми сняла шарф и положила руки на стол, - я буду шоколадный Мокка.
- Милая, какао я могу тебе и дома сделать.
- Я буду Мокка!
Он насупился и сдался. Пока делал заказ, к нему подошли несколько человек. Мы наблюдали.
- Тебе приятно, что папа знаменит?
- Мне всё равно, - она пожала плечами. – Мне это не мешает.
Он поставил чашки, сияя улыбкой. Естественно, люди не стали подходить и проявлять назойливость. У каждого должно быть своё личное пространство. По чашке Тома стала медленно ползти капля карамели. Он это заметил, поднял кружку и слизал. Его высунутый язык приковал мой взгляд. Я, кажется, даже замер. Потом отвернулся в другую сторону.
- Пап, я хочу торт.
Он довольно пил свой Макиато, лениво достал карту и протянул дочери.
- Надеюсь, нашу фамилию ты написать сможешь, - ехидно улыбнулся.
Она отняла карту у него, показала язык и пошла к стойке. Сейчас Кауэр был больше похож на кота, который пьёт сливки. Он о чём-то думал, потом слизывал с губ пену, улыбался, вновь присасывался к чашке. Эмма вернулась и стала методично поедать шоколадный торт, запивая напитком. Я радовался. Мы вновь втроём, спустя столько времени, и меня ничего не гнетёт в их обществе. Наоборот, забавляет, когда они ругаются, придираются друг к другу, а потом мирятся. Раньше такое было, но редко, потому что Эмма всё-таки была маленькой, а сейчас вполне может постоять за себя и дать отпор.
- Как торт?
- Вкусно! Пап, я хочу тебе кое-что на ушко сказать, - мелкая улыбнулась.
Том наклонился к её лицу. Девочка звонко чмокнула его в ухо, засмеявшись, потому что парень начал вытирать обслюнявленное место.
- Я не фанат шоколадных слюней.
- Вредина, - задорно сказала малышка.
Она наколола на вилку небольшой кусок и протянула Тому. Он с удовольствием его съел, прикрыв глаза.
- Вот теперь и мне хочется.
- А я больше не дам, - в подтверждение Эмма отстранила подальше от него тарелку.
- Сама вредина!
Я хохотнул. Когда мы закончили, то пошли к машине, но не сели в неё. Фотограф достал портфель. Эмма взяла меня за руку. Мы пошли к вокзалу. Том вытащил телефон, понажимал и сказал:
- Твой поезд через двадцать пять минут.
Девочка кивнула. Мы были без перчаток, поэтому я чувствовал её тёплую кожу. Она улыбалась, смотря прямо перед собой. Мне подумалось, что ей приятно быть с нами. Как и мне.
- Деньги нужны? – поинтересовался парень, когда мы вошли на вокзал.
- Нет.
- Таблетки?
- Ещё пачка есть.
Кауэр надел на плечи дочери портфель.
- Я приеду за новым расписанием на следующей неделе, ладно?
- Хорошо.
- Может, на машине поедем? – всё-таки кинул пробный камень фотограф.
- Нет, я сама, - она потянулась и обняла его.
Том сел на корточки, обхватил дочь руками и сильно, но мягко обнял. Я смотрел на них, и моё сердце застучало быстрее, чаще. Эта картина была не просто трогательной... Они такие домашние, живые, искренние. Мои любимые и родные. Красный поезд подошёл. Эмма повернулась ко мне. Мы тоже обнялись. Потом мелкая махнула нам рукой и залезла внутрь, сразу поднимаясь на второй этаж.
- У неё билет есть? – спросил я, спохватившись.
- Сказала, что есть, а если и нет, то сейчас с телефона купит.
Через три минуты поезд уехал.
- Почему она не осталась до завтра?
- Спроси у неё, - Том пошёл к лестнице.
Дома мы разбрелись по своим углам. Я позвонил Брайану и попросил о встрече. Он был очень удивлён этому звонку, но сказал, что будет рад видеть. А ночью я спал невероятно плохо. Встав в три, не мог уснуть. Выпил сока, покурил, побродил по дому, вновь осмотрел все фотографии в гостиной. Дверь в спальню Кауэра была приоткрыта. Эта привычка. Он никогда не закроет её, потому что внутри до сих живёт страх за дочь. Я не удержался от соблазна. Он спал на боку, одеяло прикрывало не всё тело. На нём были синие боксеры. Грудь вздымалась ровно, спокойно. При слабом свете тело призывно будто поблёскивало. Рельеф мышц, ноги, руки, шея, брейды, которые чёрным хвостом лежали на подушке. В этом спокойствии я стал дышать реже, но глубже. Сел на кровать с краю и продолжил смотреть. Я знаю, каким он может быть. За эти несколько дней, что мы живём вместе, во мне стеной встаёт протест: я мозгом понимаю, что мне плевать, но стоит ему сделать что-то выходящее за рамки нормального поведения, внутри что-то подскакивает. Хотя бы сегодня, когда он высунул язык. Я где-то в глотке почувствовал жажду, а в животе разлилось тепло. Сейчас, смотря на него, я ощутил острую обиду. У меня нет никого, кто бы лёг рядом и обнял. Он стал далёк, Виктор ушёл из моей жизни навсегда, а Дэвид слишком... друг. Подсев ближе, я прислушался. Его дыхание не изменилось. Я склонился и поцеловал его в плечо. Левое, то самое, где татуировка. Пах он свежо, аромат парфюма слегка изменился, но нотку того родного, что я привык ощущать, всё же уловил. А потом просто тронул его. Положил руку и слегка провёл, требовательно. Он встрепенулся и недоумённо посмотрел на меня, обернувшись.
- Что-то случилось? – хрипло спрашивает.
- Нет. Я не могу заснуть, - пауза. – Я не могу быть один.
Кауэр ничего не ответил. Просто распахнул одеяло и пригласил лечь рядом. Я не отказался.
- Тебя обнять?
- Как хочешь, - шепчу.
Парень лёг ближе, притянул меня за талию, чтобы я ощущал его тепло. Всё моё существо кричало от радости такой близости, но сердце было тихим и слепым. Никакого томления.
- Я вижу, как ты страдаешь, - он говорил тихо, стараясь не разрушить зыбкое спокойствие этой ночи. – Я хочу помочь. Могу что-то сделать?
- Сейчас ты делаешь достаточно.
- Прости. Я чувствую свою вину, что вмешался, что не позволил тебе быть счастливым с ним.
- Ты сделал всё правильно. Когда-нибудь я бы всё равно узнал.
- Билл, - он шепнул очень нежно, - как он появился?
Провёл пальцами по левой руке, по татуировке и длинному шраму от лезвия.
- В ванной, дома у Дэвида.
- Ты бы сделал это?
- Нет. Во мне не было никаких моральных сил. Это был лишь порыв, не больше.
- Хорошо.
Я улыбнулся, смотря в окно. Было спокойно и как-то даже легко. Как будто рядом со мной хороший друг, который действительно хочет помочь и не отказывает в таких вот неадекватных просьбах. Двое мужчин в одной кровати - ведёт только к одному. Но Том не проявлял ни одного признака заинтересованности интимной стороной вопроса. Его рука просто лежала на моём боку, он дышал спокойно, ничего не предпринимая. Я понял, что он спит. И был благодарен за эти минуты вместе. Чисто дружеские, пусть и странные.
Утром я проснулся один и улыбнулся. Он не сделал ошибки. Как хорошо, что он понимает. Хотя, может, Кауэр ко мне тоже остыл, а случившееся на кухне лишь маленькая осечка? Я не стал развивать этих мыслей.
- Пришли штрафы, - поприветствовал он меня на кухне. – Вчера, видимо, доставили.
- Что ж, ладно.
Я взял стакан с кофе, сев напротив.
- Мне надо с тобой поговорить.
- Слушаю, - парень выключил телевизор.
- Спасибо за то, что помог мне в такой ситуации, но я хотел сказать, что скоро съеду. Мне нужно ещё немного времени и тогда, я смогу больше не надоедать тебе.
- Билл, - он ухмыльнулся. – Ты меня даже не стесняешь.
- Всё равно. Не могу я всю жизнь кочевать по друзьям и знакомым.
- Хорошо, я помогу с переездом, раз ты решил.
Он мягко улыбнулся и подал мне тарелку с багетом.
В обед я поехал к Бри. Он сказал, что дома и никуда не собирается. Я подъехал, припарковав машину рядом, бегом поднялся и толкнул дверь, которая была не заперта. Квартиру было не узнать. Нет, всё осталось на своих местах, не было какого-то модного ремонта или примочек для дома. Здесь веяло хандрой и тоской. Друг стоял на кухне, у приоткрытого окна, курил. На нём была старая толстовка и спортивные штаны. На лице отпечаталось отчаяние.
- Что произошло? – ошарашено спрашиваю, садясь за стол.
Он пожимает плечами, не поворачиваясь.
- Где Ник?
- Ушёл.
- Куда?
- Без понятия.
Я решил сам убедиться в догадке. Обошёл всю квартиру: ни компа, ни единой вещи Николаса я не нашёл. Брайан жил один.
- Давно?
- Два месяца.
- Он просто ушёл или...
- Уехал, кажется, в Штутгарт. Или куда-то туда. Выбирая между мной и работой, он выбрал карьеру. Я его не виню.
Бри докурил и встал у стойки.
- Кофе? - спрашивает.
Киваю. Он выглядел поникшим и вымученным. Сразу заметно, что сидит без работы.
- Ты как?
- Я был готов. Он никогда не принадлежал мне. Так что, - горько улыбается, - некого винить или на что-то сетовать.
- Ты справляешься?
- Да, родители помогают.
- Мне жаль, я не знал, я бы поддержал. Почему ты не позвонил?
- Ты был занят. У тебя была своя жизнь. Не хотел мешать.
Я поднялся и обнял его, поглаживая по голове. И тут он сломался. Всхлипнул, чуть сильнее сжав мою рубашку, чем следовало. Мы сели. Я успокаивал его. Брайан пришёл в себя через пару минут, утёр слёзы и продолжил делать кофе.
- Спасибо. Мне тебя не хватало.
- Я тоже скучал, - смотрю на друга с надеждой. – Какие планы?
- Ищу работу. Не знаю, может, уеду к родителям, может, ещё что-нибудь придумаю. А у тебя что стряслось?
Я рассказал ему в подробностях всё, что произошло со мной. Он сидел, пил кофе, потом его захватил мой монолог. Парень вылуплял глаза, открывал рот, охал и ахал, бросал короткие комментарии.
- У меня к тебе предложение.
- Валяй, - откидывается на спинку.
- Мне надо свалить от Тома. Я не понимаю, что меня к нему привязывает, но рядом находиться нет сил. Могу я перебраться к тебе? С меня доля квартплаты и провианта.
- Предложение заманчивое. Как я понял, тебя рядом с ним штормит?
- Да. И я всё-таки хочу поступать опять.
- Уверен?
Киваю. Бри улыбается. Мы пожимаем друг другу руки.
Вечером я сидел в спальне и думал. Как так можно было пропустить разрыв отношений своих самых близких друзей? Какой же я моральный урод, что оттолкнул их. И ни один не позвонил, потому что... боялся помешать.
- Привет, - мягко здороваюсь с Ником, прижимая мобильный к уху.
- Здравствуй, - выдыхает.
- Почему не сказал?
- У тебя была своя жизнь. Мы всё сами решили.
- Да?
- Ты был у Брайана? – друг немного нервничал.
- Да. Как так вышло?
- Ты же знаешь каково это, когда в тебе есть противоречия, правда? – я удовлетворённо угукнул на его вопрос. – Я был влюблён, но, Билл, всё же не мог себе признаться, что гей, что он – это то самое. Не подумай, я отношусь до сих пор к Бри с нежностью, тоскую по нему, но всё же у нас разные пути.
- И ты выбрал работу?
- Да. Это был переломный момент. Он знал, что я всё это время сомневаюсь. Мне было безумно жаль его, ведь он страдал, но я ничего не мог с собой поделать. Я бы хотел быть другим, Билл. Правда, хотел бы, но увы. Меня никогда не покидали мысли о девушках, о другой жизни. И я выбрал.
- Ты доволен?
Мне было как-то горько. Я всё пропустил, теперь вот только по телефону могу выяснить то, что должен был узнать сразу же. Дерьмо!
- По большому счёту, да. Но я тоскую. И знаю, что он тоже. Как Бри?
- Хандрит, но это пройдёт, со временем.
- Помоги ему и не бросай, пожалуйста. Хотя бы ты.
- Мы должны встретиться, - я был настойчив.
- Если ты приедешь – в любое время. Я буду рад тебя видеть. И, Билл... – друг сделал паузу, - я скучал.
- Я тоже, Ники, я тоже.
Мы распрощались. Том позвал меня ужинать. Я рассказал ему, что узнал сегодня. Кауэр был внимателен, что-то по ходу спрашивал, уточнял. Мы обсудили расставание моих друзей. Фотограф заверил, что я не должен накручивать себя и винить. Да, не было меня рядом, но они взрослые, они сами разобрались. Да и к тому же, всё и так было прозрачно. Брайан знал, что Николас мечется, поэтому догадывался о возможном его уходе. Ник тоже знал, что свалит рано или поздно. Когда двое прекрасно понимают, что будущего нет, они к этому заранее готовятся, чтобы легче можно было пережить моральную травму. Но мне всё равно было не по себе. А потом я сказал Тому, что в конце недели съеду. Он только промолчал на эту реплику.
Утром я услышал страшные доханья. Было около семи утра и из спальни парня доносился кашель. Только сейчас до меня дошло, что это ненормально. Затяжно, громко, с надрывом. Кауэр заболел. Я встал и пошёл к нему. Он умудрялся дремать и метаться по кровати. Одеяло валялось на полу, по телу бежал пот. Мне вспомнилась его простуда, перед тем, как он уехал в Сомали. Это было нервное для меня время: температура не падала, он практически не спал и не вставал с кровати.
- Том, - кладу ладонь на лоб. Не просто горячий – огненный, - прошу, проснись.
Парень ещё немного повертелся, а потом разлепил глаза.
- Что?
- Ты заболел. У тебя температура под сорок. Я вызываю врача, надо сбить.
- Я в норме.
- Да, безусловно.
Я вызвал скорую, заранее достав документы и карту медицинского страхования, положив всё это на тумбочку. Надеюсь, оплачивать что-то сверх не придётся. Накрыв парня одеялом, сел на край.
- У тебя дела?
- Нет, - улыбаюсь. – С тобой останусь. Как ты умудрился?
- Откуда же мне знать. Не думаю, что всё дело в моих открытых ушах на ветру.
Приехал наряд. Я открыл двери, указав на спальню. Тут же протянул документы. Врач смерил температуру, оценил общий вид, посмотрел горло, потом сделал укол. Его помощник записал все данные Тома. У Кауэра была какая-то супер страховка самого высшего типа, покрывающая все расходы, поэтому бригада уехала, не получив от нас денег.
- Сколько же ты платишь за себя в месяц?
- Около пятисот.
- Сколько? – у меня чуть челюсть не отвалилась.
- Это связано с тем, что я работаю без начальников, то есть, самостоятельный, независимый. Плюс экстрим – повышенный риск для жизни. Вот и выходит.
- А у меня всего сто двадцать где-то.
- Не удивлюсь, - он вымучено улыбнулся, поворачиваясь на бок, - что страховка покроет и моё похищение инопланетянами, если такое состоится.
- Ты должен поспать.
Я вновь накрыл его одеялом, закрыл все окна кроме одного, оставив небольшую щёлку. Фотограф укутался, оставив только нос торчать. Я даже хохотнул.
Весь день я слышал его кашель. Мне было не по себе. Врач скорой написал рекомендации, но в аптеку идти было поздно. За целый день Том съел только два небольших куска мяса и выпил чашку чая. Таблетки кое-какие в доме были, поэтому совсем без лекарств он не валялся. Я спал тревожно, очень чутко. Его кашель на этот раз разбудил меня в пять утра. Сделав завтрак и стараясь впихнуть еду в его противный рот, я кое-как дождался восьми и пустился в аптеку.
- Что ты носишься, как нянька со мной?
- Потому что я знаю, как ты болеешь. Чуть не умираешь. И ты должен сделать всё для того, чтобы поскорее вылечиться. Не упрямься, поешь, а потом прими таблетки.
Парень слишком неохотно всё делал. Мне было по душе, что он много спал. Как-то так прошли четыре дня. Тяжелых и эмоциональных для меня дня. Кауэр ничего не говорил против, не протестовал, когда я кормил его и заставлял пить лекарства, откладывал лэптоп, стоило мне упрекнуть его. Слушался. Он стал меньше кашлять, и температура держалась в районе тридцати восьми, иногда падая. В среду приезжала Эмили. Нам удалось поговорить, когда экстремал дрых. Темы были различные, но ни одной плохой или щекотливой. Мы не затрагивали наших отношений ни с ней, ни с её братом. Я рассказал историю с Виктором, как Том и Дэвид помогли мне. Как сейчас моя жизнь круто повернулась, застав меня врасплох. Лишь единственное предложение не понравилось ей, когда я сказал, что ничего не чувствую к Кауэру. Она скривилась, не поверив, но промолчала. Я видел негодование. Но, если честно, мне было плевать. Она мне тоже боль приносила, и ни раз.
К четвергу Том начал чаще вставать с кровати. В целом, его состояние улучшилось. Он нормально ел, пусть и всего два раза в день, зато большими порциями. Был не так бледен, кашлял, но реже. Я отрыл где-то у себя в чемоданах медицинскую энциклопедию и решил пролистать её, находя интересные статьи. Мы расположились в гостиной на диване пятничным вечером. Он опирался на мой бок, полулежа с компом, пока я читал.
- Как тебе Лаос?
- Заросли, - бурчу.
- Пакистан?
- Мрак.
- Непал, Бутан?
- Тебе тут не сидится? – я отложил энциклопедию, смотря в монитор на фотографии дикой природы. – Зачем тебе туда, где ты умрёшь в желудке какой-нибудь омерзительной змеюки? Или свалишься в топь?
- Надо покорять новые места.
- Когда следующая поездка?
- По планам в апреле. У меня два проекта в январе и феврале. Один в Мюнхене, важный фотосет. Второй в Лондоне. Весьма крупный заказ. А после – пока свободно.
Я никак не отреагировал, взяв вновь энциклопедию. Том вдохнул. Я обратил внимание на его плечи и затылок, на руки и бедро, которое было скрыто спортивными штанами. Перед глазами встал образ из сна: порочный, властный, жгучий. Интересно, почему он приснился мне именно таким? В любом случае, лучше не воскрешать в голове это мерзкое воспоминание. Чем меньше я думаю о Викторе, тем лучше. Пытаюсь не врать себе, как-то доказать, что сейчас мне надо вести себя иначе, подумать о будущем, ведь двери распахнуты – иди, куда пожелаешь. Но я зациклился, жалел себя. Наверное, это было ошибкой.
- Том?
- М-м-м?
- Если бы ты был на моём месте сейчас, что бы ты сделал?
- Хорошо, что это не так, а если серьёзно, - он закрыл лэптоп, но не повернулся, продолжая опираться на меня, - я бы расставил приоритеты. Что хочу делать, с кем быть, какие люди должны быть рядом. Постараться наметить цель, ясную и простую, чтобы можно было к ней идти.
- А у тебя есть цель?
- Да, и давно. Я к ней иду.
- Какая? – не утерпел, поинтересовавшись.
- Найти спутника жизни, того, кто будет любить и сможет похоронить, оплакивая мой уход. Жить по совести, без корысти и лжи. Воспитать детей, дать им только лучшее и подтолкнуть к их дорогам. И, наверное, оставить свой след. Крохотный и незначительный для масс, но весомый для определённой группы людей. Прожить эту жизнь с достоинством, не жалея ни о чём, и в конце понять, что я ничего не упустил, сделал всё так, как требовало сердце и душа.
- Хороший план.
- А ты чего хочешь?
- Наверное, того же, но с лёгкой корректировкой.
- Так наметь маршрут и вперёд.
Он улыбнулся, вновь открыв лэптоп. А я сидел, откинув голову на спинку дивана, чувствуя его тепло боком, смотрел в потолок и думал, что Том прав.

Предыдущая часть
Продолжение