Название: Музыка твоих грехов / Music of your sins
Автор: Automatic Girl
Бета: Лекс
Гамма: PainAnn
Персонажи: Том/Билл и второстепенные.
Рейтинг: R
Жанр: Au, Angst, Drama, Grapefruit, Mystic.
Категория: Slash, RPS
Размер: midi (17 страниц)
Статус: Закончено
От автора: Данная работа была представлена на конкурс фан-фиков "Hit the jackpot" под №22.
Было любопытно узнать истинное мнение людей по поводу своего творчества, поэтому я приняла участие.
С самого начала я хотела, чтобы получился фик-загадка, поэтому отменяю объяснения причинно-следственных связей. Ведь действительно неинтересно, когда такого рода сюжет раскрыт и лежит перед вами, как на ладони, ничего не оставив после себя.
Немного о жанрах:
Никогда не писала Drama, Grapefruit, Mystic. Последний жанр недолюбливаю и не читаю, но вот решила попробовать, а что из этого вышло - судить вам.
Хотелось бы поблагодарить всех, кто оставил комментарии в теме конкурса. Они были настолько разными, что я путалась, что менять, а что оставить в тексте.Прислушалась к советам, исправила то, что посчитала нужным.
Отвечу на все.
Краткое содержание: Томас – молодой мужчина, ведущий типичный образ жизни холостяка. В жизни его ничто сильно не увлекает, кроме как менять девушек, будто перчатки.
В один из не таких уж и примечательных дней он идет со своей новой пассией, Керолайн, в симфонический театр, заведомо зная, что там будет скучать. Но ради прихоти своей девушки, он соглашается на часок-другой составить ей компанию.
Но здесь события принимают совсем иной оборот….
Разрешение на размещение получено.
Баннер: PainAnn.

[показать]

Господь хранит каждого из нас,
Сгорим ли мы в огне тысячи светил?
За грехи, что мы совершили,
За греховные слова. За грехи отцов наших,
За грехи юности. Господи, благослови нас всех,
Сломленных, живущих под прицелом,
И этого не одолеть,
Это не преодолеть,
Не превзойти,
Позади не оставить. И когда я этой ночью закрываю глаза
Под симфонию слепящего света,
Господи, благослови нас всех,
Сломленных, живущих под прицелом. (с) The Catalyst

Пролог

Сквозь пелену сна мужчина услышал голос, зовущий его. Нехотя приоткрыв глаза, он приподнялся на кровати. За окном стояла непроглядная ночь, только яркий полумесяц освещал небо, заглядывая в самые укромные уголки комнаты.
Спросонья не догадываясь включить свет в гостиной, мужчина передвигался на ощупь: вытягивая руки вперед, дабы не наткнуться на острый угол, благодаря которому мог получить не слабый удар. Он не понимал, почему ему захотелось пройтись по всем комнатам в поиске неизвестного Не мог вспомнить, знаком ли ему услышанный голос или же подсознание сыграло злую шутку? В квартире кроме него никого не было. Мужчина вернулся в спальню и снова погрузился в царство Морфея; больше ничто не тревожило его сон.

Руки нежно гладили тыльной стороной ладони прекрасное лицо, губы коснулись пересохших губ, пальцы рук переплелись в замок, а жаркое дыхание обдавало шею.
Тихий, едва слышный голос шептал приятные слова на ухо.
Волшебный сон. Всего лишь приятное видение.

Ловелас

- Зайдя внутрь, можно увидеть роскошный интерьер театра, выдержанный в сочетании белого, красного и золотого цветов. Множество рисунков на стенах, выполненных в немного непривычном для нас стиле. Том, ты должен оценить всю красоту этого места, - не умолкал звонкий голосок девушки.
Мужчина поднимался по ступенькам одного из самых знаменитых театров Лондона, проходя между кропотливо украшенными колонами, нишами и статуями. Мир театрального и симфонического искусства для Томаса был чужим, и если бы сейчас его попросили назвать нескольких знаменитых композиторов или оперных певцов, то он бы лишь пожал плечами.
- Спасибо, что согласился сходить со мной. Я искренне надеюсь, что ты хорошо проведешь время,- девушка взяла мужчину за руку, и они прошли внутрь шикарного здания.
Ради своей новой пассии Том, пожертвовав свободным временем, согласился сходить на выступление местных симфонистов. Керолайн была очень симпатичной девушкой, но Томасу не казались идеальными черты ее лица. Осветленные волосы волнами спадали с плеч, на губах пылала ярко-красная помада, а ресницы были подкрашены черной тушью.
Что Тома держало рядом с ней? Страсть, желание завладеть ею, чувствовать свое превосходство. Он не надеялся весело провести время: его целью было произвести впечатление на подругу. Томас знал, как завоевать доверие слабого пола.
Девушка открыла разноцветный буклет, где был прописан список выступавших композиторов. Томас пробежался глазами по незнакомым именам и заметил, что напротив седьмого номера стоит прочерк. Это показалось странным мужчине, и он поднял непонимающий взгляд на свою спутницу, при этом указывая на неизвестный номер.
Керолайн поспешила объяснить:
- Только ради этого номера я и пришла сюда. Одна моя знакомая, которая занимается приглашением симфонистов в театр, посоветовала мне послушать этого музыканта. Он из пригорода Лондона, если я не ошибаюсь; говорят, прибыл сюда по приглашению директора местной филармонии, - увлечённо рассказала девушка, глядя на Томаса широко распахнутыми глазами. – Что странно, никто не знает ни о его происхождении, ни о точном месте постоянного проживания. Раньше он отказывался выступать в публичных местах, но сегодня сделал исключение. Знакомая говорила, кончики пальцев немеют, когда только слышишь первые звуки его игры, а сердце замирает, отстукивая свой ритм в такт мелодии. Попросили не создавать шума по поводу его выступления и даже оставили в секрете его имя.
Томас с интересом выслушал Керолайн и вежливо улыбнулся. Девушка сидела в предвкушении номера неизвестного музыканта, а мужчина облокотился на спинку кресла, рассматривая безупречный потолок с замысловатыми росписями.
Около двух с половиной часов Том без особого интереса наблюдал за действами, происходящими на сцене главного театра, но лишь до того момента, как зал погрузился в темноту, и лишь одинокая свеча освещала своим неярким светом клавиатуру чёрного рояля, который едва заметно отражал тонкое гибкое пламя на своём лаковом покрытии.
Пара сидела не близко к сцене. Том удобней устроился на кресле и постарался максимально напрячь свое зрение. Ничего не было видно, пока одинокий силуэт не начал медленно приближаться к инструменту. Легкая рука неизвестного застыла над свечой на пару мгновений, после чего та разгорелась ярче благодаря нехитрым резким движением над её рыжевато-жёлтым пламенем. Не оглядываясь на людей, собравшихся в зале, ожидающих выступления, музыкант грациозно опустился за инструмент.
Том не мог описать его внешность, глядя на этого скрытного, но при этом статного человека сквозь слепящую темноту, что царила в звенящей, натянутой тишине.
Мужчина вздрогнул, когда зазвучал первый аккорд, который отдался в его груди глухим ударом сердца. В зале повисло молчание, каждый, находящийся здесь, затаил дыхание, не издавая ни единого звука. Лишь восходящая мелодия, завораживающая своим великолепием, была слышна в этот момент.
С первых нот кровь в жилах закипела, побежала быстрее, ладони вспотели, и, кажется, мужчина забывал моргать, разглядывая маленький огонек и руки, резво проносящиеся по клавишам, создавая мелодию, ласкающую слух.
Но неожиданно не сцене началось завораживающее действо: стал моросить искусственный дождь, легкий ветер заиграл с почти затухшим огнём восковой свечи, а молния, блеснувшая на одно короткое мгновение, ярко осветила сцену.
К огромному сожалению слушателей, находящихся в неком оцепенении от всего происходящего, музыка неожиданно прервалась. Финальный стремительный пассаж, и зал снова захватила в свои тугие объятия тишина. Не было ясно, почему этот не известный никому юноша покинул сцену, исполнив лишь одно произведение в отличие от других исполнителей.
Слишком неожиданно и резко освещение ударило в глаза, и Тому потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету после почти кромешной темноты.
- Превосходно, - с восхищением выдохнула Керолайн.
В голове у мужчины звучала сыгранная мелодия, он как будто был околдован ею. Ему хотелось еще раз услышать, почувствовать, побывать в неповторимой атмосфере этой музыки. Томом завладело непреодолимое желание приблизиться к музыканту, и он, словно одержимый, вскочил со своего места. Девушка удивленно захлопала глазами, когда ее спутник неожиданно поднялся и побежал к сцене, расталкивая толпу людей.
-Том! Ты куда? - кричала ему вдогонку Керолайн.
Мужчина подбежал к короткой лестнице с ненормальным желанием подняться на сцену, совсем позабыв, что это делать категорически запрещено.
- Молодой человек, сюда нельзя! - охранник остановил его, не дав добиться желаемого.
- Простите, но мне очень нужно.
- Запрещено.
Том обернулся и увидел, что Керолайн направляется к нему. Он обреченно вздохнул и медленно пошел к ней навстречу.
- Том, что-то случилось? - обеспокоено спросила девушка.
Мужчина лишь отрицательно покачал головой и не стал ничего объяснять. Сказать честно, он и сам не понимал, что заставило его прорваться через охрану на сцену и просить впустить его за кулисы. Спустя минуту сознание вернулось, и он снова улыбался Керолайн.
Девушка призналась в том, что она немного устала, и Том проводил ее до такси. Затем он подошел к своей машине, которую оставил на другой стороне дороги. Достав из кармана ключи, Том уже хотел было открыть дверцу, но увидел странного человека, выходящего с другого входа театра, закутанного с головой в темный плащ. Из-под капюшона на его грудь ниспадали черные длинные пряди волос. Незнакомец сел в стоящий перед ним автомобиль, вероятно заранее поджидавший его, и резко захлопнул дверцу.
Всем нутром Том чувствовал, что это тот самый человек, о ком он подумал. Быстро сев в свою машину и заведя мотор, он вжал в пол педаль газа, двигаясь вслед за черным автомобилем.
***

Машина заехала на территорию богатого старого особняка. Том видел, как водитель вышел, любезно открывая заднюю дверцу автомобиля. Будто бы в замедленной съемке, фигура музыканта незаметно скрылась за дверьми старого здания.
Том, оглядевшись по сторонам, понял: ему страшно. Прежде всего, страх был вызван тем, что он не мог объяснить даже самому себе, зачем он последовал за тем автомобилем.
Поразмыслив, Том покинул свой транспорт и двинулся ближе к воротам, заметив, что они отворены. Было странно наблюдать такое: вокруг лес, поздний вечер. Следует полагать, хозяева не страшатся непрошеных гостей. Спустя пару минут колебаний, мужчина все же решился приоткрыть ворота и зайти на территорию.
Особняк был окружен высокими массивными деревьями, из-за которых практически не было видно многие части здания. Вход окружали две большие устрашающие статуи в форме мифических существ.
- Молодой человек, могу быть Вам чем-то полезна? – Томас вздрогнул, когда неожиданно услышал женский голос, прозвучавший у него за спиной. Обернувшись, он увидел пожилую женщину в старом поношенном платье, ее седые волосы были собраны на затылке в тугой узел, а еле заметная улыбка касалась губ.
- Здравствуйте, – произнес удивленный мужчина. – Благодарю Вас, мне ничего не нужно.
- Тогда почему Вы стоите под дверьми нашего дома?
Том был в смятении, так как он не мог сказать правды. И женщина, ненадолго задумавшись, неожиданно произнесла следующие слова:
- Проходите. Я думаю, Вас уже ждут, - она указала ему направление и шире открыла входную дверь, пропуская незваного гостя.
- Спасибо.
Томас вошел в дом и услышал уже знакомую мелодию. Он был поражен устрашающей атмосфере особняка. На стенах просторного холла по обе стороны горели свечи, их огни отражались в тщательно отполированном кафеле, поверхность которого казалась почти зеркальной. Окна обрамляли тяжелые багряные портьеры, едва заметно колыхаясь, вероятно, от ветра, задувающего в щели старых рам. Продвигаясь дальше, следуя за призывными звуками музыки, Том обратил своё внимание на то, что дом был обставлен раритетной мебелью, сделанной из красного дерева. Убранство особняка выглядело строго, старо, но мужчина не отрицал одного – завораживающе. Тому казалось, что он попал в другой век, и от этого ощущения ему становилось не по себе. Все это время, повторяя каждый его шаг, за мужчиной неслышно следовала пожилая женщина.
Тихая мелодия стала ласкать, манить Томаса с ещё большей силой как раз в тот момент, когда он оказался напротив нужной двери, рядом с которой старушка, предварительно замедлив шаг, замерла, и, указав на неё, пригласила пройти внутрь. Том проклял все на свете, касаясь ручки и поворачивая её. Дверь противно заскрипела, обрывая волшебство негромких чистых звуков рояля.
Мужчину удивила темнота, в которую была погружена комната. Он боялся сделать неверный шаг, оступиться или столкнуться с какой-либо преградой на пути. Темнота ослепляла, повисшая тишина оглушала, но Том был уверен: он идёт к загадочному музыканту, он находится здесь.
- Никто ему не рад, – Томас вздрогнул, когда услышал тихий голос.
Мужчина не знал, что значит эта фраза. Том был чрезмерно взволнован, напряжен и счастлив, впервые услышав этот необычного тембра голос. Он не знал, стоит ли сейчас отвечать что-либо, а, может быть, разумнее промолчать?
Дождь крупными каплями бил в окна; сверкнула яркая молния, и Том заметил местоположение музыканта – он сидел за роялем, опустив руки на колени.
- Простите меня, но ворота были открыты, а женщина радушно пропустила меня в дом.
Конечно, он понимал, что сказал глупость, но не хотел ни в коем случае злить музыканта. В ту же минуту, как Том сказал последнее слово, скрипнул стул. Мужчина понял – музыкант поднялся с места, и больше Том не мог видеть его.
Последовал новый удар молнии, вновь рассекающей небо своей ломаной линией, и молодой мужчина увидел очертание незнакомца, который уже переместился к окну и расправлял шторы. Том почувствовал волну свежего воздуха, ворвавшуюся в помещение. Теперь можно было слышать звуки колышущийся листвы на деревьях, шум дождя, как и сегодня в театре, только сейчас это были не искусственные эффекты живой природы.
- Неужели они не слышат?
- Простите, что? - неуверенно спросил Том.
- Он так прекрасен.
Тому было неловко уточнять что-либо у музыканта, который, кажется, и не замечал его присутствия.
- Подойди, будь любезен.
Мужчину словно ударило током от этих слов, и он немедленно подошел к окну, где недвижно стоял музыкант. Томас надеялся, что сможет наконец-таки ближе рассмотреть его, но на прежнем месте было пусто. Взгляд устремился на улицу, где до сих пор бушевала непогода.
- Слушай.
Высокие ноты вновь ожившего под руками юноши рояля послышались в комнате, от чего Том почувствовал, как мороз пробегает по коже. Мелодия затихала, а затем вновь рождалась и превращалась в дождь. Казалось, мужчина чувствовал на себе это превращение.
- И сколько неоплаканной боли в этих каплях, - послышались слова после завершения мелодии. - Они камнем падают с воздушных небес на грешную землю. А им все равно.
- Кому?
Еще ни один вопрос не нашел ответа в устах неизвестного музыканта. Том уже даже понемногу привыкал к этому.
- Им – тем, кто каждый день проклинает его. Солнце - иллюзия счастья, а люди верят в нее. Реальность же отражает только дождь.
Мужчина почувствовал, как музыкант медленно делал шаг за шагом в его сторону, отчего Том попятился назад и, в конце концов, уперся в стену.
- Они так любили тебя. Так желали твоего присутствия.
- Не понимаю, о чем Вы говорите?
- Зачем ты давал пустые надежды, заставляя верить в то, чего никогда не будет? Вся их боль найдет завершение в тебе, только потом будет поздно противиться.
Мужчина чувствовал, как разливалось тепло по всему телу, от прикосновения холодной ладони к его щеке.
- Глупый, ты когда-нибудь сам захлебнешься в их страданиях. Я желаю, чтобы ты понял, где находится пик твоей лжи. Возьми мою руку.
Мужчина видел перед собой идеальное лицо, наполовину скрытое под белой маской. Глаза были темные, как ночь, губы чувственные, а кожа, казалось, была такой тонкой и бархатистой, что хотелось прикоснуться к ней, не раздумывая.
Мужчина почувствовал постепенно нарастающую тяжесть век, а тело становилось всё слабее, лишая его возможности твердо стоять на ногах. Яркий свет пробивался сквозь темноту и рождал новый мир. Том начал искать пути выхода из этой тьмы, но все попытки были тщетны.
- Тот самый день, когда она сказала, что любит тебя. Помнишь, ты равнодушно пожал плечами и выставил ее за дверь? Безнадежно потерянная, раненая тобой, она не вернулась в этот день домой.
Перед мужчиной вдруг возникла та самая девушка с длинными светло-русыми волосами, голубыми глазами, в которых он видел щенячью преданность, ее тоненькие пальчики теребили край кофты и дрожали от холода.
- Она переходила перекресток. Пелена слез не давала возможности зорко смотреть по сторонам, да и волновало ее это в последнюю очередь, – послышался всё тот же приятный голос где-то в голове.
Том знал, что девушка была очень впечатлительна. Верила в прекрасного принца и крепкую любовь до гробовой доски.
- Ох, как же она была наивна. И не отрицай, что ты испортил ее судьбу, искалечил, изрезал маленькое теплое сердечко, осквернил чистую душу. Ты. Только ты виноват в случившемся.
Голос затих, а Том увидел ужасную картинку, будто эпизод из страшного фильма, который лучше не смотреть на ночь. Черная ауди летела на всей скорости, и ее водитель, не увидев девушку, сбил ее. Слабое бездыханное тело отбросило куда-то на обочину. Пусто. Люди не ходили в столь позднее время.
- Ты пользовался их чистотой, брал всецело, доказывая, что они принадлежат только тебе. А когда они влюблялись, когда в их сердцах зарождалось что-то светлое, ты оставлял их, вычеркивая имена из своей памяти. Время лечило раны, но кому-то повезло меньше.
- Это не я. Я не мог убить ее.
- На тебе лежит ее смерть. И ты не сможешь оставить, избавиться, преодолеть это. Я лишь хочу, чтобы ты осознал свои ошибки.
Мужчина зажмурил глаза, что есть сил, а потом резко открыл и посмотрел вперед. Перед ним на старом диване сидел музыкант, скрестив руки на груди и прожигая Томаса взглядом. В нем не было ни отвращения, ни презрения, он лишь улыбался уголками губ. В голове мужчины кружился хоровод самых абсурдных мыслей. Как он мог увидеть все, о чём говорил ему музыкант? Такого просто не может быть.
Томасу стало плохо от осознания того, что он сейчас увидел. Он, опираясь на стену спиной, медленно опустился по ней и сел на пол, пряча лицо в коленях.
- Ну, что ты? Не убивайся так, - безразлично произнес музыкант.
Томас вновь поднял на него взгляд и, наконец, смог разглядеть его полностью. Этот человек был высокого роста, слишком худой и хрупкий. Половина лица скрывалась под маской белоснежного цвета. Глаза были подведены черным карандашом, губы поражали своей бледностью. Он казался неземным, до этого момента Том не встречал людей в подобном образе.
- Как же я люблю наблюдать за тем, как вы падаете, осознавая свои грехи.
Тому не хотелось задавать никаких вопросов. Он не понимал, что произошло. Его не покидало ощущение сна, будто это и не реальность вовсе, а лишь видение. Странное, страшное видение.
- Кто ты? – еле слышно спросил мужчина.
- Кто-то из вас ненавидит меня, кто-то находит покой рядом со мной, кто-то будет бояться, а кто-то любить. Но никто и никогда не остается равнодушным, – музыкант вновь отвечал на вопрос в свойственной лишь ему одному манере.
Том внимательно вглядывался в него, стараясь найти хоть одну эмоцию, изменение в выражении лица, но ему не удавалось.
- Зрелище не из приятных, правда? - музыкант встал и направился к Тому.
- Почему я видел это? Как такое возможно? – Том вжался в стену, не желая того, чтобы музыкант приближался к нему. Мужчине было страшно. Каждый боится неизвестности.
- Я лишь помогаю тебе увидеть твои ошибки, вот и все. Я хочу, чтобы тебе было так же больно, как и им.
Он смотрел на Тома, чуть прищурившись, и медленно, грациозно приближался к мужчине.
- У тебя красивые, глубокие глаза, Том, – музыкант стянул с себя плащ и отбросил его в сторону. Томас увидел, что на нем была белая рубашка, облегающая стройное тело. Мужчина не мог понять, что движет им, когда незнакомец начал расстегивать пуговицы. Он чувствовал, как внизу живота появляется сладкая истома от движений музыканта. – Я думаю, тебе хотелось бы узнать мое имя, – прошептал музыкант прямо на ухо Тому. Тот кивнул. – Билл.
- Откуда ты знаешь моё имя?
Билл, оставив вопрос без ответа, прикоснулся губами к шее мужчины, отчего тот вздрогнул.
Том не мог понять, что с ним происходит. Он обхватил Билла за талию и жадно прижал к себе. Ему доставляла удовольствие эта близость. Хотелось почувствовать его дыхание на своих губах, коснуться его кожи, обладать им. Обычно он испытывал подобное только к девушкам, но сейчас им управляло неиспытанное ранее ощущение. Словно под гипнозом, он отзывался на ласки музыканта. Чувствовал, как сердце отстукивает бешеный ритм, руки дрожат, внутри рождается что-то новое, незнакомое ранее. Он перевел взгляд на музыканта. Тот прикрыл глаза и приблизился к его губам за поцелуем.
В тот момент внутри Тома что-то взорвалось, разлетаясь на миллион осколков. По телу разливалось приятное ощущение, подобное трепету. Он притянул музыканта за затылок к себе и углубил поцелуй. Ему хотелось большего.
- Я хочу поделиться с тобой кое- чем личным. Хочешь ты этого или нет, но мне иногда бывает так сложно держать это в себе, – Билл шептал слова Тому на ухо, при этом успевая стягивать с него одежду, распаляя внутри него необузданное желание.
Билл передавал через свои прикосновения, истории таких же, как и Том.

Слепой

Знаешь ли ты, почему ненавидишь?
Или ты до сих пор слишком слаб,
Чтобы перенести свои ошибки?(c)

Пожилой мужчина, обличенный в бежевый костюм, аккуратно складывал бумаги в папку.
- До свидания, мистер Блекмен. Мы обязательно рассмотрим вашу кандидатуру и перезвоним. Ждите.
Молодой человек знал, что значит данная фраза. Каждый день он слышал ее по нескольку раз. Мысленно он уже подыскивал для себя другие кампании, другие должности, но к глазам подкатывали слезы от понимания того, что вариантов не осталось.
Натянув старое пальто, закутавшись в теплый шарф, он вышел на улицу. Его путь до дома был длинным и кропотливым. Мужчине сложно было идти без помощи деревянной палки, которая давала хоть какую-то опору, а потому этот предмет всегда был в его руках, помогая не столкнуться с прохожими на улицах города. Он прекрасно осознавал, что в данном положении найти работу слишком сложно, и это гложело его, не переставая. Беспощадный ветер обжигал лицо, пронизывал тело насквозь, легко проникая через одежду. Мужчина думал лишь о том, что же ждёт его дальше, как же он будет жить, на что существовать. Эти вопросы не имели ответов, но сдаваться и опускать руки он себе не позволял.
Все мысли разом покинули его в тот момент, когда он услышал прекрасную манящую мелодию, доносящуюся из окна на первом этаже небольшого городского дома. Он сразу же забыл о том, куда идет, и без сомнений свернул, направляясь к подъезду.
Благородная мелодия, исполняемая на старом рояле, помогла дойти до нужной квартиры. Повернув ручку, мужчина удивился - дверь была открыта. Шагнув вперед, он понял, что чуть было не врезался в кого-то.
- Разве они заслужили такого отношения к себе?
Молодой человек вздрогнул, когда услышал низкий бархатный голос прямо перед собой. Он протянул руку, чтобы дотронуться до неизвестного, и вздрогнул, почувствовав его жгучее тепло, которое прошло через всё тело мужчины.
- В такие моменты остро чувствуешь беспомощность, не так ли?
Молодому человеку с каждой медленно тающей секундой становилось всё более не по себе. Казалось, его тело нежно обнимал холод, не желая выпускать из своих объятий. Казалось, сейчас он был лишён всего: возможности сделать хоть какое-то движение, возможности произнести одно-единственное слово и даже возможности сделать вдох. Он ясно чувствовал, как человек, находящийся напротив, жадно впитывал в себя всю его энергию, не оставляя после себя ничего внутри, кроме густой пустоты.
- Кто Вы?
Вопрос так и не получил ответа. И спустя мгновение мужчина ощутил ледяное дыхание на шее, которое заставило его в испуге отступить на шаг назад.
- Страх обволакивает сущность. Но не нужно бояться, – это всего лишь игры подсознания.
- Черт возьми!
Паника охватывала молодого человека полностью, заставляла его подчиняться неожиданному порыву: выбраться из этого помещения. Он беспорядочно исследовал руками дверь, пытаясь поймать дрожащими пальцами ручку, но безуспешно. Сердце бешено колотилось где-то в горле, тихим гулом отдаваясь в висках. Животный страх, всепоглощающий.
Трость была кем-то резко выхвачена из его рук. Паника нарастала, каждая новая её волна была всё сильнее и сильнее. Звук битого стекла где-то совсем рядом заставил вздрогнуть, едва ли не вскрикнуть. В то же самое мгновение его, подтолкнув в грудь, усадили на что-то мягкое, похожее на диван. Он не мог встать, он не мог уйти, он просто не знал, где теперь находится выход.
- Всегда легче возненавидеть, чем принять. Не стоит отрицать.
- О чем Вы?
- О том, что было.
Человек медленно и почти беззвучно, словно грациозный чёрный кот тёмной ночью на охоте, подошёл к мужчине, едва ощутимо коснувшись ладонью его плеча, а затем протягивая свою руку, негромко, но внятно предлагая:
- Возьмись.
- Зачем?
Незнакомец вновь не счёл нужным отвечать. Он сам схватил своего гостя за запястье, после чего тот почувствовал, как холодный электрический ток заставляет кровь, бегущую в жилах, поостыть. Появляется тусклый свет, который с каждой секундой становится все ярче, пробивается сквозь тёмную пелену, режет глаза болью. Мужчина, не выдерживая пытки, открывает глаза и перед ним предстает отчетливая картинка происходящего. Для того, чтобы убедиться в ее подлинности, он с силой сжимает глаза и моргает, надеясь понять, что же произошло.
- Тебе нужно всего лишь приоткрыть дверь, которая находиться в конце коридора, - вновь звучит голос незнакомца.
Мужчина чувствует, как идет по мягкому покрытию, с каждым шагом приближаясь к нужной двери. Он с легкостью может различать цвета, идти без опоры на трость. Он вновь ощущает себя полноценным человеком.
Подойдя к деревянной двери, которая свободно поддалась ему, он зашел в темное помещение, освещенное лишь парой лампочек.
- О, как же приятно видеть вашу реакцию, – раздался голос парня.
Буквально через мгновение мужчина увидел перед собой людей, с которыми его ранее связывали деловые отношения.
- Давай вспомним, кто эти люди? Начнем?
Видишь, парень слева - Джерад Уилсон, несущий бумаги в канцелярию. Когда-то вы были лучшими друзьями. Помнишь общие идеи, мечты, которые обещали вам блестящее будущее? Теперь вспомним тринадцатое апреля, ставшее для этого парня действительно несчастным днем. Ты с трудом договорился о встрече в главном офисе шефа, куда в последующем и принес ваши общие разработки пути повышения роста компании на инвестиционном рынке. Тебя повысили, а Джерад остался ни с чем, преданный твоей дружбой. Но ты был не сильно обеспокоен этим, поставив свои амбиции на передний план. В лице Джерада был потерян действительно отличный друг, который до сих пор считает тебя порядочной тварью.
Теперь обрати свой взгляд на ресепшен. Ты, наверняка, помнишь эту девушку? Эшли Персен, если ты забыл или хотя бы когда-то знал ее имя. Третье сентября, солнечный день, она была в прекрасном настроении, подавая эскизы своих работ на совещании партнеров фирмы. А ты бросил что-то вроде: «Вы неплохо смотрелись вчера в ресторане с Майклом Уэлшем». Могу уточнить, если ты не помнишь, он являлся руководителем конкурирующей компании. Это была невинная шутка, чтобы взбодрить с утра сонных коллег, и которая послужила понижению весьма талантливой и способной Эшли.
Сейчас ты увидишь самый страшный свой грех. Кети Маргрейв, считавшая каждую копейку. Она работала у тебя уборщицей с утра до ночи, чтобы прокормить своего четырёхлетнего сынишку. Однажды, и это был единственный раз, она попросила тебя отпустить ее домой, так как ее ребенок сильно заболел, и некому было присмотреть за ним. Помнишь, что ты ей ответил?
В полдень вспыхнул старый дом на окраине города. Хватило нескольких спичек в шаловливых руках мальчика, чтобы за считанные минуты сгорело небольшое деревянное жилище. Невообразимо горе матери, винившей себя всю оставшуюся жизнь за смерть своего единственного сына.
Много жизней и разбитых судеб остаётся на твоем счету. Ты был слеп к проблемам и заботам людей не своего круга, и тем самым обрек себя на самую настоящую слепоту. Ты заработал это, ты заслужил. Нет в этом мире тех вещей, что могут пройти бесследно, и расплата за твои грехи всё ближе. Не стоит никого винить.
Мужчина вновь почувствовал холод и всепоглощающую пустоту. Парень лишь усмехнулся, оставляя слепого один на один со своим пороком.

***

Ближе к полуночи улицы города, некогда кишащие бесконечным потоком людей, опустели. Вильгельм наблюдал за заснеженным Лондоном через лобовое стекло своей машины. Он был совершенно обессилен, чувствовал лишь усталость во всём теле.
Включив радио, он откинулся на сидении, без особого интереса слушая голос ведущей, который негромко доносился из колонок приёмника: «Этим вечером весь Лондон покрыло снегом. Нечасто можно наблюдать это в нашем городе. Снежные завалы оказались довольно мощными. Сейчас город полностью укутан сверкающим снежным покрывалом».
- Наслаждайтесь… - тихо сказал Билл и прикрыл глаза.

Сумасшедший

Я страстно желаю быть, как ты,
Лежать в холодной земле, как ты...(с)

Территория была окружена высокими деревьями, красовавшимися свежей листвой. Рядом находился парк с ухоженными газонами, где было приятно прогуливаться, вдыхая едва сладковатый аромат нежных цветов. Люди здесь были спокойные, общительные. Но, если быть честным, разговаривали они странно, иногда обходясь непривычными жестами, понятными только им. Они никогда не ругались и не набрасывались друг на друга, ведь ни для кого не было секретом: в случае лишней потасовки никто не увидит живого солнечного света и не вдохнёт свежего воздуха, пропитанного свободой, не меньше недели.
- Я нормальный. Совершенно обычный человек без отклонений. Просто произошла ошибка, и меня привезли сюда, но я абсолютно здоров, - послышался чей-то голос из сквера.
- Пройдемте в вашу комнату. Вам принесут горячий чай, Вы же любите черный чай? И все будет хорошо, обязательно все будет хорошо.
Медсестра, как ни в чём не бывало, вела молодого человека, осторожно поддерживая его под руку и заботливо поглаживая по спине.
Как только мужчина оказался в своей палате, он залез на кровать с ногами, обнимая свои колени, опираясь на них подбородком и медленно раскачиваясь из стороны в сторону, смотря в противоположную пустующую стену, краска на которой уже давно пошла трещиной.
- Он просто уехал. Он приедет и заберет меня с собой, – вдруг подал тихий голос больной.
Так продолжалось полночи, потому как сон не приходил, а беспокойство только нарастало. Мужчина чувствовал себя паршиво. Вчера его привезли в это ужасное место и сказали, что здесь ему помогут. Никто, совершенно никто не мог его успокоить и вернуть здравый рассудок.
Больной ходил кругами по палате, которую тускло освещала луна, выглядывая из-за тёмных ночных облаков, а остывший чай, что так и не был тронут этим человеком, до сих пор стоял на столе.
Едва различимые в не нарушаемой ранее тишине звуки стали слышны за деревянной дверью, покрытой тонким слоем белой краски. Больной подошел ближе, и его слух начал улавливать спокойную, манящую… мелодию. Он был удивлен, никак не ожидая услышать в столь жутком месте посреди ночи звуки рояля. Уходя, девушка, помогавшая ему дойти до палаты, заперла дверь, но сейчас дверь была открыта.
Больной вышел из палаты, предварительно посмотрев по сторонам в поисках персонала. В кромешной тьме не было ничего видно, и только далеко в конце коридора одиноко освещала путь тусклая лампочка. Мужчина неуверенной поступью шел на звуки, которые, как он понимал, доносились из общего зала, где все читали книги, смотрели телевизор или просто отдыхали.
Медленно, шаг за шагом, и вот он уже стоит у двойных дверей в большую комнату, самую уютную, наверное, во всём этом здании. Руки дрожали, но всё же он открыл двери, а взгляд сразу упал на хрупкую фигуру за роялем. Мужчина с жадностью ловил каждый звук, наблюдал, как молодой юноша играет на инструменте, полностью вложив всего себя в своё произведение. Он слушал и восхищался, казалось, знакомой мелодии. Определенно, он где-то ее мог слышать.
- Мне кажется, ты знаешь эту мелодию.
Больной, постепенно выходя из задумчивости, отрицательно закивал головой.
- Неужели я ошибаюсь? – голос сидящего за музыкальным инструментом человека был приятным, его хотелось слушать.
Мужчина не нашел, что ответить. Вся ситуация казалась ему довольно странной.
- Не правда ли, здесь замечательно? - теперь мужчина увидел парня, который не спеша подходил к нему. Его черты лица были женственными, даже слишком. Волосы длинные, темные. Половину лица скрывала маска.
- Кто ты? Ты одет не как я, а значит, ты не отсюда.
- Возможно. Покажи мне свою палату.
Больной, так и не услышавший ответа, не возражая, повел странного человека в свою комнату.
Незнакомец удобно устроился на краю кровати, а больной сел рядом. Оба молчали некоторое время. Один выжидал, пока другой скажет что-то, второй же сомневался, стоит ли говорить. Но эмоции все-таки вырвались наружу.
- Они считают меня сумасшедшим! Суют мне под нос успокоительные, думая, что это поможет.
- Все мы немного сумасшедшие, но на это всегда есть причина. Ты можешь вспомнить ее?
- Нет никакой причины. Я абсолютно нормальный. У меня все в порядке.
- Я могу помочь тебе вспомнить. Дай мне свою ладонь.
Мужчина замешкался, но все же протянул руку незнакомцу.
Он почувствовал, как холод распространяется по его телу, неприятно жжет. Мужчина вскрикивает и одергивает руку. Музыкант лишь усмехнулся и встал напротив.
- Давай тогда я расскажу тебе, может, будет легче слушать меня? Кхм... так, пять лет назад твой младший брат отправился на тот свет, хотя… стоп… Ты вообще помнишь об этом?
- Нет! Он не умер! Он живой! Он просто уехал, – больной, как и прежде, стал раскачиваться из стороны в сторону. На его лице застыло отрешенное выражение.
- Конечно. Взял билет в один конец и навсегда уехал, – засмеялся парень.
- Хватит! Он вернется, по-другому быть не может!
- Тсс… успокойся, не переживай так, – Билл уложил больного на мягкую подушку и накрыл дрожащее тело белой простыней.
Парень, конечно, не завидовал мужчине. Обстановка в палате была слишком уж давящей. Казалось, от обилия белого цвета можно сойти с ума: белые стены, потолок, белье, тумбочки, стол и даже шторы.
Билл приложил ладонь ко лбу больного и улыбнулся. Сбившееся дыхание мужчины пришло в норму; он, успокоившись, прикрыл глаза и спокойно вздохнул.
- Ну что, думаю можно начать все с начала?
Больной непроизвольно дернулся и отвернулся к стене.
- Отстаньте от меня все!
- Та мелодия кажется тебе знакомой, потому что твой младший брат играл тебе ее на день рождения десять лет назад. Ты не можешь не помнить.
- Прекрати, прошу, - завыл мужчина.
Билл получал колоссальное удовольствие от осознания того, что сейчас делает больно этому человеку. Ему кажется справедливым, если он посмотрит в глаза своим страхам. Билл подошел к больному и взял его за руку.
Мужчина повернулся, сощурив глаза, но руку не отдернул.
В ту же секунду больного как-будто унесло в мир воспоминаний. Он видел все. Картинки мелькали перед его глазами без остановки.
Младший брат держал его руку и задорно смеялся, глядя на старшего. Он всегда был для него образцом, идеалом в какой-то степени. Что бы ни говорил старший - Рихард, младший - Сэм выполнял всё безоговорочно. Он соглашался с братом во всем. Рихард был трудным ребенком, и, когда родители закрывали его в кладовке в качестве наказания ради осознания мальчиком своей вины, Сэм незаметно забирал ключ с тумбочки родителей и открывал дверь.
- Спасибо, мелкий, - Рихард трепал его по макушке, а, когда родители засыпали, он убегал на ночь из дома. Сэм не обижался. Он просто ждал, пока брат вернется и расскажет ему какую-нибудь интересную историю.
Все было довольно безобидно до того момента, когда детские шалости переросли в более серьезные вещи. Однажды Рихард завязал драку на школьном дворе, он накинулся вместе со своими друзьями на одного хлюпенького мальчика, который был не способен противостоять им.
После этого он стал зависим от своей силы, которая зачастую брала верх над сознанием. Родители избавлялись от проблем с помощью денег. А Рихард продолжал терроризировать людей своими выходками. Младший брат всегда бегал за ним и видел, что Рихард бьет беззащитных людей. Но он не мог пойти против родного брата. Все, что он делал, Сэм считал правильным.
Когда парни выросли, разница в семь лет не стала так сильно заметна. Они уехали в более крупный город подальше от родителей. Сэм работал в юридической фирме, а его старший брат жил у него в квартире, рассчитывая только на доход младшего. Сам же Рихард нигде не работал, он просто прожигал жизнь и пользовался добротой Сэма, который привык с самого детства подчиняться.
Рихард постепенно становился всё более озлобленным, нервным типом, чему виной было злоупотребление никотином, алкоголем и запрещенными препаратами.
Как-то раз старший был на окраине города в квартире одного из приятелей. Каждый день они устраивали пьяные вечеринки, и одна из них впоследствии закончилась плачевно для Рихарда. С утра он проснулся в пустой квартире с тремя трупами.
Первым делом он позвонил Сэму, который тут же приехал. Он старался действовать аккуратно, чтобы не осталось никаких улик. Он прикрыл Рихарда впервые в настолько серьезной ситуации, но не проронил ни единого слова из тех, что крутились в его голове. Он переживал за любимого брата всей своей душой, боялся, что дальше будет хуже, но молчал.
Подобное повторялось почти каждую неделю. Сэму было страшно, но он все равно помогал Рихарду во всём. Он тщательно вымывал кровь на месте убийства, стирал все отпечатки пальцев брата, увозил трупы за город, хоронил их. Ни один нормальный человек не стал бы содействовать Рихарду, но Сэм фанатично любил брата. Ему казалось, те люди заслуживали смерти, и так было правильно, потому что правосудие вершил его старший брат.
Рихард убивал снова и снова, а причиной всякий раз становились наркотики.
Однажды младший не выдержал и начал разговор, но Рихард перебил его и сказал, что уйдет, если Сэм не желает принимать его, понимать и поддерживать.
И все продолжилось… Казалось, конца не будет никогда. Сэму было страшно.
В один из, казалось бы, обычных вечеров Рихард поехал на машине Сэма на встречу, не предвещавшую ничего хорошего. Сэм остался дома, изводя свои нервы. Он думал, для чего он все это делает? Зачем покрывает преступника? Его руки в крови, а он тоже пачкается в ней вместе с братом. Он любит и не сможет без старшего. Сколько раз его бросали девушки, потому что они видели, что Сэм дышит одним Рихардом. Заботится и трясется лишь над его благом, будто бы брат был для него наиценнейшим сокровищем.
Зазвонил телефон.
- Заброшенная церковь на окраине города, – только это и сказал в динамик Рихард.
Сэм, недолго думая, отправился в указанное место. Он судорожно сжимал руль и ехал, смотря затуманенными глазами на дорогу.
Кругом не было ни души, а на улице царила темень. Он зашел внутрь и оглядел помещение. В одном из старых залов, который уже давно потерял некогда блистательный вид, он наткнулся на пару человек. Они были мертвы. Парень и девушка. Сэм вздрогнул и подбежал к ним, уже готовясь делать привычную работу.
- Не двигайся, - послышалось сзади.
В эту ночь младшего забрали в участок с обвинением в убийстве десятка человек. Везде были только его отпечатки, а также криминалистам удалось обнаружить его ДНК на каждом месте преступления, и отрицать что-либо было бесполезно.
Сэма приговорили к смертной казни. Препарат вводится внутривенно и в считанные секунды распространяется по телу, в дальнейшем вызывая остановку сердца после нескольких мгновений мучений.
Рихард не приходил к младшему в тюрьму, не пришёл и на саму казнь, потому как не знал об этом. Да и ему было всё равно, что происходит с его братом сейчас. Старший продолжал прожигать жизнь, как и раньше. Наркотики, выпивка, случайные связи – всё было по-старому, и его полностью устраивала такая жизнь. Лишь когда игла проникла в вену младшего брата, когда смертоносная жидкость уже бежала по его жилам, в сердце Рихарда что-то кольнуло. Он вдруг понял: больше нет его Сэма. Он один.
Пропитый, обдолбанный, больной, он сам пришёл в участок, где мог бы быть Сэм. Но его там не оказалось. А через пару дней Рихард узнал, что случилось после того, как он нарочно оставил младшего полиции, спасая прежде всего себя самого. А сейчас? Что делать сейчас?
Он не помнил ровным счетом ничего, но проснулся в белых стенах психлечебницы. Его разум отключал все воспоминания о смерти брата, о его роли в ней, которую он с успехом сыграл. Самовнушение очень сильная вещь, если им уметь правильно пользоваться.
- И не отрицай, что именно ты виноват в этой смерти.
- Нет, я не мог. Я любил его. Он вернется.
- Ты прав, он скоро за тобой вернется, – Билл подошел ближе и взял лицо мужчины в ладони. – Ты только жди, и он обязательно вернется, заберет тебя с собой.
Больной вскрикнул, почувствовав ногти парня, впившиеся в кожу, вскочил на пол и стал бить кулаками по стене.
- Он простит меня!
- Ты этого не заслуживаешь, но он не сможет иначе. Он всегда прощал и тебя, и того ублюдка, что живет в тебе.
Мужчина съехал по стене вниз, опираясь на неё спиной, и сжался в комочек на полу.
- Как же приятно видеть тебя в таком виде, – Билл подошел к больному. – Плачь, пока не кончатся слезы. Кричи, пока не охрипнет голос. Дыши, пока можешь.
Силуэт парня пропал где-то во мраке комнаты, будто ничего и не было.
Сумасшедший сжал голову со всей силы и взвыл в голос.

Я не могу забыть обо всём.
Я не могу отогнать эти мысли прочь.
Такие воспоминания в слезах не утопить
И не выцарапать из памяти…(с)


С каждым новым прикосновением, которое рождало воспоминание, разум Тома поглощал густой туман. Он не видел ничего, кроме обнаженного красивого тела перед собой. Билл дарил ему неописуемые чувства, ранее никогда не испытываемые Томом. Все вокруг казалось незначительным, тусклым, блеклым.
Том точно мог сказать, что он потерялся в ощущениях: удовольствие смешалось с болью. Он не понимал что происходит, да и не хотел думать сейчас ни о чем.
Сполна перенасытившись парнем, Том откинулся на подушки. Он приоткрыл глаза и увидел, нависшего над ним Билла, который хитро улыбался. Его взгляд прожигал все внутри, словно оголяя все чувства мужчины. Казалось, парень читает его, видит насквозь, не позволяя разорвать зрительный контакт.
Том хотел коснуться его губ, но Билл увернулся.
- Спи, - произнес музыкант, наклонившись и поцеловав мужчину в лоб.
Том чувствовал непонятно откуда взявшуюся усталость. Но против его воли глаза закрылись, и наступил крепкий сон.
Билл устало посмотрел, как за окном борются противостоящие друг другу силы.
- На этот раз только дождь, – прошептал он, закутывая свое тело белой простыней.
Каждый раз он чувствовал усталость после очередного грешника. Его тело обволакивало приятной болью, которую смывали струи теплой воды. Он вытер кожу махровой тканью и оделся в привычную одежду.
Темный рояль все также стоял в углу. Билл сел за любимый инструмент и его руки вознеслись над клавиатурой в предвкушении игры. Музыкант улыбнулся, и, как только начала звучать мелодия, его сердце замерло, прожигая болью что-то в груди. Он всю жизнь будет играть эту мелодию с закрытыми глазами, давая воспоминаниям заполнить его разум.
Музыкант полностью отдавался игре в этот момент, вкладывая в каждый звук частичку своей души. Картинки прошлого мелькали перед глазами, вызывая в нем бурю чувств. Он опустил голову, и одинокая слеза упала на ряд клавиш. Билл поднял голову и посмотрел в потолок.
Это никогда не оставит, не сотрется, не исчезнет, не покинет его.

Опекун
- Билл, иди ко мне, за тобой пришли, - молодая девушка протянула руки маленькому мальчику, который сидел в углу, прижав к себе облезлую, старую и грязную игрушку.
Он не отдавал ее никому, не позволял стирать и забирать ее у него. Маленький серый слоник, порванный по боковому шву, был крепко прижат к груди ребенка. Он помнил, что мама подарила игрушку на его седьмой день рождения. А потом мамы не стало. Она ушла в магазин, поцеловав в щечку сынишку, и больше не вернулась. А потом Билла отвезли сюда. Ему не нравились ребята, которые хотели с ним подружится. Он мало кушал, поэтому был такой худой и хрупкий. Жанет, девушка, которая работала здесь воспитательницей, брала его к себе домой. Только ей Билл мог хоть как-то доверять. По крайней мере, он разговаривал с ней и не боялся взять ее за руку.
- Ну же, Билли, иди сюда, - мальчик поднялся и пошел навстречу Жанет. Девушка грустно улыбалась, так как не хотела, чтобы ее мальчика увозили. За это недолгое время она привыкла к нему.
Крепко сжимая ладонь воспитательницы, Билл вышел с ней в коридорчик, где сидел мужчина. Он улыбнулся ребенку и стал аккуратно подзывать его к себе. Жанет уже было насторожилась, так как мальчик никогда не подходил к чужим и мгновенно убегал обратно в свою комнату. Но сейчас он сам пошел к незнакомому мужчине и сел ему на руки. В этот дождливый день мальчика забрали из приюта и увезли в новый уютный дом.
Билл сразу прижился в особняке. Мужчина выделил ему свою собственную комнату, где тот мог проводить свободное время. К нему приходили учителя, которые давали ему новые знания.
Но мальчик был отделен от внешнего мира. Единственное место, где он мог гулять, был огромный двор с качелями, небольшим искусственным прудом и прочими развлечениями, но Билла это мало интересовало. Он садился на качели и, не раскачиваясь, брал в руки книгу, которую давал ему мужчина, и читал ее залпом. Билл как будто и не нуждался в общении, ему достаточно было разговоров с опекуном. Ему не нужны были игрушки, вместо этого он прочитывал множество занимательных книг. Он не смотрел телевизор, не играл в игры. Каким-то образом ему было достаточно того, что давал ему мужчина. Он чувствовал себя комфортно в пределах старого особняка.
Билл никогда не был на четвертом этаже. Он часто видел, как опекун приводил незнакомых мальчиков, которые были чуть старше его. А позже слышал прекрасные звуки. Билл не знал, что это, но он с замиранием сердца слушал звучавшую музыку, а после мгновенно засыпал.
Он не слышал, что как только музыка затихала, дом погружался в тишину, которая иногда прерывалась детскими криками.
Однажды, когда опекуна не было дома, Билл поднялся на четвертый этаж, куда никогда не заглядывал. Он приоткрыл скрипучую дверь и зашел внутрь темной комнаты. Нащупав в углу на тумбочке маленький светильник, Билл включил его, после чего по комнате распространился тусклый свет. Наверное, это была комната опекуна. Здесь стояла кровать, аккуратно застеленная коричневым пледом. Полки были заставлены увесистыми томиками какой-то литературы. И мальчику захотелось скорее подойти, посмотреть на них поближе, пролистать каждую книгу. Но мгновенно желание пропало, когда он увидел около окна музыкальный инструмент. Билл читал о нем однажды, но видел впервые. Ему хотелось вживую услышать, какие же звуки способно издавать фортепиано.
Билл с замиранием сердца слушал, как его маленькие пальчики, надавливая на клавиши, создают мелодию. Непонятную, неумелую, но все же мелодию. Весь вечер он просидел за инструментом, думая, что у него замечательно получается. Но это были всего лишь странные звуки, которые никак нельзя было назвать полноценной мелодией. Он ждал, когда же, наконец, придет опекун и научит его, покажет, как играть на фортепиано.
- Билл, я разве разрешал заходить в мою комнату и расстраивать инструмент? – мужчина скинул пальто. Видно, он еще снизу услышал звуки детской игры и решил не раздеваться в гардеробе.
- Простите. Я просто… просто я… извините, – Билл виновато слез со стула и потупил взгляд.
- Ладно, не нужно извиняться. Ты бы хотел научиться играть?
В глазах мальчика зажглись огоньки, и он широко улыбнулся.
- Да. Очень. Я много читал о знаменитых музыкантах. Они так красиво играли, и я бы тоже хотел научиться.
Мужчина погладил мальчишку по макушке и посадил к себе на колени. Его руки ловко перебирали клавиши: форшлаг, ещё один, мелодия оживала, потухала, но вновь рождалась, завораживая своей красотой. Но раздался финальный аккорд, и в комнате воцарилась тишина; лишь натянутые в инструменте струны продолжали издавать тихий звук, который медленно таял в плотном воздухе.
Билл внимательно слушал эту музыку, даже когда в его глазах непонятно отчего застывали слезы. То ли от сожаления, что он, возможно, никогда не научится настолько совершенно владеть инструментом. То ли просто от нетерпения и огромного желания сыграть подобное.
Билл был странным, очень странным мальчиком. Он часто закрывался у себя в комнате и целыми днями играл на новом рояле, который был приобретён специально для него.
Часто он замечал восхищенные взгляды опекуна, и от этого радость переполняла его душу. Мужчина всегда заботился о мальчике, берег его, как самое дорогое сокровище, холил и лелеял, помогал учиться, но, сколько бы Билл не просил, он не выпускал его за пределы особняка.
Мужчина боялся, что мир испортит его, сломает. Билл был ангелом, которым он мог любоваться часами. Никто не мог сравниться с этим маленьким чудом.
Прошло немало лет, и Билл рос, становился все более искусным музыкантом. Мужчина не мог слушать, как он играет, потому что понимал – попадается на свой же крючок. Он и не представлял, что Билл сможет настолько усовершенствовать свои навыки. Его мелодия лилась, как бесконечный звонкий ручей, и она сводила с ума. Опекун был заворожен Биллом. Теперь он стал взрослым, статным парнем. Он носил белые рубашки, черные брюки, а волосы всегда собирал на затылке в хвост.
Однажды мужчина как обычно наблюдал за процессом рождения новой мелодии. Не сдержавшись, он закусил губу, подошел к Биллу сзади и положил руки на плечи, медленно опуская их вниз на талию. Билл, испугавшись, вскочил со стула и отошел к окну.
- Что Вы делаете?
Мужчина, словно не слыша вопроса, продолжал идти в сторону юноши.
- Нет! Пожалуйста, не надо!
Парень пытался убрать чужие руки от своей талии, но безуспешно. Мужчина, обладавший большей силой, повалил Билла на кровать и грубо схватил хрупкое тело.
- Не нужно, пожалуйста! Я не хочу, не хочу… - юноша, как мог, вырывался из цепких рук опекуна, кричал, пока не осип голос.
Его первое разочарование. Мужчина, которого он считал самым близким человеком, оставляет шрамы на его сердце. Он рушит его судьбу, вселяет страх, причиняет боль. Он, будто изголодавшийся зверь, впивается пальцами в нежную кожу, никогда не чувствовавшую ласку. Он без доли сожаления оскверняет юное тело, которое извивается в его руках.
Билл всем сердцем надеялся, что это всего лишь сон, потому что ранее опекун не позволял себе такого поведения. Но когда он начал стягивать с парня одежду, Билл вложил все свои силы в кулак и ударил в челюсть мужчине, а затем, пользуясь моментом, оттолкнул от себя ногами. Освободившись, парень хотел было убежать из комнаты и уже почти дотянулся до дверной ручки, но мужчина схватил его поперек талии и потянул обратно. Билл двинул ногой и, промахнувшись, разбил зеркало, которое мгновенно разлетелось на миллион осколков. Парень дергался до того момента, пока опекун не схватил стекло и резанул по лицу парня, оставляя шрам на щеке на всю жизнь.
Опекун часто звал к себе домой мальчиков, с которыми занимался игрой на фортепиано. Они внимательно слушали, как играет их учитель. Мужчина играл ими, ему нравился страх в их глазах, дрожащие руки, их крики в тот момент, когда они понимают всю безысходность ситуации. Но Билл всегда был для него чем-то драгоценным, недосягаемым. Он не хотел причинять ему боль, он хранил его, оберегал.
Мужчина держался из последних сил, но было невыносимо мучительно видеть его, и потому решил, что именно сегодня тот день, когда Билл должен покинуть особняк. Мужчина не сможет долгое время скрывать его от мира. Он не должен испугаться и вернуться. Пусть найдет себя, теперь у него есть самое сильное оружие.
Парень уже не понимал, живой он или мертвый. Руки онемели от того, что все это время крепко сжимали спинку кровати. Глаза не открывались, а сердце стучало настолько медленно, что казалось, будто оно и вовсе замерло. Его тело сгорало в агонии. И он сам задавал себе лишь один немой вопрос: «Жив ли я?» Ему казалось, что он остался где-то вне всего происходящего.
Постепенно веки стали легче, и он приоткрыл глаза. Было темно.
Попытавшись встать с кровати, он почувствовал жгучую боль. Если верить одним ощущениям, все его тело пронзали тысячи иголок. Он хотел убежать, чтобы не столкнуться с опекуном. Он кинулся в свою комнату и, найдя в шкафу рюкзак, запихнул туда пару нужных вещей. Быстро спустившись по лестнице, юноша покинул дом.
Ему показалось странным, что дом пустовал. Что-то было не так, но сейчас было не до этого. Выйдя за ворота, Билл увидел густой лес. Он не знал, куда ему идти, что ему делать.
Неожиданно из поворота выехал автомобиль и остановился напротив парня.
- Молодой человек, Вас подвести до города?

***
Ты - из тех, кто плачет в одиночестве (с)

Билл поднял заслезившиеся глаза и грустно улыбнулся своим мыслям. Это было так давно, но навсегда оставило отпечаток в его жизни. Он искал людей слабее него, которые имели свои страхи и при этом совершали страшные ошибки. Он с удовольствием мог смотреть, как люди, держа его за руку, загибаются от боли осознания своих грехов.
Билл окинул взглядом комнату, увидел, что Том до сих пор сладко спит.
Все, что происходило сегодняшней ночью, было один в один похоже на то, что происходило у Томаса с девушками. Билл повторял каждое слово, действие, будто по шаблону. Том знал, но подчинялся, слишком увлеченный этой игрой. Игрой, которая повлечет за собой жестокие последствия.
- Завтра тебе будет очень больно. Ты не забудешь меня, как это было с другими. Я лишу тебя этой возможности, – Билл провел рукой по щеке мужчины и в последний раз поцеловал его пересохшие губы. – Ты будешь страдать, но зато осознаешь все свои ошибки. Ты поблагодаришь меня, ведь я заставил тебя почувствовать это. Прощай, мой милый.
Музыкант надел свой плащ и закутался в теплый шарф. В зеркале, стоявшем перед ним, увидел свое отражение.
«Совершенен? Совсем нет. Присмотрись внимательно, и ты увидишь грязь. Лицо? Нет, Билли, душа».
Парень с горечью вспоминал ту ночь, после которой все пошло не так. Глаза уже давно не блестят, уголки губ поднимаются только в ухмылке. Свое отражение кажется чужим.
«Лишенный солнца, воздуха, пытаешься зародить потухший огонь внутри себя, но с ужасом понимаешь, что спички кончились».
А сейчас, как и несколько лет назад, он шел под проливным дождем, запутавшись в себе, в этом чертовом мире. Потерявшись в реальности. Страшно. Все мы боимся неизвестности. Всегда легче заставить чувствовать боль, при этом пряча свои страхи.
Вряд ли кто-то знает, насколько тяжело терять себя. В самом прямом смысле этого слова.
И сейчас перед ним расстилается ночь, и безумно хочется, чтобы дождь не кончался. Билл улыбнулся чему-то своему, свернув за угол.
Он снова идет утолять свою боль, не позволяя сердцу сжиматься в жалости.

***
В один прекрасный день
Мы снова будем вместе,
Ведь все, в конце концов, лишь сон,
Мы снова будем вместе…. (с)

Яркие лучи солнца пробирались сквозь ткань штор и раздражали глаза. Мужчина лениво потер их и посмотрел в белоснежный потолок. Ему понадобилась секунда, чтобы резким движением руки стащить с себя одеяло и вскочить с кровати.
- Не может быть… – это всё, что смог вымолвить Том, когда огляделся вокруг.
Его окружали светлые стены квартиры, хотя он мог со стопроцентной уверенностью сказать, что засыпал в особняке на широкой мягкой кровати рядом с Биллом.
Еще немного, и его состояние могло бы достичь панического.
- Это страшный сон. Сейчас я проснусь и увижу рядом с собой Билла, - твердил он, вторя своим мыслям, аккуратно исследуя знакомое помещение.
Он дотрагивался до стен руками, проводя по их гладкой поверхности холодными ладонями. Он звал Билла, наивно надеясь, что тот выйдет из комнаты и улыбнется ему, тогда Том крепко прижмет парня к себе и успокоится. Но ничего не происходило. Пусто.
Ну не может быть так, чтобы все оказалось лишь игрой воображения.
Том знал только один способ доказать, что все является реальностью. Он поедет в особняк и лично спросит у Билла о произошедшем. Может, тот просто отвез его домой? Но зачем?
В тот момент разум Тома заполняли совсем абсурдные догадки, но он свято верил в каждую из них.
Мужчина, крепко сжимая руль, с силой давил на газ. Постепенно в его голове начали мелькать различные картинки, похожие больше на обрывки сна, нежели реальности.
Том был похож на неудержимого и сумасшедшего, который жаждал вновь увидеть до боли в груди знакомые черты лица. Чтобы кровь в жилах вновь забурлила, чтобы сердце вновь забилось с бешеной скоростью.
На этот раз ворота были закрыты, что его несказанно удивило. Но ничто не могло его остановить сейчас. Он обошел дом с другой стороны и ловко перепрыгнул через ограждение. Не видя ничего вокруг, добежал до двери и позвонил в дверной звонок.
- Здравствуйте! - Том увидел на пороге особняка цветущую женщину. По ее сияющим глазам можно было понять, что она находится в хорошем расположении духа.
- Здравствуйте, молодой человек.
Том широко улыбнулся.
- Простите, мне нужно срочно поговорить с Биллом. Я пройду?
- С Биллом? – переспросила женщина.
Том утверждающе кивнул.
- Сколько здесь живу, а это имя слышу впервые.
- Очень смешно, - Том резко прекратил смеятся, когда наткнулся на серьезный взгляд женщины. - Но как?
- Я, конечно, понимаю, но не думаю, что у меня все так плохо с памятью. Хозяин скоро приедет, а я еще обед не приготовила. Я покину Вас.
- Подождите! - крикнул Том, но дверь захлопнулась.
Том стал с силой бить кулаками в запертую тяжёлую дверь. Видимо, не выдержав такого напора, через несколько минут та же женщина вновь стояла перед ним, смиряя раздражённым взглядом.
- Что Вы себе позволяете?
- Простите, но такого быть не может. Я был вчера здесь.
- Вчера я была одна дома, а хозяева уезжали к знакомым в город. Я все прекрасно помню. Вас в нашем доме вчера не было. Я отлично запоминаю всех гостей, которые посещают наш дом.
Том сжал руки в кулаки и не мог понять, что происходит.
- Это не могло быть сном. Не могло, нет, – Том закивал головой.
- Вы себя хорошо чувствуете? – обеспокоено спросила женщина, резко изменившись в лице.
- Можно воды, пожалуйста, – Том попытался успокоиться, но у него плохо получалось.
- Конечно, – воспользовавшись добротой, Том быстро прошмыгнул внутрь особняка.
Том пришел в себя и прокрутился вокруг своей оси несколько раз.
- Невозможно, - только одними губами.
Обстановка в особняке была совершенно иная, нежели вчера. Мужчине показалось, что он сходит с ума, иначе это назвать никак нельзя. Он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Он рванул вперед, забывая о запрете заходить в комнаты. Том хорошо помнил комнату в конце коридора, где он провел сегодняшнюю ночь.
Детская кроватка, мягкие игрушки, журнальный столик – ничто не соответствовало вчерашней обстановке.
Вдруг за спиной он услышал недовольный крик женщины.
- Неужели Вы меня не узнаете? - женщина хотела было что-то сказать, но Том успел первым задать вопрос. – Вы вчера пустили меня сюда, и я был в этой комнате с Биллом. Посередине стоял черный рояль, в углу двуспальная кровать…
- Какой рояль? Знаете, я бы посоветовала Вам хорошего доктора. Вы же из города…
- Клянусь, что был здесь вчера.
- Я могу попросить Вас уйти? Хозяин и его семья скоро приедут и снова выговорят мне за доверчивость к чужим.
- Да, конечно.
Том обреченно кивнул и вышел из помещения на свежий воздух. Он видел, как к особняку подъезжает белая, дорогой марки, машина.

Он не мог вести машину, слезы вырвались наружу. Он никогда не плакал в своей жизни, разве что в детстве. А сейчас грудную клетку сдавило от обиды настолько, что он дышал через раз, пытаясь выровнять дыхание и остановить эмоции, вырывающиеся наружу в виде слез.
Томас ощущал себя разбитым. Он не мог вспомнить, что происходило вчера. Да и было ли это «вчера» вообще? Что произошло? От безысходности хотелось выть. Мужчина не мог объяснить своего состояния. Он просто нуждался в том, чтобы еще раз увидеть Билла, ощутить его нежную кожу, под прикосновениями пальцев. Это казалось сумасшествием, наваждением.
Вернувшись домой, он свалился на кровать и уткнулся в теплый плед. Хотелось сжаться в комочек, избавиться от гнетущего чувства. Внутри все взрывалось от отчаяния. Томас постарался постепенно вспомнить вчерашний день в подробностях. Он помнил все отлично, но лишь до того момента, как зашел в старый особняк. Потом же воспоминания путались. Мелодия, дождь, а далее его сердце пропустило удар, и он резко вздохнул. Он смотрел на Билла и ощущал, насколько сильны его чувства к этому человеку. Он обнимал его, а искры счастья проходили по всему телу. Никогда он не знал, что возможно испытывать подобное. Ему было очень хорошо рядом с музыкантом. Он, кажется, любил его. Но разве так можно? Ведь он совершенно не знает ничего о Билле, разве что его имя. Он явно что-то упускает в своих воспоминаниях, но не может понять, что именно. Какая-то деталь упущена. Том поник, вновь позволяя слезам вырваться наружу.
- Где его искать? Он так нужен.
Томас тут же вспомнил про театр, в который его вчера приглашала Керолайн. Он поедет туда. Несомненно. На лице засияла улыбка, которая тут же поникла.
На прикроватной тумбочке лежал белый конверт. Том готов был поклясться, что с утра его не было.
Глаза вновь покрывала пелена слез, было сложно сосредоточить свое зрение на строчках, написанных аккуратным почерком. Он чувствовал - что-то внутри кричало - это от Билла. Он открыл конверт и стал вчитываться в каждую буковку:

«Не пытайся искать то, чего больше не существует. Все координаты стерты.
Если я увижу хоть одну слезу, стекающую по твоей нежной коже, я буду счастлив.
Ведь ты так прекрасен в своей боли».

Конец.
10.10.10.- 19.11.10