[показать]Название: "Из-за Эмми или Cauer and other troubles of my life"
Автор: Topsyatina
Персонажи: Том/Билл (основной)
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU, BDSM, Angst, Lemon, Hurt/comfort, POV Bill...
Категория: Slash
Размер: макси (очень большое макси)
Статус: в процессе
Краткое содержание: Билл, молодой человек, приехавший в Дрезден. Учится на психолога в колледже. У него есть друзья, но жизнь кажется пресной. Её разбавляет новое знакомство - некий Томас Кауэр. Как жить после знакомства с таким человеком? Что делать с желанием поцеловать парня? Как признаться себе в пагубной привязанности? Как хранить чужие тайны? А самое главное: как соблазнить натурала, когда уже принципы умерли под натиском душащих желаний?
Предупреждение: ненормативная лексика, откровенные описания постельных сцен, неадекватные реакции/мысли персонажей, смерть персонажа (второстепенного)...
Благодарность: хочу выразить гигантское СПАСИБО Norka K. (Noriko) и Nokia. Я благодарна вам за труд, за то, что вы верите в мою идею и ни разу не усомнились в ней. Спасибо за помощь, за поддержку и то время, что вы на меня тратите. p.s. люблю вас сильно ^___^
От автора: здесь столько всего... что передать в 2-х словах сложно... Максимально жизненная история, по вине которой многие сходят с ума...
Размещение: За копирование, публикацию на других ресурсах и прочей ерунды - на кол посажу, обоссу и сожгу!:diablo:


Глава 62
Позвонила мама. Я решил, что пока Виктор в отъезде, метнусь к родителям. Отложил все сеансы, позвонил Джозефу и предупредил. Он попросил, чтобы я на обратном пути заехал к нему. Три дня отъедался. Мама решила, что я специально морил себя голодом, чтобы похудеть, а это очень плохо. Папа чувствовал себя хорошо, поэтому я был очень рад видеть их обоих. Один день я просто гулял по Бремену, вновь вглядываясь в очарование этих дорогих мне улиц, кафе и ресторанов. В магазине со сладостями купил себе большой леденец. Как ребёнок. Туристов было немерено. Приближался конец июня, жара нереальная. Когда с родителями стало скучно, я позвонил Георгу. Он был в городе и работал. Дома у него творилось что-то невообразимое. Огромное количество коробок, беспорядок. Он известил меня о том, что они с Агнешкой решили избавиться от ненужного барахла, отдав на благотворительность. В кабинете у Георга стояло два огромнейших монитора. На одном во весь экран был изображён Том. Лишь лицо и немного шеи. Фото было чёрно-белым. Я улыбнулся. Он очень хорошо выглядел. На втором мониторе на рабочем столе всплывали какие-то таблицы и коды.
- Дизайн меняете? – догадываюсь.
- Да. Не поверишь, перешили всё под флэш, для удобства, столько денег отдали! Как тебе?
Парень развернул передо мной файл.
- Это заставка, - сказал он.
Название «Werden» выплывает перед меняющимися изображениями то гор, то океанов, то небес. Очень быстро, по очереди, все члены команды появляются на экране. Том самым последним выпрыгивает из левого угла экрана на сноуборде. Плавно приземляется, и картинка застывает.
- Очень живо и насыщенно, на мой взгляд, - хлопаю по плечу друга.
- Спасибо, но это не только моя заслуга. У меня практически готова страница Тома, хочешь посмотреть?
Я кивнул. Больше из вежливости, чем от любопытства. Передо мной раскрылось окно. Чёрно-белое. На заднем фоне та самая фотография Кауэра, которую я приметил на другом мониторе. По бокам были изображены будто царапины. Я нахмурился. Что-то очень похожее я уже видел раньше. Георг смотрел на меня испытующе. А потом в голову пришла догадка – эти полосы от льва, что вытатуирован у экстремала на спине. Точно такие же когтистые отметины, только поблёкшие.
- Нравится?
- Очень. Фон потрясающий. Он тут такой... такой настоящий.
- Точно, - Хаген хмыкнул. – По сути наш Томас очень яркая натура, только вот пытается постоянно всем доказать, что он эмоциональный банкрот. Кто-то верит.
- Это ты фотографировал?
- Да. Еле заставил. Смотри, тут инфа всплывает, раньше такого не было.
Я не разбирался во всех этих примочках. Но флэш-анимация пришлась мне по душе. Я всё смотрел на Тома и не понимал, что же в этой фотографии такого...
Георг ушёл помогать Агнешке с ужином, а меня посадил с планшетом. В папке «Том» было свыше тысячи фотографий. Я решился просмотреть хотя бы часть. Все чёрно-белые, стильные. Я подозревал, что Кауэр никогда не обратится к незнакомому фотографу. На большинстве фотографий он был отчуждённым. Его снимали то так, то иначе. Потом я напоролся на двадцать фотографий, где он выглядел другим. Одна из этой серии была та, что поставят на фон его страницы. Львёнок смотрел в камеру, иногда куда-то вниз. И везде он был собой, таким, каким я его запомнил: моим и живым, без налёта социального дерьма, без маски супер-мега-мачо-Тома-из-Дрездена. Он был обычным. Простым и незатейливым. Затем я напоролся на фотографии с Эммой. Это было потрясающе. Наверное, только сейчас я смог сравнить их и понять, что она его женская копия, только глаза зелёные и волосы светлые. Они то держались за руки, то смеялись. Ни капли не играли на камеру. Создавалось впечатление, будто Георг случайно увидел эту пару и украдкой решил поснимать их.
Поужинали мы в относительном молчании. Никто не решился говорить обо мне или о Кауэре. Я с удовольствием послушал трёп Агнешки про её тупых коллег. Мы с Георгом вышли на террасу. Он протянул мне бутылку пива. Я смотрел на старый Бремен и ухмылялся.
- Я люблю этот город.
- Ты и Дрезден любишь.
- Они разные.
- Никто не спорит.
Он отхлебнул немного напитка и взял планшет.
- Знаешь, - начал парень задумчиво, - я знаком с ним уже столько лет. Нереально коротких лет. Сперва он показался мне напыщенным гадом, таким ловеласом и наглецом. Но потом, со временем, я разглядел в нём душу. Душу человека, который нашёл себя в занятии, но не определился с жизненной целью.
- Я думал, он счастлив, - потягиваю пиво, смотря, как диск солнца закатывается за здания.
- Это такая же показуха, как и его самонадеянность. Это есть только когда он пожелает. На самом же деле, я серьёзно не понимаю, чего он хочет.
- А он не говорил?
- Да говорил... ересь всякую, в основном. Про команду, спорт, фотографии, Эмму. Пустое. Но я так и не смог понять, что же ему нужно на самом деле. Порой я смотрел в его глаза перед прыжком или погружением, видел в них счастье, но понимал, что это всё временное. А потом мне стало его жаль.
- Почему?
- Человек в двадцать восемь должен хотя бы понимать, ради чего он живёт.
- Кауэр живёт ради дочери, ради работы и...
- Вот именно, - перебил меня парень, - но не для себя.
Мы помолчали. Я цедил пиво, Жоржи просматривал фотографии.
- Ты счастлив, Билл?
Я даже опешил. Посмотрел огромными глазами на собеседника и вздрогнул. Мне нечего было сказать.
- Не знаю.
Георг уставился на меня, пронзительно прожигая взглядом. Казалось, он считывает меня будто сканер. Потом отпустил, хмыкнул, будто что-то решил в своей голове. Его плечи чуть опустились, как под невидимым грузом.
- Как думаешь, эта фотография особенная?
Он повернул ко мне вещь. Том сидел на высоком стуле, смотрел вниз, приглаживая брейды. На нём была толстовка на молнии, один её край был отодвинут. Майка облепляла тело, мышцы так и кричали, звали, чтобы на них посмотрели. Жетон висел свободно. Серёжки в ушах переливались, приковывали взгляд. Я уже видел это фото и несколько похожих на него.
- Да, она особенная. Это Кауэр. Самый настоящий и простой. А ещё... он будто светится. Не знаю, может, ему что-то сказали приятное. Но лицо довольное.
- Он смотрит на снимок, который я ему дал в тот момент. Мне тоже кажется, что он тут другой. Поэтому я дорожу этими снимками.
- А что изображено на фото, которое он держит?
Жоржи мягко улыбнулся. Я подумал, что Эмма, ведь экстремал всегда так лыбится дочери. Собеседник просмотрел ещё несколько фотографий. Потом потыкал на сенсорный экран и вручил планшет мне. На снимке была рука Тома, держащая кусок воспоминания. Наша фотография из Майсена.
- Он светится, потому что смотрит на тебя, Билл. Том всё ещё тебя любит.
... У меня ком застрял в горле, но я попытался выправить ситуацию и прикинуться бесчувственным. Позже к нам присоединился Густав. Его я видеть был не просто рад. Одноклассник показался мне буйволом. Густав никогда не был щуплым, но сейчас его разнесло в плечах окончательно. Он меня обнимал как медведь. Мы провели пару приятных вечеров с ребятами. Но я думал... Слова Жоржи стали для меня отправной точкой. Я больше не могу так!
Всю дорогу я думал. Как же мне поступить? Как и обещал, заехал в Гамбург. Всё как всегда – дождь и тучи. Джозеф сделал мне выговор. Я полагал, что старший Йост встретит меня пусть не как драгоценного сотрудника, но хотя бы по-дружески. Нет, на его физиономии застыл лёд. Бездушный взгляд. Он тихо и спокойно говорил мне о моих пропусках, что пациенты жаловались на мои личные проблемы, из-за которых я пропускал наши встречи. Конечно, нужно было оправдаться и сказать, что я предупреждал всегда, но смысла не было. Он был прав и я это понимал. Покивав, согласившись с ним по всем пунктам, мы закончили этот разговор и пошли пить чай, болтая о насущном. Вообще, я давно привык к его странностям, но как оказалось – он ещё больше непредсказуем, чем я думал. После ланча он пригласил меня в свой кабинет.
- Ты хочешь меня уволить? – спокойно спрашиваю.
- С чего ты взял?
- Наше общение до этого происходило дистанционно, и все были довольны, сейчас же ты позвал меня в свой кабинет и усадил. Дело важное.
- Ты прав, - он слабо улыбнулся. – Я не хочу тебя увольнять. Я хочу назначить тебе нового пациента.
- Серьёзно?
- Абсолютно, но тебе придётся ездить в Берлин.
- Нет хороших врачей в столице?
- Есть, но мне нужен ты. Она молода, популярна и замкнута. Подозреваю, что есть симптомы аутизма.
- Погоди, - я выпрямился и взял папку из рук начальника, - она?
- Да, это девушка. Открой.
В папке лежало дело. Около шестидесяти листов. Прилагалась фотография.
- Она сама тебя выбрала. Илиана Ксенакис.
- Та самая?
- Да. Ты её знаешь?
Я кивнул. Эта девушка в свои двадцать семь стала легендой ландшафтной фотографии. Том меня ею достал. Она являлась его кумиром. Её работы были похожи на сказку.
- Она из Греции, но полжизни провела здесь. Из всех, кого мы ей показали, она указала на тебя. Я очень хочу, чтобы ты меня не разочаровал.
- Постараюсь.
- Забирай папку и дуй отсюда. Илиана сама тебе позвонит.
- Как это?
- Мы нарушаем правила, когда в деле замешан важный персонаж.
Мы переглянулись. Я понял, что если запорю это дело, то он меня уволит, а потом убьёт. Марта посмотрела на меня, как на зомби. Она лучше других знает, когда от босса выходят с таким лицом, как у меня. Стоило мне только посадить попу на сидение автомобиля, как разорался мобильный.
- Да.
- Билл?
- Да, это я.
- Вас беспокоит Илиана.
У меня в груди спёрло. У неё был странный голос, низкий для девушки. Она говорила отрывисто, посвистывая.
- Рад вас слышать, Илиана, я только что побывал у Джозефа.
- Я знаю, - сказала собеседница жёстко, - он мне сообщил. Вы согласны на работу?
- Да.
- Адрес в папке, которую вы держите в руках.
- Мне приехать сейчас? – я не успел удивиться.
- Именно. Рада, что вы сообразительны.
И положила трубку. Выбора у меня не было. Я ехал по автобану и думал, куда вляпался. Это было спонтанно и неправильно. Илиана жила в пригороде Берлина, в идеальном районе. До Йоста ехать двадцать минут. Я успел пробежаться глазами по её делу, пока заправлял машину. Её дом был небольшим по сравнению с соседними. Илиана встретила меня на пороге. Ещё тоньше, чем на фотографиях, ещё красивее.
- Добрый вечер.
Я прошёл в дом и ахнул – стилизовано под лофт. Умно и не очень практично.
- Разместимся в кабинете? – интересуется.
- Где вам удобно.
Мне было всё равно. Она уже заинтриговала меня собой, своей внешностью, жилищем и манерой общения. Девушка села на плетёное кресло, которое было низким, больше похожим на простую кушетку. Взяла пепельницу, достала сигареты и закурила.
- У меня есть условия.
- Слушаю, - я расположился за удобным столом, положив блокнот и ручку рядом.
- Мне не нужен очередной психолог-психотерапевт, - я чуть язык не проглотил на этих словах, но она продолжила, не запнувшись. – От всех своих врачей я требую бдительности, терпения и полного доверия.
- Вы можете мне доверять.
- Не думаю.
Илиана затянулась, посмотрев на меня сканирующим взглядом. Я в энный раз подумал, что вляпался непонятно во что. Теперь меня это бесит. Будто мной играют.
- Думаю, мы можем говорить как друзья.
- Вполне.
- Мне было хотелось быть с тобой честной, но и от тебя я требую того же.
- Ты хочешь, - я наклонился вперёд, - чтобы и я рассказывал о себе?
- А разве не так происходит общение? – она вновь затянулась и прищурилась.
- Мне платят не за это.
- А я буду платить. – Пауза. – Я не могу доверять тому, кого не знаю.
Я опустил голову. Это было разумным. Но что-то в этой девушке меня отталкивало. Сперва я подумал, что она просто избалованная богачка, с кучей прихотей, а теперь вижу, что мыслит вполне логично. Весьма вероятно, что она действительно аутист.
- Что тебя беспокоит? – спросил я вполне буднично, скрывая волнение.
- Всё. Жизнь дерьмо, поэтому ты здесь.
Я слабо выдохнул. Илиана достала вторую сигарету.
- Ещё что-нибудь?
- А ты доволен своей жизнью? – она посмотрела на шкаф, крутя в пальцах дорогущую зажигалку.
- Я не смешиваю работу и личную жизнь, поэтому твоя затея игры в «друзья» не по мне.
- Тебе придётся либо на это пойти, либо лишиться работы.
Сучка. Ультиматум мне ставит. С ней будет очень сложно. Обычно пациенты сами разбалтывают свои проблемы, а я им помогаю, подталкиваю, уверяю сделать первый шаг. Она же либо совсем больная и замкнутая, либо играет. Если я приму её условие, то поступлю непрофессионально. Нет, мне можно говорить о себе при пациенте, но она будет спрашивать то, что психолог не может сказать, потому что проблемы врача не касаются его больного. Если я не приму её условие, то Джозеф мне не просто голову открутит.
- Почему ты решила взять меня в жертву?
- Удивлён, что понравился мне?
- Смотря на тебя сейчас, я вижу девушку с острым умом. Ты исходила не из внешней составляющей. Я привлёк тебя чем-то иным.
- Если я не буду тебе врать, ты обещаешь быть честным?
- Я не уверен, что смогу ответить на твои вопросы.
- Значит, - она полулегла и вновь затянулась, смотря в потолок, - и я не скажу.
Последовало полчаса моей проповеди по поводу её душевного здоровья. Я старался быть врачом, правым, не сомневаться, но это тварь лежала, курила и молчала, не отвечала на мои вопросы. Я весь извёлся. Никогда ещё у меня такого не было.
- Хорошо, я согласен, но прошу, - стискиваю пальцы, чтобы не выдать своего отчаяния, - в разумных пределах. Моя жизнь к нашим встречам не имеет...
- Либо полностью откровенным ты будешь, либо нет.
Я этого ожидал. Почему-то подумалось, что я как Ева перед Змеем и яблоком. Точь-в-точь.
- Ладно, мы попробуем стать друзьями. Так почему ты меня выбрала?
- У нас есть общий знакомый.
Она пустила три дымовых кольца, вновь начав курить. Я ничуть не удивился, только слегка разозлился. Мир тесен. Вечно он встревает в мою жизнь. Сволочь! Почему его так много везде, куда бы я не сунул свой нос? Мне понадобилось три минуты, чтобы успокоить мысли.
- Ты с ним спала?
Илиана не дёрнулась, не стала вопить. Будто ждала этого вопроса. Она выпустила ещё два кольца, пялясь в потолок.
- Да. И мне очень понравилось.
- Как вы познакомились?
Я нереально злился, и злость во мне мутила разум, я понимал, что так нельзя, но ничего не мог с собой поделать. Упёрся кулаками в стол, закрыв глаза, пытаясь уняться.
- На его выставке. Не каждый фотограф устраивает свою первую выставку в жизни будучи уже миллионером. Мне нравится его концепция. Он много где побывал. Сегодня я тебе больше ничего не скажу про него. Моя очередь... Я задала тебе вопрос, на который ты не ответил.
- Спрашивай.
- Ты доволен своей жизнью?
- Да, - поспешно.
- Врёшь.
- Нет. У меня всё хорошо.
Она выпрямилась и зорко уставилась на меня.
- По твоим напряжённым рукам, вымученному лицо и затравленному голосу я понимаю, что это не так. Ты обещал быть честным! – упрекает. – Хочешь закурить?
Её вальяжность меня сбивает с толку. Я вновь теряюсь, смотря удивлённо. Она нарушает все правила поведения между пациентом и врачом. Ну кто так делает?
- У тебя есть парень? – приподнимает бровь.
- Да.
- Ты его любишь?
- Да.
- Вновь обманываешь, - спокойно отвечает, слегка улыбаясь.
- Откуда ты знаешь?
- Ниоткуда, - вновь ложится на кресло. – Просто вижу. Ты принял мои условия. Ты обязан быть честным. Ты становишься мне другом, а друзья не лгут друг другу.
- Лгут, если вопрос друга не касается.
- О, ты бесишься, - она сладко простонала. – Думается мне, что ты не уверен в своём парне. Как его зовут?
- Виктор.
- Как прозаично.
Нависло молчание. Я отуплёно смотрел на её ноги, обдумывая стратегию бегства из этого дурдома. Сейчас мне понятно, что в ней нашёл Том. Вряд ли она врёт. Если он не сказал обо мне, то больше некому. Только вот зачем девушке эти игры? Неужели стало скучно и жертвы другой не нашлось?
- Я плохо схожусь с людьми. Это началось с десяти лет. Мы с родителями только-только переехали.
Она замолчала, сжав губы. Не думаю, что притворялась.
- Где вы жили? – подстёгиваю её на разговор.
- На Корфу.
- Тебе там нравилось?
- Да. Ты доволен жизнью?
- Да.
- Хорошо, - она села. – Я перефразирую: ты доволен полностью своей жизнью?
Я прикрыл глаза и выдохнул. Она не будет говорить мне о себе, пока я всё ей не выложу. Ну за что мне это испытание?!
- Не всей.
- Отлично. – Она вновь легла, скрестив пальцы. – В школе меня обижали. Я из Греции, эмигрантка. Мы добровольно переселились, и нам не мешали, только вот никто не думал, что будет так сложно. У моего отца на Корфу был свой бизнес, но он всё потерял. Приехали за лучшей жизнью, а получилось не совсем так. Мои родители были чернорабочими, пока отец не решился на дело здесь. Я ненавидела школу, людей этих злобных. Ходила на языковые курсы, но и там друзей не нашла. Когда училась в академии, то поняла, что я чем-то больна. Первый психолог у меня был в девятнадцать.
- Почему ты от него ушла?
- Не было результатов.
- Скольких ты сменила за восемь лет?
- Десятерых.
- Родители не замечали твоей... недружелюбности?
- Ты думаешь, им было до меня дело? Они вкалывали. Ты любишь своего Виктора?
- Да, - даже бровью не веду. Так и думал, что последует атака.
- Опять врёшь. Ты не устал?
- А что ты хочешь услышать?
- Правду, конечно.
Она прыснула и засмеялась. Мне даже понравилось. Напугало меня то, что я действительно готов рассказать девушке, которую знаю от силы час, всю свою личную жизнь.
- Правда состоит в том, что я не уверен. Он мне не просто нравится, я думаю, что это влюблённость, потому что мне его не хватает.
- Тебе не хватает именно Виктора? – она села по-турецки и хмыкнула.
- Это уже перебор.
- Ты счастлив?
- Может, поговорим о тебе?
- Ты счастлив или нет?
Я ничего не ответил, хмуро помечая в блокноте ещё и маниакальность своей пациентки. Она смотрела на меня голодными и жадными глазами, готовая либо убить, либо съесть, либо трахнуть. Это меня даже ужаснуло.
- Ответь на мой вопрос.
- Не собираюсь.
- Отвечай! – уже хочет меня под себя подогнуть.
- Не буду. Я не твой пациент.
- Ладно.
Илиана встала и указала на дверь. Я лишь пожал плечами. Собрал все свои вещи, приказывая себе не раздражаться. У входной двери она остановила меня, протягивая папку документов.
- Это контракт с Йостом. На полгода. Ты – мой психолог. Воспринимай, как хочешь.
- Ты всё ещё хочешь работать со мной?
- Ну, я подожду, пока захочешь ты.
Меня эта фраза смутила. Полгода – это немалый срок. Я вроде как подписался на её игру, но всё ещё упорствую, а это на неё никак не действует. Она даже не обиделась или не подала виду.
- Возвращайся, когда сможешь сказать мне правду.
- То есть, когда стану счастливым или несчастным?
- На твоё усмотрение, - она пожала плечами, открывая дверь.
- А если я не хочу говорить тебе правду?
- Я подожду, - Илиана указала на папку в моих руках. – Насколько я поняла со слов Тома, ты слишком правильный и честный. Я буду платить тебе, а ты, рано или поздно, сломаешься и приедешь, мало того, примешь моё условие полностью, потому что тебя загрызёт совесть.
- Он мог ошибаться.
- Живя с тобой и любя?
Меня пробила дрожь. Да кто она вообще такая?!
- Подумай. У меня есть время. Но ты должен знать, что я не потерплю рядом с собой лицемеров. Уверена, Билл, - она очень мило улыбнулась, - ты не такой. Слишком уж много я о тебе слышала и только хорошее. Думаю, на этот раз я не ошиблась. До встречи.
И закрыла дверь. В своей жизни я ни разу не был так растерян. Она изначально знала, что моя совесть меня съест. Она готова платить деньги ни за что. Более странного человека в моей жизни не было. Даже Кауэр по сравнению с ней – мальчик в песочнице. По сути, она знает обо мне слишком многое. И вроде как вредить не собирается. Либо любит Тома, либо уважает чужую жизнь. Другой вопрос – какого чёрта он ей всё выдал? Она что, стала ему приёмной сестрой? Одна Эмили чего стоит, но эта гречанка – просто дьявол! Манипулятор и вурдалак. Я сел в машину, выдохнул. На часах было около десяти.
- Джозеф, прости, что беспокою.
- Хочешь отказаться – не выйдет.
- Это ещё почему? – я даже опешил.
- Только что звонила Илиана и сказала, что ты идеальный. Она хвалила тебя минут пять и сказала, чтобы я тебе выписал премию.
- Как это? Мы с ней не особо поладили.
- Ты её дело всё прочёл?
- Нет.
- Об этом и речь. Доброй ночи, Билл.
Меня бесит, когда я чего-то не понимаю и мне не договаривают. От утренних мыслей не осталось и следа. При въезде в Дрезден, я позвонил Виктору. Он как раз зашёл домой и уверил, что будет рад меня видеть. Как только оказался на пороге, этот монстр утащил меня в кровать. Целовал, лепеча, что скучал. Мы кувыркались около часа.
- Ты какой-то отчуждённый, нет?
- Я загруженный.
- Что случилось? – подтягивается и поворачивается на живот, смотря на меня. – Расскажи.
- Мне дали новую пациентку. Она просто ненормальная.
- До этого у тебя были только нормальные? Ты мне сам рассказывал про мужика, который думает, что за ним подглядывают.
- Это другое. Она нереально странная.
- Ты отличный специалист, - целует меня в щеку. – У тебя потрясающая выдержка и нервы, - чмокает в нос. – У тебя талант. Ты с ней справишься, - проходится губами по подбородку. – И самое главное, я в тебя верю, - накрывает мой рот.
Мы спали в обнимку. Утром я осознал, что мне не хватало его. Вик сидел на кухне, смотря в телевизор, ел хлопья и очень смешно чавкал. Он сварил мне кофе и сделал тосты. Эта мимолётная забота умилила.
- Вик.
- А? – он продолжает есть, смотря в телек.
- А давай поедем куда-нибудь?
Сам себе удивляюсь.
- Куда, в парк? – улыбается.
- Нет, - мотаю головой. – На озеро, на море, да хоть на северный полюс.
- Путешествий хочешь? – отвлекается и смотрит на меня. – Почему бы и нет.
Улыбается и прищуривается. Я даже рот открываю. Наверное, он такой же безумный, как и я.
- Правда?
- Да. Я хочу в Прагу. Ты там бывал?
- Да, однажды. Больше не заносило.
- Поедем?
Открываю рот, а он ухмыляется, но очень добро. Мой эльф. Спонтанный и такой милый! Я накидываюсь на него и чмокаю. Смеётся. Мы валимся на пол. Стукаюсь об стул.
- Ты больной, Билл!
... Я швырял в сумку всё подряд. Пит скрестил руки на груди, смотря на меня затравлено.
- Ты делаешь глупость.
- Глупость? Почему? Я хочу поехать с другим человеком в другой город. Это не глупость.
- Билл, ты кроме него никого больше не видишь!
- Я влюблён.
- Да перестань, - он всплёскивает руками. – Теперь это так называется? Ты просто прячешься. Не знаю, зачем и почему, но это не любовь.
- Я вижу, как он ко мне относится.
- И это не даёт тебе никакого права обманывать себя. Ты стал эгоистом.
- Любить и хотеть счастья – это эгоизм?
- Лгать себе и ссориться с друзья – да. Ты когда последний раз с Ханной разговаривал? Или с Брайаном?
- Ты решил мне нотации почитать? Я еду в Прагу. Я хочу в Прагу.
- Слушай, - он подошёл и сел на кровать, - я уверен, что это не твоя идея и тебе не за чем идти на поводу у чужих желаний.
- Ты задолбал уже!
Я пошёл в коридор, чтобы уже свалить. Меня эти разговоры не просто выводили из себя. Они заставили задуматься о переезде. Очевидно же, что мы мешаем друг другу. У них семья и лишний балласт не нужен. Адам давно живёт со своим парнем. Это я только ещё собственного жилья не имею в силу какой-то привычки.
- Билл, прошу, задумайся над моими словами.
- Так, - я выпрямился и посмотрел Питу в глаза, - я знаю, что он твой подчинённый, молодой и не очень опытный, но я люблю этого человека. Мне с ним хорошо и плевал я на Кауэра уже давным-давно. Тебя такой расклад устраивает?
Он скрестил руки, оперся о косяк, поджал губы и нахмурился. Я закинул лямку сумки на плечо, влез в кеды и ушёл. Я понимаю его рвение, он желает мне добра, но поучать, как младенца – это уже слишком. Мне достаточно странностей на работе, не хотелось бы видеть друзей в роли назойливых комаров.
Я приехал к Вику и рассказал о реакции Цирмана.
- Я ему не нравлюсь.
- С чего ты взял?
- Да потому что. Он твой друг, да, начальник клёвый, но в его отношении я чувствую личностную неприязнь. Он стал иначе относиться ко мне, более требовательно. Скоро возвращаться на работу, а мне некомфортно уже от мысли, что я буду получать от него словестные побои.
- Утрируешь.
- Послушай меня, - Дрессель даже глаза шире распахнул и взял меня за локоть, - я тебе не вру. Серьёзно! Мне страшно оттого, что я буду у него аттестоваться. Он вполне может не оценить моих трудов. А я стараюсь.
- Я тебе верю, - ласково глажу его по лицу. – Просто дай ему время. И я уверен, что он на работе и не вспомнит про наши отношения. Это его не касается.
Мы выспались и уехали в Прагу. По дороге я указал на замок, который стоял на скале. Есть картина с этим видом в Цвингере. Виктор крутил головой, высовывался и не давал мне нормально вести машину. Постоянно вопил и указывал на что-то. Как ребёнок, который дорвался до леденцов. Прага на закате была прекрасна. Мы стояли на Карловом мосту и смотрели на Влтаву. Сновали туристы, было жарко, но мы ощущали себя... счастливыми. Я намеренно не стал звонить Адаму, чтобы встретиться, хоть Пит и намекал. Единственное, что напрягало – это обмен валют. Не везде принимали евро, поэтому мы как идиоты ходили и меняли их на кроны. Постоянно сидели в каких-нибудь уютных кафешках, гуляли пешком, никого не стесняясь. Сходили даже в гей-клуб, но нам не очень понравилось. Я трепал ему о Праге всё, что сам знал. Он улыбался и слушал, не перебивал. Мы решили пробыть здесь неделю, но Вик захотел остаться ещё подольше. Мне полюбилось кафе «Милена» по странному стечению обстоятельств. Я даже расхохотался, когда понял суть совпадения. Оно было уютным и выходило прямо на площадь Старого города. Я любовался интерьером, а Вик постоянно наблюдал за астрономическими часами, часто хмыкая. Когда они начинали бить – людей рядом была тьма. В последний день Вик был странно молчалив. Я вновь говорил про что-то достаточно интересное. Мы поели в кафе, и он вдруг предложил:
- Пойдём, посмотрим, как они бьют.
Мы за все эти дни ни разу не постояли на площади вместе со всеми, а наблюдали из кафе. Было странно оказаться в толпе.
- Расскажи про часы, - попросил он мягко.
Я принялся описывать ему принцип, указывая на землю, луну, скелет и так далее. Народ стал подтягиваться. Виктор смотрел на них и что-то подмечал, иногда переспрашивал. Пробил час, апостолы начали двигаться, скелет – дёргать за верёвочку. Ангел плавно опускал свой меч. Люди снимали на камеру это представление, кто-то тихо переговаривался под звон колокола. Вик взял меня за руку, встав ближе.
- Я люблю тебя.
У меня в груди начало жечь. Я распахнул рот, повернулся в его сторону, а он смотрел на часы и просто сжал мою ладонь сильнее. Потом посмотрел на меня и улыбнулся. И ничего не хотелось говорить. Я лишь умилился.
Мы долго молчали. Мне нечего было ответить. Начать какой-то абстрактный разговор я не мог.
- Поехали домой.
Был уже вечер. Виктор выписал нас, оставив меня собирать вещи. Когда вернулся, то увидел, что я сижу на кровати и судорожно соображаю. Коснулся моих губ очень ласково и сказал:
- Ну же, поехали.
Заулыбался, подхватил наши сумки и взял меня за руку. Сам всё засунул в машину и усадил меня на пассажирское сидение.
- У тебя вид пришибленный. Я поведу.
- А какой у меня должен быть вид?
- Не знаю, - пожимает плечами, - как всегда или чуточку счастливее.
Он потянулся, поцеловал меня и успокаивающе прислонился щекой к моей.
- Ты не рад?
- Рад.
- Так чего такой кислый?
- Не ожидал.
Я полулежал и смотрел на пейзажи. Он включил радио и кивал в такт мелодиям. В моей жизни что-то всё-таки неправильно идёт. Виктор признался, а я... идиот. Понимание того, что я до сих пор обманываю его, до сих пор скрываю свои предыдущие отношения – убивает. И даже дело не в том, что я обязан, просто это подло. Он мне нравится, даже больше чем нравится. Я, кажется, смирился с мыслью, что люблю его. Как-то чахло, дохленько и не совсем убедительно, но люблю. Это не то, как пришло с Кауэром, и как накатило с Дэвидом. Здесь третья разновидность – я хочу быть с ним и мне плевать, что другие против. На самом деле, мне действительно непонятно, почему Пит ополчился. Это нормально, когда люди увлечены друг другом. Приемлемо, когда они забивают на друзей и коллег. В моей жизни было слишком много дерьма, я хочу чего-то светлого, хорошего. Быть уверенным, что меня не предадут, что меня не бросят в самый разгар влюблённости, как вшивую суку. Виктор искренний, пусть не совсем взрослый, но очень милый и хороший. Он не заставляет меня подстраиваться под себя, не ломает меня, не требует чего-то нереального. Если с Кауэром мне пришлось привыкать мириться с идиотизмом, с Дэвидом – смириться с графиком и отсутствием внимания, то тут всё просто отлично, по сравнению с двумя предыдущими любовниками. И жаловаться, в целом, не на что.
Мы доехали до дома. Я сразу завалился на кровать, а Вик перекинул мои ноги себе на колени, читал вслух дурь про неврологию, а я мечтательно смотрел перед собой. Идеально!
... Угрызение совести поглотило меня уже на третий день. Я не находил себе места, понимал, что Дрессель искренне признался мне в чувствах, но я его будто предаю. Внутри меня сидит смятение, которое гложет. Я скрываю от него свою прошлую жизнь, свои любовные ошибки. Когда он на четвёртый день спросил, отчего я такой дёрганный, в моей голове прогундосил голос Георга о том, что Том меня ещё любит и светится, смотря на наше общее фото. Я заочно их всех ненавижу за то, что эти люди даже косвенно связывают меня с экстремалом. Моё обещание забыть и отпустить – покатилось с горы и шмякнулось в лужу говна. Я бесхребетное создание, если не смогу с этим справиться. Но я не обязан делать это один – у меня есть Вик.
- Билл, ты меня пугаешь!
Я быстро одевался, не обращая на него никакого внимания.
- Приеду через час или два. Мне надо кое-что сделать.
- Да что с тобой?
Он остановился и требовательно посмотрел на меня.
- Я приеду и всё скажу.
Поцеловал его в лоб и удрал. На пороге меня встретила Диана. Я мягко отстранил её и пошёл к себе.
- Ты что-то задумал, Мецгер. По глазам вижу.
- Да, я хочу поменять свою жизнь.
- Что ты делаешь?
Я вытащил из ящика кожаную сумку. Она ещё пахла Томом. Он привёз её мне из Марокко. Открыл шкаф и начал кидать на пол всё, что Кауэр мне презентовал. Рубашка, джинсы, бельё. Потом вытащил из стола коробку – записки, открытка, кулон.
- Билл, опомнись! Что ты творишь, дорогой? Что не так?
- Ди, - я повернулся и постарался не пыхтеть, - Вик признался мне в любви. Я не могу его обманывать. Мне нужно изменить свою жизнь, самому измениться.
- Но для этого не обязательно уничтожать свои воспоминания.
Я не послушал. Она говорила про мораль, про здравый рассудок. Потом заплакала Анаис, и Диди оставила меня в покое. Пошвырял всё в сумку, схватил лэптоп, устроив его удобно под мышкой, и поехал к Дресселю. Диана на прощание прожгла меня взглядом, держа на руках дочь. Это мой выбор, моя жизнь – мне решать!
Вик озадачился, когда впустил меня. Я поставил на стул сумку, на стол – комп и жестом указал ему сесть.
- Я не знаю, правильно это или нет, - голос выдавал волнение, - но я хочу быть честным с тобой.
- Билл...
- До тебя у меня была жизнь, в какие-то её моменты я был счастлив, в какие-то - нет. Сейчас у меня новый этап, в котором именно ты занимаешь значительное место. Я не хочу делить тебя с воспоминаниями, жалеть о чём-то, гадать и недоумевать, почему так произошло. Ты очень важен для меня. Важнее, чем то, что было до тебя. Поэтому я хочу, чтобы ты помог мне.
Он кивнул. Я подошёл, повернул его к компьютеру и открыл крышку. Кликнул на папку и выдохнул.
- Я встречался с Томом Кауэром. Его я любил и его дочь оберегал. Именно он является для меня сейчас нежелательным воспоминанием.
Дрессель не просто удивился. Он открыл рот, вперившись в фотографии.
- Я предоставляю тебе возможность исцелить меня.
Он сглотнул и повернулся.
- Ты хочешь, чтобы я всё это удалил?
- Да. После этого мне будет не к чему возвращаться.
- Ты уверен?
- Нет.
Я сел на подоконник. Вик внимательно смотрел на фотографии, прокрутил несколько видео. Я иногда пояснял. Он молчал, видимо, не хотел меня смущать. Если посудить, то я его не обманывал, я просто недоговорил, умолчал. Когда парень удовлетворил своё любопытство, то начал методично, фотографию за фотографией, всё удалять. Раз от раза всплывало окно: «Переместить в корзину». Я понял, что не могу на это смотреть.
- Билл, ты на этих снимках невозможно красив. У него талант!
Добрался до фотосессии.
- А можно я себе кое-какие скопирую? Я не могу удалить безвозвратно такую прелесть. Вот эта фотка на пляже – просто блеск. Ты такой довольный.
- Валяй.
Я налил себе сока, включил телевизор. Ничего интересного. Когда вернулся, Вик продолжал кромсать мои воспоминания, нещадно стирая, испепеляя визуальные доказательства того, что я был счастлив, я любил, я жил правильно. Ложусь на кровать и сворачиваюсь в клубок. Когда он включает видео – я весь съёживаюсь. Наш смех такой задорный. Эмма что-то пролила на мои штаны, а Том снимает всё это и глумится. Другое видео, где меня гримировали для фотосессии, а Кауэр говорил, что я очень красивый. Прошло невозможно много времени, пока Дрессель не встал со стула.
- А что в сумке?
- Другие воспоминания.
- Это надо выкинуть?
- Как хочешь.
Я даже не обернулся. Вик просматривал открытки, записки, билеты на самолёт. Свистнул, когда нашёл фиолетовый конверт – первая поездка в Париж. Я сохранил билеты, салфетку из ресторана и чек из отеля.
- Билл, сколько стоит эта подвеска?
Нашёл звёздочку. Сердце сжалось. Я помню, как он целовал меня, когда подарил её.
- До х★я.
- Ты хочешь её выкинуть?
- Можешь сдать в ломбард.
- Тебе не жалко?
- Жалко, но ничего не поделаешь.
Он копался ещё долго.
- Боже, какие джинсы от Dior! Ты с ума сошёл! Их нельзя выкидывать.
- Можешь продать.
В итоге он заполз на кровать.
- Завтра вывозят чёрные баки. Выкину.
- Хорошо.
- А это? – он накрыл пальцами мой жетон через футболку.
- Да, это подарок Тома, но связан он не с ним. Я не расстанусь с жетоном. Он слишком дорог мне и напоминает о другом человеке.
Виктор гладил меня, потом погрустнел.
- Ты плачешь? – смотрит в моё лицо.
Конечно, я плачу. Любой бы на моём месте плакал. Дрессель ложится и обнимает меня, целуя в ухо.
- Всё будет хорошо, рыбка, ты успокоишься и придёшь в себя. Ты отказался от соблазна, поэтому дальше хуже не будет. Теперь всё позади. Не будет той радости с ним, но и не будет боли. Ты слышишь?
- Да.
- Сходим завтра за кофе, погуляем, ты вдохнёшь летнего воздуха и обязательно поймёшь, что дальше – лишь перспективы.
- Наверное.
Я всхлипываю, а эльф вытирает мне салфеткой нос и слёзы, утешает.
- Спасибо, что сказал, что доверился.
- Ты сделал это раньше для меня, когда рассказал про семьи. Я не могу тебя обманывать и скрывать.
- Люблю тебя, - целует и ложится сзади, обнимает.
Я не спал большую часть ночи. Ревел, сопел Вику в руку, думал над своим поступком. Глупо, конечно. Если бы я был сильным, то забыл бы и без этой чистки. Но я слабохарактерный в этом плане. Вынесу обиды, оскорбления, но не утрату того, что было дорого.
Утром Виктор меня растолкал. Я сам выбросил сумку в бак. Он меня за это поцеловал и повёл пить кофе. Я много думал, и он не лез. Всё понимал, осознавал, что мне тяжело. Последний предмет я протянул ему сам – достал из кошелька фотографию нас с Томом в Майсене. Он не рискнул её порвать. По глазам было видно – завидует. И явно снимок ему понравился. Но он привёл лицо в порядок, сбросив тень разочарования, протянул мне кофе и заулыбался, будто его похвалили на работе. Фотографию спрятал в карман. Парень рассказывал мне интересные случаи, а я пару раз потрепал его по волосам и, казалось, успокоился.
... Домой я не вернулся. В квартире Дресселя было достаточно моих вещей, чтобы я выглядел прилично и мог бездельничать. Практически все мои пациенты, коих было три штуки, уехали в отпуска, про Илиану я старался не думать. Мы с эльфом считали дни до начала его работы. В бытовых хлопотах я забылся, не думал о дурном, пока не настал август. Он предвестник беды. По иронии именно пятого числа Вик выходил на работу. Я ничего не делал, не залезал на сайт «Werden», хотя руки чесались. Не звонил друзьям, полностью абстрагировался. Меня ничего не волновало. Единственное, мне вспомнились мои планы. Я давно думал, чтобы пойти учиться дальше, стать полноценным специалистом, но когда только-только эта идея зародилась в моей голове, не было денег на её осуществление. Именно пятого числа, пока Виктор работал, я задался этим вопросом вновь. Позвонила мама. Мы с ней протрещали часа три, я поделился своим замыслом, на что она отреагировала странно – пришла в восторг и сказала, что если у меня не хватит денег, то они с отцом готовы помочь. Вся проблема состояла в том, что мне нужно было учиться полтора года в университете. Надо ехать либо в Берлин, либо в Мюнхен. На запад я категорически не хочу ехать. Реальнее всего был Мюнхен, потому что образование там вполне доступно. В берлинском Гумбольдте – страшновато, ибо престиж так и давит на грудную клетку. Там, где учились Эйнштейн, Гейне, Маркс, Вегенер, Планк и другие, мой мозг пасует. В принципе, если бы я не дёргался, то и своего образования мне бы хватило, но что-то мною движет. Мама отмахнулась и сказала, что я у неё умный ребёнок, способный сделать что-то значимое, как тот же Эйнштейн. Было бы желание и мозги.
Я лежал на животе и болтал ногами, читая книжку, когда пришёл Виктор. По тому, как он сбросил сумку на пол, я понял, что настроение у него дерьмовое.
- Как первый день в школе, солнышко? – сарказм вырвался сам.
- Смешно! – бубнит.
- Что стряслось?
- Твоя друг – злопамятная сволочь. Он меня весь день унижал.
- Это ещё почему? Ты что-то сделал? – я повернулся и посмотрел на хмурого друга.
- Он, видимо, решил поиграть в доктора Хауса. Наговорил каждому гадостей и раздал бланки на аттестацию. Я не хочу на него работать.
- Сколько ещё нужно?
- Год.
- Потерпи.
- А если этот вампир будет из меня каждый день кровь сосать? – Вик плюхнулся на кровать рядом со мной. Я запустил ему пальцы в волосы. – У меня такое чувство, будто меня доили целый день, как корову. Даже фантомная боль в сосках появилась.
- Сказочник, - прыскаю. – Поешь и поспи.
- Да, стоило бы.
Когда Дрессель спал, привалившись ко мне, я читал книгу, а потом отвлёкся. Меня внезапно поразила мысль – я не хочу быть сейчас с Томом. У него день рождения, но я не стремлюсь его поздравить, увидеть, обнять. Это пришло мне в голову как-то резко, будто ждало своего часа и вырвалось, осенив меня. Стало невозможно легко и спокойно, будто я нёс какой-то груз и тут у меня его сняли со спины. Я смотрел в окно, слушая хлюпанья парня во сне, и понял, что теперь всё действительно хорошо.
Утром мы с Виктором вместе помылись, слегка пошалив. Он сиял такой довольной улыбкой, поэтому я отвечал ему тем же. Когда он ушёл, я подхватил телефон и нашёл где-то внизу списка телефон.
- Илиана?
- Да. Доброе утро, Билл.
- Я могу приехать?
- В любое время. Я дома.
- Тогда, до встречи.
- Увидимся.
Мчался по автобану, как сумасшедший. Мне почему-то хотелось увидеть её, доказать ей свою правоту. Но как только я подъехал к дому – энтузиазм испарился. Она открыла дверь, держа в руке банан и медленно жевала. С любопытством посмотрела на моё лицо.
- Я счастлив. Я абсолютно доволен жизнью, и ничего другого мне не нужно.
Гречанка улыбнулась, отошла в сторону и пропустила меня в дом, одобрительно кивнув.

Продолжение
Предыдущая часть