Название: Misunderstanding / Непонимание
Автор: ДарьяИвлева (Benzin)
Персонажи: Том/Билл
Рейтинг: G
Жанр: AU, Fluff, Romance, Humor, POV Gustav
Категория: Slash
Размер: Макси
Статус: Закончен
Краткое содержание: Том - 16-летний весельчак и раздолбай, прогуливает уроки, дерется и дерзит взрослым. Но когда в классе появляется новичок, милый и тихий Билли, все меняется. Первые сомнения, первые чувства, первая любовь - разве это не прекрасно? Но лишь один человек никак не может этого понять... Он-то и расскажет нам эту простую и романтическую историю, отношения Тома и Билла глазами лучшего друга Тома - занудного ботана Густава.
От автора: Легкий школьный фик без особой смысловой нагрузки и с каноническими персонажами.

Как унизительно… Поправляю салфетку на локте, краем глаза смотрю, как Том расставляет тарелки на скатерти. Хмурит лоб, держа в руках приборы.
- Густ, ты не помнишь, с какой стороны кладут ножи, а с какой вилки?
- Ножи с правой лезвием к тарелке, вилки с левой зубцами вниз.
Каулитц позвякивает посудой и отходит, смотрит на результат. Для свидания с Биллом, которое должно состояться именно сегодня, на следующий день после нашей ссоры в библиотеке, Том изощрял свою фантазию, как мог, на предмет романтики. Крыши небоскреба, естественно, он в свое распоряжение не нашел, хотя я бы и не удивился, если бы это произошло. Поэтому пришлось забрать столик с летней веранды моих родителей, потому что он, во-первых, красивый и не облезлый, а во-вторых, мой дом ближе к берегу речки. Мы приволокли его туда, установили покрепче, поставили два стула, Том стащил у своей матери из комода новую, еще не распакованную скатерть с белоснежными кружевами и фарфоровый сервиз. У моей же мамы путем долгих уговоров он позаимствовал серебряные столовые приборы, подаренные на годовщину свадьбы, и красивые высокие свечи, ни разу не поджигавшиеся. Все это разместили под деревом, через толстую нижнюю ветку перекинули старую тюль в неплохом еще состоянии – это типа навес такой, для красоты. Плюс плеер с любовными балладами и я в качестве мальчика на побегушках… Последнее меня убивало больше всего. Том заставил меня одеть брюки от выходного костюма, бабочку и накрахмаленную рубашку. И в этом виде я должен был провести весь вечер на природе, в обществе комаров, слепней и двух конченных кретинов.
- Так, все, я поехал за Биллом. Как мы появимся, зажги свечи и начинай доставать продукты.
- Есть, мой генерал, - отозвался я, прикладываю руку ко лбу.
- Вольно, - засмеялся Том, взгромоздился на мотоцикл и укатил. Я с приятным злорадством подумал о том, что он обязательно должен измазать свой белый реперский костюм на нем. Принц, е-мое.
В который раз бросаю взгляд на часы. Вот уже двадцать девять минут я покачиваюсь на стуле под Криса Айзака и лениво смотрю на большую спортивную сумку, стоящую у бревна, где давно уже, наверное, остыла и испортилась в контейнерах вся еда. Тома все нет, и каждый раз, когда я ему звоню, он отвечает, что «скоро будем». Уже начинает темнеть, и потихоньку активизируются комары, с каким-то недоверием летающие вокруг меня – правильно, неужели нормальному человеку придет в голову припереться на речку в это время? Еще пять минут, и я сваливаю, извини, друг.
Наконец-то, слышится рев приближающегося мотоцикла, и я вздыхаю с облегчением. Том въезжает медленно и очень аккуратно, а за его спиной сидит Билл, судорожно вцепившийся в его куртку.
- А вот и мы!
- Чего так долго? – Возмущаюсь я. Каулитц слезает с «железного коня» и подталкивает Билла к столу, пожимая за его спиной плечами и показывая на него глазами, мол, опоздал Билл, а Том его ждал. Однако у Билла иная точка зрения.
- Мы специально медленно ехали, чтобы моя прическа не растрепалась!
- А, по-моему, от ветра ничего бы не изменилось…
С опаской кошусь на его волосы, которых, похоже, коснулась коварная длань люцифера – они в буквальном смысле слова стоят дыбом на голове и вроде бы даже поблескивают холодным светом металла. Уверен, эти зловещие позвякивания от его волос мне не мерещатся. Сразу вспомнились дикобразы, я как-то видел по телевизору в одной познавательной передаче про животных, как они, защищаясь от потенциальных врагов, выстреливают своими иглами. И налаченные иглы Билла, мне кажется, тоже готовы к атаке, вот он сейчас двинет бровями – и они полетят во все стороны, сверкая смертельным жалом, пригвоздят меня к ближайшему дереву, пронзив насквозь… Блин, я становлюсь как Каулитц – он у нас любитель воображать подобную хе*ню.
- Густав, ты чего? Ау, Земля вызывает Густа!
- А?
- Вернись, говорю на землю. Стоишь, зенки вылупил, трясешься весь. Давай уже меню нам…
Эти двое уже расположились за столом и, хихикая, засовывают за воротник салфетки. Подаю им распечатанные на компьютере и вложенные в папки листы со списком всякой немудреной снеди, взятой с собой из дома. Том едва сдерживает смех, просматривая «меню», а вот Билл умудряется сохранять серьезное и заинтересованное выражение лица.
- Мне, пожалуйста, куриный окорочок в майонезе, салат из фасоли и моркови и томатный соус «Кетчуп».
- Что на десерт?
- Ммм… Потом скажу.
- Вам что? – Поворачиваюсь к Тому, закручивающему край листка.
- Мне то же самое.
Иду к сумке и шарю в ней в поисках «заказанного». Выкладываю салат на тарелке, слыша за спиной воркование Каулитца:
- Билли, предлагаю выпить за чудесное начало нашего вечера.
- С удовольствием…
- У нас есть красное вино и… и… пиво, - говорит Том, заглядывая под стол. – Пиво в трех сортах.
- Я буду вино, - улыбается Билл.
- Хорошо. Гарсон, откройте, пожалуйста! – Морщусь от слова «гарсон» и беру из рук Тома бутылку вина, которую он тайком умыкнул из праздничных запасов отчима. Запоздало приходит мысль, что навыка лихо вынимать пробки у меня нет, но не говорить же об этом… Обертку срываю, поддев ее короткими ногтями только раза с четвертого, пыхтя, впихиваю штопор в пробку, надувая щеки. Парни уже вовсю заняты едой и не обращают на меня особого внимания, разговаривая о каких-то пустячных вещах. Начинаю проворачивать штопор вокруг своей оси, и он, наконец-то, входит в пробку. И не выходит обратно, как я его не дергаю. Собираю все силы и резко тяну еще раз, пробка выскакивает, и несколько красных капель приземляются на белоснежную поверхность скатерти. Прикусываю язык и смотрю на Тома – вроде не заметил, увлеченный выдавливанием половины содержимого бутылки с кетчупом на куру. Быстро придвигаю на пятна блюдо с хлебом и, не подавая виду, разливаю вино в бокалы.
- Наверное, я должен сказать тост. – Каулитц схватил бокал. – Итак, Билли, давай выпьем с тобой за то… ну… за то, что…
- За то, чтобы наше первое свидание было не последним, - вставил Билл, улыбаясь.
- Да, давай за это.
Они чокнулись, Том, не поморщившись, залпом проглотил вино и вгрызся в куриную ножку. Билл медленно цедил, не отводя от него взгляда, и мне это не нравилось – что-то было в его глазах такое… странное…

В подвыпившем состоянии у Тома развязался язык, и он начал шутить, смеяться и все время норовил ухватить Билла за руку. Билл, тоже изрядно подвыпив, перестал жеманно хихикать и громко ржал над хохмами Каулитца, закидывая голову, ел мороженое, роняя его на стол. Я сидел на бревне, доедая салат, и тихо шалел от того, в каком направлении двигалась нить их беседы.
- Билл, а с чего ты решил, что ты би? Вот как ты понял, что тебе и девушки, и парни нравятся?
- Не знаю, оно само решилось… Девушки, они такие милые, такие симпатичные. И парни тоже милые и симпатичные. Я даже не знаю, кто больше мне нравится. Вообще, ученые говорят, что каждый человек по природе своей бисексуален.
- Да? А я считаю, что все это глупости. Я считаю, ты либо нормальный, либо гей. Определиться надо по жизни, ага. А бисексуал, это как… непонятно кто, вообще. Ни рыба, ни мясо.
- Ну, ты не пра-а-ав… И выбор больше, и возможности.
- Не, тогда лучше сразу с трансвеститом. Он в себе и то, и другое совмещает. – Том заржал. – Он это… ол инклюзив! И сиськи есть, и хобот!
- Фу-у, Том! Не смешно! Противно! Все, я больше не хочу об этом разговаривать…
- Ну, все, извини. Может, потанцуем?
- Ну. Не хочу.
- Почему? Музыка не нравится?
- Нет, музыка нравится. Просто меня штормит, я тебе все ноги отдавлю. – Билл бросил в Каулитца вишневой косточкой и шумно втянул воздух носом. – Ах… Хорошо, что ты устроил нам свидание на природе, такой воздух чистый, просто чудо.
- Только он совсем не отрезвляет, да? Я вот все пьянее и пьянее становлюсь, хм… - Тому наконец-то удалось взять Билла за руку. – А, может, это и не воздух вовсе… И не вино…
Том потянул на себя Билла и сам стал наклоняться через стол. Мне сразу расхотелось есть, я отложил салат и приготовился зажмуриться, чтобы не видеть, как набравшийся Том будет слюняво целовать парня…
Но на счастье, Том, пытаясь обнять Билла, двинул локтем и попал им прямиком по подсвечнику. Тот столкнул со стола на землю тарелку с хлебом, едва держащуюся на краю, и опрокинулся на залитую вином ткань. Скатерть мгновенно вспыхнула.
Оба отшатнулись и вскочили, голося. Не успел я подбежать, Каулитц схватил почти опустевшую бутылку и вылил остатки вина на огонь, тут же весело вспыхнувший еще ярче.
- Что делаешь, водой надо! – Заорал я.
- В речку ее, в речку! – Завопил Билл, и они на пару выдернули скатерть со стола, вся посуда и еда благополучно отправилась на землю, и фарфоровый сервиз, и бокалы… И я вдобавок, недолго думая, подхватил скатерть с третьего края, мы вместе примчались к берегу и скинули ее в воду.
Пламя давно потухло, а мы втроем все стояли на берегу и смотрели, как скатерть плавает в воде, собирая листья, ряску и маленькие веточки.
- Надо достать, - меланхолично заметил я, думая о том, как быстро я поглупел в компании с этими дебилами, раз перестал соображать в экстремальных ситуациях.
- Блин, мать меня убьет! – Стонал Том, когда мы развернули выловленную ткань, всю грязную от воды и с прожженной дырой на месте вина. Скатерть была очень тонкая, запутавшиеся веточки и листики вытягивали из нее нити, мгновенно образуя стрелки. – Что делать-то, а? Густ, придумай что-нибудь!
- Ее только выбрасывать теперь.
- Не-ет! – Каулитц захныкал. – Все, мне не жить…
- Давай я ее заберу? У меня мама дизайнер, может, придумает что, - сказал Билл.
- А ты можешь?
- Да, конечно.
- Здорово. А она у тебя фарфоровую посуду не клеит, случайно?
- Нет…
- Все, мне хана!
Мы запихнули тяжелую от воды скатерть в пакет, кое-как собрали остатки ужина, я пересчитал все приборы своей матери и вздохнул с облегчением – хоть что-то не пострадало после свидания Тома. На столике, например, осталось обугленное пятно… Было уже поздно и темно, мы складывались почти вслепую.
- Густ, дотащишь сумку до своего дома? Завтра разберем вместе. Мне еще надо Билла отвезти.
- В Магдебург? В одиннадцать вечера на мотоцикле? Еще и под градусом – с ума что ли сошел? Вызовите такси.
- Ну, нет, это слишком дорого. И потом, я не доверяю этим таксистам, кто знает, что за типы там в ночную смену работают.
- Но на мотоцикле ты никуда не поедешь!
- Ребята, спокойно, я уже позвонил сестре, она меня заберет. Только надо на остановку выйти, чтобы она меня нашла.
Мы выкатили мотоцикл на дорогу, поставили рядом сумку и пошли провожать Билла. Стало достаточно прохладно, и я в шелковой рубашке изрядно задубел, а вот остальным, похоже, было все равно, идут, размахивая сцепленными руками, будто летом на пляже. Правильно, напились оба, вот и тепло.
- Жаль, что наше свидание так по-идиотски закончилось, - извиняющимся тоном говорил Том, когда мы уже стояли на остановке, ожидая сестру Билла.
- Да ладно тебе, было весело. Мне все понравилось.
- И скатерть?
- Особенно она. – Билл засмеялся, прижимая к себе пакет и шутливо гладя его.
- А мне нет. Они с этой дурацкой свечой сговорились и не дали нам поцеловаться.
- Правильно сделали. На первом свидании целоваться нельзя…
Я фыркнул. Билл слегка протрезвел и опять стал нести девчачью ерунду.
- А на втором?
- А оно будет?
- Не знаю. У тебя надо спросить.
- Ну, так спроси… Ты же для этого меня пригласил.
Том немного помялся и тихо сказал:
- Билл, ты будешь со мной встречаться?
Билл улыбнулся.
- Конечно, да, Томми…
Он поставил пакет на асфальт и обнял Тома за талию, кладя голову со смявшимися иглами ему на плечо. Том обнял его в ответ и застыл с блаженной улыбкой. Я отвернулся, чувствуя себя пятой собачьей ногой.
Наконец, впереди появилась машина. Она подъехала к нам и остановилась, за рулем сидел парень, а рядом девушка, похожая на Билла, видимо, это и есть сестра. Несмотря на темное время суток, она была в солнечных очках. Билл отлип от Тома, поднял пакет и, шепнув «Пока», забрался на заднее сиденье. Автомобиль развернулся и отчалил.
Мы с Томом пошли обратно к оставленному мотоциклу. Каулитц всю дорогу что-то весело напевал и посвистывал, то и дело подпрыгивая на ходу. А мне же невыносимо хотелось спать, усталость навалилась неимоверная. Обычно в этом время я уже в кровати, хотя в последнее время мой режим нарушается все чаще и чаще. Так и бессонницу заработать недолго.
Надеюсь, на следующее свидание Каулитц пойдет без меня.

Ай! Что такое?
Просыпаюсь от сильного толчка и последующего удара обо что-то твердое и холодное. Разлепляю глаза и обнаруживаю себя лежащим на полу в клубке из одеяла, прижавшись щекой к своему тапку. Начинаю возиться, пытаясь понять, как я здесь оказался, излишней активности в процессе ночного отдыха, да так чтобы с кровати падать, я за собой не замечал.
- Встава-а-ай! – Раздается над ухом рев. Поворачиваю голову и вижу Тома, свесившегося вниз головой с кровати.
- Ну, какого черта, нельзя по-человечески разбудить? Сколько времени вообще? – Возмущаюсь я, поднимаясь с пола.
- Шесть утра, к твоему сведению.
- Шесть утра? Тогда какого хрена ты делаешь в моей комнате? – Таращусь на него, уже заранее ожидая услышать что-нибудь бредовое. – Да я еще сплю в это время, тебе чего надо?
- Мне надо, чтобы ты встал и поехал со мной в Магдебург, - спокойно отвечает он, вытягивая из подушки перья.
- Не рановато ли, а? То тебя к положенному сроку не затащишь в школу, то ты сам подрываешься с петухами. Что-то я раньше не замечал за тобой такого рвения к знаниям.
- Не, Густ, да не в школу! – Том кривится и машет рукой. – Какая школа, блин, пошла она в задницу! Ну, потом-то мы, конечно, пойдем туда, но сначала заедем за Биллом, чтобы он вместе с нами пошел.
Прикидываю в уме, какой крюк нам придется сделать.
- Охренел? Нет, я пас. Пошел вон с моей постели, я собираюсь еще поспать.
- Ну, Густав! Пожалуйста, он просил, чтобы мы заехали!
- Езжай в одиночку! Я не собираюсь ради капризов твоей пассии подрываться и нестись черти куда сломя голову. – Последние слова уже бормочу в подушку, спихнув Тома к краю и устроившись на своем месте. Каулитца это, естественно, не устраивает, и он с новой силой начинает меня трясти.
- Густав, вставай! Я от тебя не отстану!
- Бл*, да отъ*бись ты! Ты же знаешь, куда ехать, вот и поезжай! Я тебе для чего?
- Мне скучно одному.
- Доберешься до Билла, он тебя развлечет.
- Гу-у-у-уст! – В самое ухо. Подскакиваю с твердым намерением огреть занозу подушкой, но он уже стоит у двери. – Вот видишь, ты встал же! Давай одевайся, я тебя внизу жду.
Ну, не сволочь ли?

Всю дорогу я клевал носом и норовил заснуть прямо в лифте, пока мы поднимались на этаж Билла. Дверь после примерно третьего звонка открыла высокая женщина в халате, банном полотенце на голове, с лицом, измазанным какой-то зеленой субстанцией, и двумя огуречными ломтиками вместо глаз. Увидев ее, я сначала подумал, что мне опять снится тот сон, будто меня похитил инопланетный космический корабль, но стоило Тому заговорить с ней, как я понял, что уже проснулся.
- Здравствуйте, - бодро и звонко сказал Том, будто дошкольник на утреннике. – Мы к Биллу, он нас ждет.
Женщина-пришелец сняла с глаза один кругляшок, отправила его в рот и посторонилась, приглашая нас зайти.
- Прямо по коридору, вторая дверь налево, - сказала она, жуя, и скрылась в глубине квартиры.
- Странно, она даже не спросила нас, кто мы такие и зачем пришли, - недоуменно шепнул Том.
- Наверное, привыкла, что к Биллу всякие подозрительные личности шастают без конца.
Том бросил мне злобный взгляд и пошел искать комнату Билла. Искомая дверь нашлась быстро – глянцевый плакат Мерлина Менсона во весь рост на ней дал нам подсказку. Каулитц постучал.
- Кто там? – Послышался приглушенный голос из-за нее.
- Билли, это я, Том! Мы уже приехали!
- Хорошо! Нет, не входи! – Завизжал Билл, когда Том приоткрыл дверь. – Я скоро сам приду. Иди пока, посиди где-нибудь.
Том пожал плечами и развернулся ко мне. Мы в нерешительности топтались в коридоре, никому не было дела до нас. Мимо прошел длинный черный кот в ошейнике, но и он не обратил на нас внимания, что крайне нетипично для кошек, ведь обычно они обнюхивают все незнакомое, исследуют.
- Пошли что ли, посидим где, - пробормотал друг. Мы двинулись вглубь квартиры, заглядывая в комнаты в поисках временного убежища. Квартира вроде небольшая, обыкновенная, как у всех, а ощущение, будто попали в лабиринт Минотавра. Все из-за огромного количества различных тумбочек, столиков и подставок, коими квартира была просто усеяна. В конце коридора мы наткнулись на подобие гостиной, точнее раньше, возможно, здесь была гостиная, а теперь вся она была перегорожена стеллажами и шкафами, стояли голые и одетые в куски ткани манекены. Мы с Томом присели на небольшой диван кислотного розового цвета в углу и стали ждать Билла.
Обстановка в этой квартире была какой-то будуарно-вычурной и при этом абсолютно лишенной какого-либо порядка, системности и стилевой принадлежности. Билл говорил, что его мать – дизайнер, вот ее дом и производил впечатление захламленной мастерской, а не уютного жилища. Если Билл воспитывался в таком бардаке, то неудивительно, что и в голове у него бардак.
Я с настороженностью разглядывал интерьер комнаты и не сразу заметил, что Каулитц сидит и хихикает в кулак, весь трясясь от сдерживаемого смеха.
- Чего ты?
- Густ… пхи-хи, Густ, смотри… пхи, это ж надо так!
- Что? – Я вытянул шею и увидел то, что так насмешило Тома. На кресле у противоположной стены лежала подушка, а на ней – маленькая лохматая собака, каким-то невменяемым человеком, наряженная в комбинезон в черно-белую клетку. На голове между ушей у нее был завязан розовый бантик, а само животное явно не отличалось интеллектом, с увлечением поедая золотистую пушистую кисточку из каймы, пришитой к подушке.
- Пхи-хи-хи… ой, не могу, помру сейчас… Густ, собаку одели, прикинь! Это что за собака вообще? На пуделя не похоже.
- Болонка. Только стриженная.
- Как ты сказал – болванка? Гы-гы-гы…
- Хватит что ли. Собак никогда не видел? Ты вообще-то в гости к своей даме пришел, веди себя прилично.
- А, да, точно. – Том выпрямился и сложил руки на коленях, но тут же снова прыснул. А мне вот было не смешно, а жалко бедное животное. Куда только Гринпис смотрит? Вымирающие моржи и тигры – это, конечно, важно, да только вот такие несчастные домашние собачки от рук гламурных львиц страдают куда чаще и куда больше, чем киты от рук браконьеров.
- А вот и я! Извините, что так долго, просто не мог же я выйти к вам в чем мать родила.
- Ты, что, был у себя в комнате голышом? – Ухмыльнулся Том, кладя руку на талию Билла, когда тот присел рядом.
- Нет, в смысле – не накрашенным, - ответил тот.
- Ты бываешь не накрашенным? А я думал, что ты и спишь в косметике, - съязвил я, с неодобрением замечая ногти Билла, ползущие по коленке Каулитца.
- А я думаю, что ты слишком много думаешь, Густав, - ответил Билл. – Все мозги себе уже издумал, вторсырье перерабатываешь.
- Мозг – он один, и он не может быть вторсырьем, так как срок его работы при должной заботе и непрерывном умственном развитии может составлять две сотни лет, точно так же, как и прочих человеческих внутренних органов.
Они оба уставились на меня, как на идиота, с неверием и даже каким-то испугом в глазах. Только у Тома взгляд затуманенный был немного, словно подернутый пеленой, как при катаракте или какой другой глазной болезни. Если бы не его, кхм, привязанность к Биллу, я так бы и считал, что выражение «любовь слепа» употребляется в образном значении.
- Я не хочу жить двести лет, - сказал, наконец, Билл. – Я не выдержу двести лет начесывать волосы и наносить макияж. Я и так не высыпаюсь из-за этого каждый день!
- К твоему сведению, Билл, представителям мужского пола, – я выделил интонацией слово «мужского», - вовсе не обязательно делать себе прически и макияж, даже наоборот, подавляющее большинство мужчин и женщин подобное поведение осуждает.
- Ну да, я слышал про то, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Ничего не имею против, тем, кто произошел от обезьяны, ничего другого не остается. У тебя вот волосы торчат на макушке и вот эта дрянь в глазах осталась, которая после сна бывает, и мешки под глазами. Но разве это имеет значение для тебя, настоящего мужчины? Твои предки вон вообще блох едят и какашками кидаются.
Том заржал, изображая почесывающуюся обезьяну.
- Между прочим, все люди произошли от обезьян в ходе эволюции, это еще Чарльз Дарвин доказал, - возразил я, ковыряясь в глазу. – Слышал что-нибудь про естественный отбор? И это не тот отбор, когда из кучи маечек самую красивую выбрать нужно, а тот, где выживает сильнейший, а чтобы быть сильным, надо быть умным.
- Тебя послушать, так идеальный человек – это Ганнибал Лектор! Он же обладал огромным уровнем интеллекта и при этом ржал человечину, аж треск за ушами стоял. По тебе – так человек человеку волк, а по мне – так все мы творения Божьи. Лично я создан по образу и подобию Божьему!
- Ну, раз так, значит, Бог – самодовольный выскочка, считающий себя самым лучшим и умным, а всех остальных считающий обезьянами, бросающими вокруг какашки.
- Как ты можешь так говорить о Нем? – Взвизгнул Билл. - Он тебя накажет!
- Сомневаюсь. Я не верю в существование Бога. Я придерживаюсь теории, что Вселенная образовалась в результате Большого Взрыва.
- Эй, парни, похоже, Большой Взрыв сейчас будет у меня в штанах, - Вдруг меня перебил Том. – Билл, где тут у тебя толчок?
- Туалет? Пойдем, покажу. – Билл, тоже вроде слегка растерянный от такого внезапной смены темы разговора, встал и потянул Тома за руку. Вместе они вышли из гостиной, оставив меня в обществе храпящей болонки.
Я успел просидеть в одиночестве минут десять, когда мимо меня из коридора в дальний закуток гостиной прошла сестра Билла. Она снова была в темных очках на пол-лица. Не останавливаясь, она повернула ко мне голову и шла так, наверное, рассматривая меня через стекла. Меня пробрала дрожь – как-то жутко было, идет, молчит, глядит большими черными линзами… Чуть не врезавшись в шкаф, она свернула за него и затихла там. Не квартира, а дурдом, а обитатели ее – психи все до одного. Черта с два я еще когда-нибудь сюда сунусь! Вот только как Тома от дурного влияния этой семейки уберечь? Будет ведь ходить в полотенце, очках и утверждать, что он – творение господа…
- Густав! Пошли! – Слышится из коридора голос Тома. У входной двери замечаю в руках Каулитца большой пакет, в котором что-то шелестит.
- Это что у тебя?
- Скатерть, - отвечает за него Билл. – Мама сказала, что та, которую мы испортили, восстановлению не подлежит, но, к счастью, у нас нашлась точно такая же. Мама Тома ведь еще не пользовалась той скатертью, так что подмены не заметит.
- Это, конечно, очень здорово, только Том, что, будет весь день таскаться с этим пакетом?
- Да ладно, суну в шкафчик и все, - говорит Том.
- Да? Ты, помнится, потерял от него ключ, а новый так и не умудрился попросить.
Каулитц задумывается, морща нос. Билл мечтательно вздыхает – ах, да, ему же нравится, когда Том морщит нос. Вот бл*, получается, все те разы, когда Билл рассказывал, что ему кто-то нравится, он имел в виду Тома? Ну, надо же, хоть бы намекнул раз, что ли.
- В твой положу! – Наконец, осенило Тома. – Ты тоже им почти не пользуешься.

Школа от дома Билла находилась сравнительно недалеко, а у нас еще оставалось немного времени до звонка, поэтому мы шли пешком. Лучше бы поехали на чем-нибудь, быстрее бы добрались, а то слушать беспрерывный рассказ Билла о дизайнерских достижениях его родительницы уже, мягко говоря, поднадоело.
- Билл, а почему твоя сестра все время в очках? – Спросил я, когда каким-то чудом возникла маленькая пауза. Да и тему переменить пора.
- Она сделала подтяжку век. Ей они казались слишком тяжелыми.
- Она же вроде и так королевой красоты была.
- Откуда знаешь?
- Ну… Том рассказал, - кивнул я на увлеченного пинанием невесть откуда взявшейся банки из-под энергетика Каулитца, мельтешащего перед глазами туда-сюда.
- Да, она в своем бывшем университете стала королевой красоты. Но ей этого показалось мало, и она решила «совершенствовать» свою внешность. И так увлеклась этим вместо учебы, что ее отчислили. Она и собачку себе купила маленькую, чтобы соответствовать.
- Чему соответствовать?
- Стандартам красоты и моды. Мама ее поддерживает, а я пытался переубедить, но безрезультатно. Она уперлась в свое и не понимает, что кто-то может считать иначе и быть правым. – Билл помолчал, а затем выдал. – Надо вас познакомить, у вас столько общего!
- Что, например?
- Подумай…
Пока я думал, что могло бы быть общего у меня и сестры Билла, все шли молча, лишь только Том гремел своей банкой, старательно изображая крутого футболиста, «обводил» воображаемых противников.
- Томми! Перестань, выброси эту банку! – Не выдержал Билл.
- Ну, Билли, еще немного! Прикольно ведь!
- Ничего прикольного! Выброси, пожалуйста, пока нам замечание не сделали.
Прохожие недовольно смотрели на нас и качали головами.
- Ну, когда сделают, тогда выброшу…
- Том, ну выброси, раздражает ведь!
Каулитц остановился и с улыбкой поглядел на свою надувшуюся зазнобу.
- Ну, выброси сам, раз раздражает.
Билл покосился на банку, придавленную ногой Тома.
- Ну, нет, я не буду трогать этот мусор. А вдруг там зараза какая?
- А мне, значит, можно заразную банку трогать, чтобы выбросить? – Также улыбаясь, продолжил Том.
- Ну… - Замялся Билл. - Пускай Густав тогда…
- Что? – Возмутился я. – Знаешь, Билл, если здесь и есть зараза, то только одна, и она не в банке!
- Густи, я думал, ты о себе лучшего мнения! – Билл показал мне язык в ответ.
- А я уж подумал, что с тобой можно нормально разговаривать. Но, видимо, это у тебя очень редко бывает.
- Ну, хватит, парни, достали уже! – Том перестал улыбаться, поднял банку и бросил в урну. Я пристыжено замолчал.
- Томми? Томми, ты обиделся? – Билл быстро посеменил за ним и заискивающе заныл. – Томми, я больше не буду, правда. Прости, пожалуйста. Я буду хорошим. Прощаешь?
Билл развернул к себе Каулитца и чмокнул прямо в губы. Я поперхнулся своей слюной и закашлялся. Том сначала тоже оторопел, но тут же засиял, как полированные панельки на моем новом нерабочем роботе.
- Конечно, прощаю, Биби, - просипел он.
Тут у Билла вытянулось лицо.
- Как ты меня назвал? – Грозно спросил он. Судя по всему, опять намечается истерика. Каулитц захлопнул рот.
- Биби, - неуверенно повторил он. Билл поднял бровь.
- Мне нравится, - радостно заявил он, и мы с Томом вздохнули с облегчением.

- Я думаю, следует пока что повременить с официальной оглаской ваших отношений, - сказал я на подходе к школе, глядя на руку Тома, вцепившуюся в бедро Билла. Том повернулся ко мне, вопросительно округляя глаза.
- Почему это?
- Потому что вряд ли закомплексованная и находящаяся в разгаре сексуального и психологического развития школьная общественность оценит ваши сомнительные с социальной, моральной и биологической точки зрения отношения.
- Чего? По-немецки можно?
- Ох, Томми, да он хочет сказать, что ему стремно будет за нас, - встрял Билл, недовольно дуя губы.
- Почему стремно? Густ, почему тебе будет стремно?
- Я не это имел в виду…
- Он просто боится, что его зачморят, что он дружит с геями.
- Билл, бл*, я сам за себя скажу, ладно? Кстати, ты прав, прессинг на почве внезапной смены ориентации Томом будет, но направлен он будет на вас, а не на меня. Том, я хочу сказать, что вас с Биллом будут чморить, а тебя в особенности.
Том растерянно поглазел на здание школы и убрал руку от Билла.
- Томми, да брось ты! Не слушай этого ссыкуна! Никто нас не загнобит, мы сами всех загнобим. Главное, сразу поставить себя так, чтобы никто и не думал к нам сунуться. Какая кому разница, с кем ты гуляешь?
- Том, подумай хорошенько. Кому-то, может, и все равно будет, а большинство по любому будет смеяться. Ты же знаешь, подростки в нашем возрасте очень агрессивны и жестоки, мало того, что вас ждут словесные оскорбления и насмешки, так еще и до физического насилия дойти может. У тебя вон еще после Бена рожа не зажила, представь, что тебе каждый день так драться придется.
Физиономия Каулитца вытянулась, и он осторожно потрогал свою щеку.
- Густав, я тебя умоляю! Про меня уже все всё давно знают, и никто еще не лез. А если и были такие уроды, которые меня тронуть хотели, я их сразу на место ставил! В моей бывшей школе половина народа с расцарапанными мордами ходит!
- Вот видишь, Билл, ты сам себе противоречишь. За что же ты их расцарапал-то? Не просто же так, правильно? Значит, они докапывались, и не один-два человека, а полшколы.
Билл зло запыхтел и топнул ногой.
- И что теперь? Что, я должен до конца жизни шифроваться и бояться, что меня поколотят за то, кто я есть? Уж извините, это не моя прихоть, я таким родился! Это мое, и стыдиться этого – все равно, что стыдиться своей национальности или взглядов на жизнь! – Он повернулся к Тому. – Ты как хочешь, Томми, но я против того, чтобы скрывать наши отношения. Мы имеем на них право!
- Ну… я все же соглашусь с Густом, давай не будем пока торопиться, посмотрим, что как…
Билл всплеснул руками и, развернувшись, быстро пошел к школе со словами:
- Ну, и не подходи тогда ко мне в школе вообще!
- Биби... – жалобно проскулил Том ему вслед.
- Поздравляю с первой ссорой, - усмехнулся я. – Не прошло и суток с того момента, как вы стали встречаться, а уже поругались.
Каулитц вздохнул и поплелся за Биллом в здание, откуда уже слышался звонок на первый урок.

- Ну, как продвигается работа над проектами? – Интересуется биологичка, и я морщусь, вспоминая, сколько работы еще не выполнено. Хотя, судя по лицам одноклассников, у меня еще не самое худшее положение, некоторые, похоже, вообще забыли о задании.
- Нормально, - на разные голоса тянет класс.
- Отлично. Напоминаю, что сдача проектов уже в начале следующего месяца, вам осталось буквально всего ничего. Густав, как продвигается ваша с Биллом работа? Ты помогаешь ему?
- Помогаю, конечно, - пробурчал я, можно даже сказать, сам все делаю вместо него.
- Билл, а как у тебя дела? Тебе все ясно?
- Разумеется, Густав так хорошо все объяснил, что я почти весь проект сделал самостоятельно! – Заявил Билл, задирая голову. Я разинул рот от такой наглости, нос спорить не стал. Посмотрим на защите, кто тут у нас весь проект делал…
- Замечательно! Ну, Рита, а как продвигаются дела у вас с Каулитцем?
Пристроившаяся на первой парте зубрила вздрогнула и, поправив очки, прошепелявила:
- Работа над проектом почти завершена, осталось решить с Томом некоторые незначительные вопросы по презентации.
- Хм… Каулитц? Каулитц! – Том поднял с парты свою распереживавшуюся из-за ссоры с Биллом голову. – Сними кепку! Ну-ка, скажи нам, какая тема у вашего проекта?
Том нахмурился так сильно, что его широкие, как отъевшиеся гусеницы, брови выползли из-под мешочка, в который он заворачивает дреды, и сошлись в одну большую бровищу у переносицы. Рита повернулась к нам и попыталась шепотом подсказать, но из-за брекетов у нее выходило лишь невнятное шипение.
- Понятно все, Каулитц. Учти, просто так я тебе оценку не поставлю. Рита, не позволяй ему отлынивать, а возьмись за него хорошенько.
Ребята вокруг захихикали, Рита смутилась, а Билл возмущенно выпрямился на стуле, разглядывая ботаничку. Том же на увещевания училки не отреагировал, продолжая тоскливо ковырять узор на кепке.

На перемене к нам, по инициативе Тома ждущим невесть куда запропастившегося Билла, спотыкаясь на ровном месте, подошла Рита. Приседая на полусогнутых, она топталась возле нас и открывала рот, как рыба, видимо, пыталась что-то сказать.
- Да, Рита? – Не выдержал, наконец, Том.
- Том, я хотела… я хотела сказать, что… что…
- Ну, что?
- Что… в общем-то, проект готов… нужно встретиться, ну, чтобы ты посмотрел и… и… выступление… и…
- Я понял. Ладно, когда и где, - говорил Том, вертя головой по сторонам.
- Может, се-се-сегодня? – Ну вот, она еще и заикаться начала. – Я как раз все при-принесла…
Том скривился, сегодня он хотел вечером снова встретиться с Биллом.
- Ну, хорошо, сегодня. Только недолго, у меня дела. Блин, придется сказать Биллу, чтобы шел домой без меня, он обидится еще больше…
- Мы можем все вместе после уроков пойти в библиотеку. Нам с Биллом тоже нужно доделать, в прошлый раз не получилось ведь, - сказал я.
Том радостно закивал, оставаться один на один с Ритой ему не хотелось, это понятное дело.
- Тогда сегодня после уроков в библиотеке.
Рита сверкнула железными зубами и отошла. Вовремя, потому что возле нас как раз нарисовался величество Билл.
- Что это за чувырла? – Ревниво спросил он.
- Мы с ней проект делаем. Точнее, она делает его за меня, а представляю его я.
- Хм… Точно? Только учеба и ничего больше?
- Обижаешь, Биби… Чтобы я с такой – да ни в жизни! Она ж страшная!
- Это неважно. Я не хочу, чтобы вокруг тебя ошивались девки. Никакие - ни страшные, ни красивые.
- Ну, я же не могу им запретить хотеть меня. – Том ухмыльнулся. – Что я могу сделать?
- Делай, что хочешь, но чтобы девок рядом с тобой я не видел. И тебя рядом с девками тем более.
- Э-э-э… в смысле – вообще не общаться с девушками?
- Именно.
Каулитц вылупил глаза и беспомощно задергал ногой.
- Билл, ты в своем уме? – Заступился я. – Чем тебе девушки не угодили? Они же вполне безобидные создания.
- Да как же! Знаю я их! Им бы только прибрать к рукам какого-нибудь красавчика, а уж Томми – вообще клад. Я многого наслушался от них, они на все способны. Тем более, раз Томми не хочет, чтобы все знали о нас, то все будут думать, что он одинок, и захотят заполучить его. Они все беспринципные твари!
Вот тебе и бисексуал.
- Чушь какая. Ты просто не хочешь, чтобы Том общался с девушками, потому, что боишься здоровой и объяснимой конкуренции с ними. Какой нормальный парень откажется провести время с красоткой ради того, чтобы провести время с тобой?
- Ничего я не боюсь! – Взвизгнул Билл. – Это мой Томми, мой, и он должен проводить время со мной! Я не хочу, чтобы каждая потаскушка пыталась его закадрить своими прелестями! Это мой парень, мой или ничей!
Я реально напугался – вид разъяренного Билла был устрашающим, а вопли становились все громче. Оглянувшись, я примерил на глаз расстояние до ближайшей швабры, оставленной техничкой, - при случае я должен быстро сориентироваться и огреть ею Билла, если тот вздумает напасть на меня. А Билл все наступал, сжимая кулаки, вооруженные кольцами с массивными налепами на них.
- Ну что ты, мой Биби, детка! – Остановил Билла почему-то покрасневший Каулитц. – Только твой, это даже не обсуждается! Иди сюда…
Он протянул руку и ухватил Билла за ремень. Тот мгновенно потерял ко мне всякий интерес и размяк в руках Тома, будто пластилин на солнце…
- Биби, давай лучше заключим компромисс. То есть придем к договору… или наоборот… Ну, хрен с этим, короче, давай так – с девушками, конечно, полностью прекратить всякое общение я не могу, но постараюсь ради тебя его существенно ограничить. Идет?
- Ну…
- Ну, давай…
- Ммм…
Боже, убейте меня.
- Ну, ладно тебе, Биби…
- Ммм… угу.
- Ну, вот умница. Ты у меня самый умный, гораздо умнее всех этих девчонок, - ворковал Том Биллу на ухо.
- Да они вообще дуры тупые по сравнению со мной!
- Это точно. Дай я тебя… поцелую. – Каулитц сложил губы трубочкой и потянулся к щеке Билла, но тот вывернулся из объятий.
- Ну уж нет! Раз решили скрывать наши отношения, значит, будем скрывать их. Никаких поцелуев. И, пожалуй, обниматься тоже не будем.
Том расстроенно сник, исподлобья глядя на дружка.
- Как только закончишь проект, сразу же пошли эту дурнушку куда подальше.
- У нас сегодня вечером в библиотеке встреча.
- Сегодня? Но, Томми, мы же хотели…
- Мы тоже идем, - перебил я. – Будем все вместе заниматься.
Вопреки ожиданиям возражений не поступило.
- Хорошо, - сказал Билл. – Заодно и выясним, какие у нее намерения относительно моего Томми.

Все то время, что мы сидели в библиотеке вчетвером, я опасался, что начнутся разборки между «дамами». Но Билл активности не проявлял, сидел тихо, лишь свирепо вращая глазами, когда Рита за чем-либо обращалась к Тому. С виду был спокоен и равнодушен, как мой робот, когда я пытался вернуть его к жизни. Но при более детальном наблюдении можно было увидеть, как Билл вытягивал шею, следя за тем, чтобы Рита не прикоснулась к Тому, когда она ему что-то показывала в бумажке, как он сурово хмурился, когда сам Том обращался к ней, как отъезжала в сторону в брезгливом жесте челюсть Билла, когда Рита, заикаясь, хвалила Тома за всякую ерунду. Я все это замечал и едва сдерживался, чтобы не засмеяться, - подобные проявления необоснованной собственнической ревности меня забавили. Билл вес себя еще глупее, чем Том, когда еще только планировал свои «захватнические» мероприятия. И после этого мне говорят – «Густав, тебе надо влюбиться»?! Что это за совет? Что за черное пожелание? Если за смутную иллюзию счастья и эйфории мне придется заплатить своим умом и принципами – черта с два мне нужна такая иллюзия. Любовь уравнивает всех хуже бедности и социализма – не спасает ни жизненный опыт, ни связи, ничто. Я знаю это по примеру своего дяди – влюбившись, даже взрослый и умный человек становится невменяемым глупцом. Нет, я на это не поведусь.
- Густ! Густ!
- А?
- Смотри, опять в облаках летает!
Возле меня стояли Том и Билл с собранными сумками, Риты уже не было.
- Что, все уже, что ли?
- Ну да. Мы тебя еле добудились. Сидишь с таким видом, будто Наполеон, бормочешь что-то, киваешь… - Том заржал.
- Это он, наверное, мечтал, как с Ритой гулять будет, - подхватил Билл.
- Нет, я думал о другом!
- Признайся, Густи, запал на красотку? С таким одухотворенным лицом можно думать только о любви.
- Том, ты бы посмотрел на свое лицо со стороны, когда о Билле думаешь – лицо Дауна, слюни текут, глаза смотрят в разные стороны, язык вываливается…
- Ну, не бурчи, Густи, мы же не смеемся над тобой. Любовь, она злая сука, ты же не виноват, что Рита тебя покорила, - с абсолютно серьезным видом сказал Билл. Том схватился за живот. – Если хочешь, мы теперь будем все вместе заниматься, чтобы вы могли рядом побыть.
Насчет злой суки он прав. Тома вот эта злая сука не пощадила.
- Сомневаюсь, Билл, что я во вкусе Риты, - спокойно ответил я. – Ей больше Том нравится. У них, между прочим, договоренность – если Том завалит презентацию, он с ней встречаться будет.
Каулитц сразу перестал угорать.
- Что? Томми, это правда? Ты не можешь с ней встречаться, у тебя есть я!
- Ну, Биби, это в случае, если я облажаюсь, но я же не облажаюсь! Я хорошо подготовлюсь!
- Кобелина, - бросил Билл и пошагал к выходу.
- Густ, я тебя урою! – Взревел Том. – Тебе по кайфу меня подставлять, что ли? Друг, называется!
- И вовсе я тебя не подставляю. Просто не хочу, чтобы в ваших отношениях оставалась недосказанность.
- А я не хочу, чтобы ты лез не в свое дело, Густ! Уж со своим парнем я разберусь сам!
Том вскинул сумку на плечо и отправился за Биллом, зло раздувая ноздри. Я потащился за ним, ощущая некоторые угрызения совести. Но я ведь не перегибал палку. Так, чуть-чуть.
Мы почти дошли до мужского туалета, куда завернул Билл, когда услышали из санузла громкий девчачий визг. Переглянувшись, мы ломанулись туда, сходу приготовившись вступить в драку с обидчиками чести «Биби». Билла мы в туалете обнаружили, а вот обидчиков…
- Что? Ты что кричал, Билли? Что случилось?
- Томми, задави его, задави-задави-задави!
- Кого, кого задавить-то?
Дрожащий палец Билла указывал в раковину умывальника. Около слива сидел микроскопический паук.
- Это что… это ты его боялся? – Недоумевая, спросил Том.
- Я не боялся, я боюсь! Томми, скорее убей его, пока он не прыгнул на меня!
- Пауки не умеют прыгать, - заметил я.
- А вдруг? Вдруг это какой-то новый вид пауков, которые могут прыгать и забираться людям внутрь? А потом пожирают мозг!
- Тогда тебе точно нечего бояться.
- Томми, убей его, и я прощу тебе интрижку с Ритой! – Вопил Билл, проигнорировав мои слова.
- Биби… - Том притянул к себе Билла, и тот вцепился в него своими когтями. – Пусть поживет, пока не угрожает тебе. Но, обещаю, как только этот ужасный паучище вздумает прыгнуть на тебя, я сразу же тебя загорожу собой и спасу. А с Ритой у меня ничего нет и быть не может. Ведь у меня действительно есть ты. А ты самый лучший! Я бы тебя ни на одну девку в мире не променял, даже самую красивую.
- Даже если это будет Анжелина Джоли?
- Нет, и на нее не променял бы. Я бы ей номер Густа дал.
- О, Томми, это так романтично! – Улыбнулся Билл и полез обниматься. – Хоть и в туалете, но все равно – очень романтично.
- Да, я такой… - Каулитц стиснул Билла и, пользуясь тем, что тот не видит, с кровожадным блеском в глазах придавил паука пальцем. И, как бы я ни надеялся, что он вытрет труп насекомого о Билла, Том все же открыл кран и смыл его в канализацию. Какая жалость…

- Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… Ах, мой милый Августин… тра-ля-ля-ля… - Посвистывал я себе под нос, раскладывая на письменном столе, застеленном бумагой, аккуратно отвинченные детали робота. Сегодня за блаженным субботним завтраком мать слушала по радио германский фольклор, вот эта песня и привязалась. Ничего, кроме этой строчки, не запомнил, сижу и талдычу ее уже добрых полчаса, робот скоро на Августина откликаться будет. Время от времени поглядываю на часы – что-то долго Каулитц не давал о себе знать. Это еще хорошо, обычно, если ему в его щупальцаобразную голову что-то взбредет, он заявляется ни свет, ни заря. Наверное, отсыпается, несколько последних вечеров он провел, пропадая в Магдебурге, в объятиях своей новой «подруги». Страшно только представить, чем они там занимались.
- Ах, мой милый Августин… - А что, так и назову этого балбеса. Будем с ним тезки, я Густав и он Августин. И то, и другое – сокращенно Густ.
Через некоторое время мой мобильный все-таки оживает. Откладываю отвертку и принимаю вызов, ожидая услышать охрипший и вялый голос друга. Однако Том подозрительно бодр и деловит.
- Густи, чем занимаешься с утречка?
- Да так, робота решил разобрать.
- Понятно. А потом чем будешь заниматься?
Так, что-то он задумал. Кошусь на режим дня, висящий над столом.
- Потом часовая прогулка на свежем воздухе.
- Никуда не пойдешь, у меня к тебе дело. Очень-очень важное дело, не терпящее отлагательств.
Я повесил голову и уперся лбом о полированную поверхность.
- Какое на этот раз?
- У нас с Биллом все так здорово… - Издалека начал Том. – Нам так хорошо вместе, вчера вот полночи проговорили по телефону.
- Ближе к делу.
Послышался тяжкий вздох.
- Билли напросился ко мне в гости. Он хочет посмотреть, как я живу, познакомиться с моими родаками. И побывать в моей комнате.
Я прыснул, представив себе Билла и Тома, сидящих на вершине мусорной кучи на свалке.
- Ну-ну, удачи. Придумай что-нибудь, чтобы отказаться, скажи, что ремонт делаете.
- Ты что, Густ, он обещал мне потом показать свою комнату. Я собираюсь, когда он куда-нибудь выйдет, покопаться в его ящичках и украсть пару личных вещичек. – Том захихикал и наверняка покраснел.
- Например, тампоны или бюстгальтер. Зачем тебе нужно его белье, фетишист хренов?
- Как это зачем?
- Ну и зачем?
- Надо. Понимаешь, Биби не разрешает мне лазить ему под одежду. Говорит, еще не время. Я, конечно, подожду, а пока хоть стащу у него трусики или маечку, положу под подушку и буду по ночам с ними обниматься…
- Фу, Том! Мерзость какая! Только не говори, что собираешься…
- Ладно, не скажу. Но ты правильно догадался.
- Том!
- Все-все! - Заржал он.
- От меня тебе чего надо? Или ты позвонил рассказать, что будешь делать с трусами Билла?
- Ты будешь орать, если я скажу.
- Я опять должен выступить в роли официанта? Или ты придумал для меня новую, еще более унизительную роль?
- Нет, короче, Густи – не мог бы ты одолжить мне свою комнату?
- Чего?
- Ну, я приведу Билла к тебе, а не ко мне. Под каким-нибудь предлогом уведешь родаков из дома, мы уберем ваши фотки, поставим наши. Я сделаю вид, будто твой дом – это мой дом, а твоя комната – моя комната.
- С какой стати?
- У вас чище… Не поведу же я Билла в свою комнату! Там же грязно!
- А ты не рассматривал такой вариант, чтобы прибраться? Вот и повод нашелся. Там давно пора навести порядок, хотя я бы предпочел вовсе сравнять вашу конуру с землей. Ни ты, ни твои родители, я полагаю, никогда не брали в руки тряпку и не видели в глаза пылесос. Это, между прочим, дискредитирует твою мать как хозяйку домашнего очага.
- Она же художница! Она творческий человек, картины рисует!
- Я видел ее картины, вот именно, что рисует, когда все остальные художники картины пишут.
- Что это ты имеешь в виду?
- Ничего.
Повисла пауза.
- Так ты разрешишь мне воспользоваться своей комнатой?
- Ни в коем случае. Генераль свою берлогу.
- Ну, Густ! Еще друг называется! Да ты!.. Да я!.. Ых!
Каулитц бросил трубку. Ты посмотри, оскорбленный до глубины души. Вообще обнаглел. Я покачал головой и вернулся к Августину.

Разобрав робота по винтикам и оставив детальки в строгом порядке отдыхать на столе, я отправился на прогулку. Покружив по улице и в пятый раз проходя мимо дома Каулитцев, я не выдержал и решил зайти. Входная дверь была нараспашку, дверь в подвал, где находилась мастерская матери Тома, – тоже. Видимо, у Симоны опять приступ вдохновения. Со второго этажа доносился шум, нецензурная ругань и крики «Мама!». Я удивился и направился к Тому.
Каулитц стоял посередине комнаты и тряс трубой пылесоса, из насадки которой торчала смятая пачка сигарет. Сам пылесос валялся на боку и дымился. Том опустил агрегат и беспомощно посмотрел на меня.
- Что-то не тянет…
- Конечно, не тянет, идиот! Пылесосы предназначены для сбора пыли и мелкого мусора, трухи всякой, но никак не для пачек, пакетов и жестяных банок!
Я подошел к Тому и отобрал у него наглухо забитую трубу.
- Ты в жизни не пропылесосишь здесь, потому что срач, который ты здесь устроил, просто напросто не влезет в бедный пылесос!
- Ну, а что делать тогда? – Жалобно протянул Том. – Билл приезжает уже завтра. Я не успею все убрать…
Я вздохнул и вышел из комнаты, взяв курс на кухню.
Вернувшись, я размотал найденный рулон мусорных мешков и всучил один Тому.
- Так, корзины для белья я не нашел, поэтому вот тебе пакет. Собирай сюда грязную одежду… - Я огляделся по сторонам. – Хотя нет, собирай сюда всю одежду, не думаю, что найдется что-то чистое. Мешок на двадцать литров, должно хватить. Гирлянду свою тоже снимай и обувь собери в отдельный мешок. И из шкафа все выгреби. Короче, все свои шмотки собери, будем все стирать. Надеюсь, у вас есть порошок?
Том пожал плечами.
- Ладно, возьму из дома. Для белого белья, для черного и для цветного. Соберешь все, отнеси к стиральной машине и оставь, я сам потом все рассортирую, там по ткани нужно, по режиму стирки. Ботинки твои тоже нужно перемыть все. Понятно?
Каулитц кивнул и стал вытягивать свои вещи из кучи барахла. Я взял другой мешок и приступил к сбору мусора.
- К которому часу завтра приедет Билл?
- К двенадцати.
- Успеем.
Шмотки Тома заняли не один мешок, он то и дело сновал туда-сюда с пузатыми разноцветными пакетами, я методично нагибался к полу, поднимая все без разбору – вряд ли что-то из того, что валяется на полу, еще может принести практическую пользу. Постепенно я разошелся, и темп работы ускорился, я добрался, наконец, до письменного стола.
- Нет, не трогай трансформеров! – Завопил Том, когда я взял со стола небольшую игрушечную фигурку с болтающимися в разные стороны конечностями. – И лизунов оставь!
- Том, давай ты сам соберешь все свои игрушки, а то я все повыкидываю. Смотри сам, учебники свои, записи – сложи все по-человечески.
Друг ринулся к столу, а я выцепил глазом свою новую цель – кровать Тома. С каким-то необъяснимым злорадством я стащил с нее пожелтевшие белье и запихнул его в мешок, вынес на улицу матрас, чтобы он проветрился, снял занавески. После того, как Каулитц навел на столе более-менее порядок, я вручил ему ведро с водой и тряпку, заставив оттирать со стола и тумбочки пятна, происхождение которых покрыто тайной. Вот те, круглые и липкие, вероятно, от кружек чая, а вон те, болотного цвета и бугристые, - даже не могу предположить. Сам я тоже взял ведро и приступил к мытью окна, между рам которого на красочных паутинах висели засохшие мухи и осы.
Как только окно удивленно и счастливо заблестело, я, потирая руки, навис над мусорными мешками с одеждой Тома. Первый порывом было – выбросить их прямо так, но я сдержался. Позаимствовав у своей матери порошок, я стал вытряхивать из них вещи и сортировать их. Том вертелся рядом, то и дело подтаскивая мне футболки или джинсы, посчитав, видимо, что я раскладываю вещи по цвету. Чтобы он не мешался, я нашел применение его зашкаливающей энергии. В процессе уборки выяснилось, что в комнате Тома есть ковер, более того – он синий, что было сложно выявить из-за пропитавшей его пыли и грязи. На пару мы кое-как выволокли его из дома, перекинули через забор, я вооружил друга первой подвернувшееся под руку палкой.
- Вот, выбивай из ковра пыль. Можешь представить, будто это Бен.
Занятие пришлось Тому по душе, и стирал я под аккомпанемент доносившихся с улицы криков «кий-я!» и «банзай!».
Под вечер с репетиции своей группы приехал отчим Тома и тут же попал в оборот – я отловил его на полпути к холодильнику и приставил к пасынку мыть из шланга несчастный палас. Мать Тома я привлекать к работе поостерегся – неизвестно еще, как творчески она решит подойти к мытью обуви сына, поэтому этим занималась моя мать, любезно согласившаяся помочь, узнав, что у ее любимчика Томми завтра свидание.
Солнце уже садилось, когда я, уставший и страшно голодный, обходил двор Каулитцей, по всему периметру которого на протянутых Гордоном бечевках развевалась одежда Тома, а на скамейках выстроились небольшой обувной армией ботинки и кеды. Моя дружная команда стояла на крыльце с разинутыми ртами и довольными лицами. Из подвала, наконец-то, вылезла Симона, перепачканная в краске, и замерла в ступоре на пороге.
- Это напоминает мне времена моей молодости, когда мы с друзьями ходили по Рейну на яхтах под парусами, - сказал Гордон, затягиваясь сигаретой. – Слушаю сейчас звук трещащей на ветру ткани и вспоминаю.
- Если ночью не будет дождя, до завтра высохнуть должно. Утром приду и все переглажу, - отозвалась моя мама. – А вот ковер может и не высохнуть.
- Ничего, я полы помыл в комнате, линолеум там хороший, сойдет и так, - ответил я и повернулся к Тому: - Пойдем посмотрим, что там с комнатой.
Спальню Тома я не узнал. И дело было даже не в том, что по ней можно было передвигаться, не боясь сломать ногу, - просто стало возможным дышать, все затхлые залежи мы разгребли. Вымыли всю мебель, постелили чистое белье на кровать, даже лампу верхнего света протерли. От прежней комнаты остались только плакаты реперов и голых женщин.
- Плакаты надо снять.
- Почему?
- Я сомневаюсь, что Биллу понравится обилие обнаженных бюстов и ягодиц в поле твоего зрения. Реперы - еще куда ни шло, но вот голышек надо убрать.
- Да, я не подумал…
Я попытался отклеить один постер, но огромный кусок скотча, держащий его, намертво вцепился в обои и полез вместе с ними.
- Бл*, - выругался я, глядя на испорченную стену. – У тебя есть другие плакаты? Наклеим поверх этого безобразия.
Каулитц приволок из темнушки стопку глянцевых журналов типа «Браво» и стал вырывать из них постеры.
– Куда Аврил Лавин клеишь? Я что, гомик по-твоему? – Возмутился он.
- Да я вообще не знаю, кто это такая, взял, что под руку подвернулось. Сам тогда выбери.
- Я хочу, чтобы висели красивые бабы.
- Ох… тогда эти бабы должны соответствовать вкусу Билла.
Том задумался.
- Подожди-ка, у меня есть идея! У мамки есть дизайнерские журналы, там должно быть!
- Ну вот, другое дело. Красивая женщина, - сказал я, разглядывая утонченную леди в черном корсете, взятую из новой кучи журналов. – Вот ее и наклеим. Других таких же ищи.
Обновив стену и вернув развлекательную макулатуру на место, мы с Томом еще раз оглядели преобразившееся жилище. Комната сияла, как и ее владелец.
- Думаю, тебе самому должно быть приятно. Теперь здесь можно жить.
- Да, разница вообще охренеть. Поверить не могу, что решился на это. – Каулитц задумчиво жевал губы. – Ты знаешь, Густ, мне в последнее время кажется, что на все способен. Внутри будто какой-то мотор работает. Будто я могу протянуть руку и дотронуться до неба. Мне кажется, если я буду смотреть на солнце, то мне ничего не будет. Потому что я каждый день смотрю на Билла, а он мне светит ярче, чем солнце. Понимаешь?
- Нет, - ответил я, почесывая разбушевавшийся живот. – Пойдем уже на кухню, я сейчас сдохну, так жрать охота.
Спустившись на кухню и усевшись за стол, мы все сразу накинулись на еду, заботливо разогретую Симоной в микроволновой печи.
- Что же вы, ребята, меня не позвали? – Сокрушалась она. – Я бы вам помогла.
- Для вас тоже есть работа, фрау Симона, - сказал я, прожевав кусок хлеба. – Нужно мусор по контейнерам распределить – бумага, пластик, стекло, пищевые отходы…
Том хихикнул, наблюдая, как брезгливо покривилась его мать. Неловкую ситуацию разрядил Гордон, дружелюбно хлопнув Тома по плечу.
- Ну, Томас, скажи нам, как зовут ту красотку, ради которой ты так старался.
- Билл! – Гордо выпалил Каулитц, задрав голову.
- Билл? – Недоуменно переспросил отчим.
- Да, Билл.
- Какое странное имя для девушки, - пробормотала Симона, ковыряясь в макаронах.

Аромат свежевыглаженного белья стоял по всему дому Каулитцей, моя мама сворачивала утюг после нескольких часов беспрерывной глажки. Мы с Томом разбирались с его обувью, убрали в шкаф ту, что еще долго не понадобится в связи с наступлением холодного времени года, остальное аккуратно расставили в прихожей.
- Ну, что, поехали встречать Билла? – Сказал Том после того, как мы повесили в спальне чистые занавески.
- Поехали, - отозвался я, в последний раз придирчиво оглядев комнату и самого Тома. – Подними руки. Так, пятен от пота вроде нет.
- Густав, понюхай, у меня дыхание свежее? – Каулитц дунул мне в область глаза. Я зажмурился от резкого ментола, едко защипавшего слизистую оболочку.
- Сколько ты «Орбита» выжрал, придурок? Полезешь к Биллу целоваться, весь рот ему сожжешь к чертовой матери!
- Ну а что, я курил!
- А Билл разве не курит?
- Нет.
Я хмыкнул и задумался о том, стоит ли рассказывать другу о том, что я видел Билла за школой, смолящего тоненькую сигаретку и без конца озирающегося по сторонам. Нет, не буду пока, скорее всего, он мне не поверит. Будем ловить с поличным.
- Ну, ладно, пошли за Биллом.

Продолжение
Предыдущая часть