Название: Вдвоем, но не со мной...
Автор: Мурзяка
Идейный вдохновитель: Xytras
Персонажи: Дэвид/Билл (фактический), Том/Билл (подразумевающийся), Патрик
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, PWP, Romance, Angst, Drama в равных небольших пропорциях, POV David
Категория: Slash, RPS, Twincest
Размер: Миди
Статус: Закончен
Краткое содержание: еще одна история знакомства Дэвида с Биллом и того, что из этого вышло.
От автора: AU не совсем полное. Многое перекликается с реальностью. Опять же, имена, возраст и внешность персонажей полностью сохранены (за исключением двух последних татуировок Билла). Место действия – Гамбург. Время действия: настоящее - 2009 год, прошлое - 2007 год. Соответственно курсив - обычный шрифт.
Просьба ко всем читателям: не задавайте мне, пожалуйста, в комментариях вопросы, посредством которых вы можете узнать больше, нежели чем будете иметь возможность понять из текста. Всему свое время. Представьте, что вы Дэвид, и знаете ровно столько же, сколько и он)))
И еще, позвольте дать вам совет. Никогда не делайте двух вещей: не лезьте туда, куда вас не звали и не вскрывайте «письма», предназначающиеся не вам. Себе дороже будет)) Это я на случай, если возникнут сомнения в существовании какой-либо морали в этом фике ;)
Первоисточник фанфика: тут



Билл выходит в туалет, а я остаюсь в гримерке. Я как приглашенный артист, сыграю свою роль, потешу публику и уйду. Утешать себя. Наверное, будет лучше все же напиться до беспамятства. По крайней мере, так мне будет проще пережить эту ночь. А о завтрашнем дне я пока думать не в состоянии.
За дверью слышится возня, и в комнату заходит Том. Я его узнаю сразу, он выглядит так же, как и в тот день, что я познакомился с Биллом. Такие же бесформенные шмотки, кепка на голове и хвост из дредов, больше напоминающих веревки. Все равно не могу понять, что в нем может нравиться такому, как Билл. Они же вместе, наверное, смотрятся, как шуба и ласты. Нелепо.
Он замирает, переступив через порог. Дверь за ним с шумом захлопывается. Я не встаю.
-Ты кто такой? – спрашивает он, и я замечаю, что у него пирсинг в нижней губе.
-Здравствуй, Том, - я пытаюсь изобразить уверенную улыбку.
Он делает хмурое лицо, прислоняет к стене футляр с гитарой и снимает с плеча рюкзак. В этот момент в гримерку заходит Билл. Они смотрят друг на друга пару секунд и, так и не поздоровавшись, опускают глаза. Билл идет ко мне и садится рядом как можно плотнее, пихает меня локтем незаметно. Я обнимаю его за плечо.
-Я не понял, это кто? – Том кивает на меня.
-Это Дэвид, - улыбается ему Билл и гладит меня по груди. – Мы с ним живем вместе.
Том прожигает меня насквозь глазами. У меня такое ощущение, что этот взгляд я уже не раз испытывал на себе. Похоже на дежавю.
-Билл пригласил меня на ваше выступление. Я уже давно хотел послушать, как он поет, - мне даже врать не нужно.
-Он поет х*ево, слушай, если уши не жалко.
-Спасибо за информацию. Но я предпочитаю составить об этом свое собственное мнение, - я крепче сжимаю плечо Билла.
-Не обращай на него внимания, милый. Он такой злой, потому что у его крысы критические дни, и она ему уже который день не дает! – едко выпаливает он.
-Закрой свой рот, умник, или у тебя каждый день будет критический, - угрожает ему Том.
Да уж, видимо мое присутствие его нисколько не смущает. Про Билла я вообще молчу. Но к тому, что он остер на язык, я уже привык. Том, судя по всему тоже, потому и разговаривает с ним в такой же разнузданной манере.
В дверь просовывается мужская голова.
-Ну что, вы готовитесь? Полчаса осталось.
-Да мне только гитару достать…я ее уже настроил… - отвечает Том и подходит к футляру.
-Джо, скажи там осветителям, чтобы не светили мне прожекторами в глаза! Я в прошлый раз чуть не ослеп! - выкрикивает Билл.
Мужчина кивает и испаряется. Том вынимает электрическую гитару. Я не знаю, что мне делать сейчас. Но Билл сам проявляет инициативу, пересаживается ко мне на колени и шепчет на ухо:
-Давай, не будь таким дохлым, делай что-нибудь.
Я притягиваю его к себе за шею и целую в губы, закрыв глаза. Не потому что он попросил что-то сделать, а потому что очень этого хочу. Возможно, это наш последний поцелуй. И я не скуплюсь на страсть. Билл с готовностью отвечает, быстро вовлекается в процесс. Я погружаюсь в свою самую сладкую иллюзию. Забываю о реальном положении вещей. Забываюсь.
Громкий звук захлопнувшейся железной двери возвращает в действительность. Билл разрывает поцелуй и оборачивается. Том вышел.
-Бесится, - констатирует Билл и слезает с меня.
Я слизываю со своих губ вкус его поцелуя. Мне так мало было этой минуты хоть и искусственной, но близости. Мне нужно еще, очень нужно. Понимаю, что это бесполезное стремление, соломинка для утопающего, ведь впереди – вся оставшаяся жизнь без него.
Они отыгрывают последнюю, пятую песню. В моей руке по-прежнему полный стакан. Я не мог оторвать взгляда от сцены, от Билла, вытворяющего на ней что-то безумное, феерическое. Весь его темперамент раскрылся в этом выступлении. Мощный драйв, полная свобода действий, бешеная энергетика. Публику завести ему ничего не стоит. Рядом со мной пронзительно визжит компания девчонок, сопровождая этим криком уход группы за кулисы. На некоторое время в зале повисает пауза, заполняемая гулом толпы, а потом снова врубают клубную музыку. Я сажусь за отведенный мне стол, наконец-то делаю глоток виски.
Билл приходит минут через пять, молча садится напротив.
-Классное выступление, вы молодцы.
Он притягивает к себе мой стакан и делает несколько жадных глотков, как будто это простая вода.
-Он не верит, думает, я специально тебя попросил мне подыграть.
-С чего ему так думать?
Билл достает сигареты, закуривает и небрежно бросает зажигалку.
-Я уже делал так раньше.
-Что?
-Ты не поймешь, - он ставит локоть на стол и подпирает голову ладонью. - У нас все так…шатко. Но он не выносит, если я с кем-то, не может делить… Или я с ним или ничей…
-Как же он тогда терпит твои измены? – я разгоняю взмахом руки зависший между нами дым.
-Я ему не изменял ни с кем. Кроме тебя. Я и не хотел, не собирался. Но ты… - он обрывает фразу, увидев кого-то за моей спиной.
Через пару секунд возле нашего стола появляется Том, сразу обращается ко мне, кивая в сторону.
-Пойдем побазарим.
Я смотрю на Билла. Его глаза просят идти. Молча поднимаюсь и иду за Томом по направлению к сцене. Мы снова оказываемся в теперь уже пустом коридоре за ней, заходим в их гримерку.
-Что у тебя с ним? – сходу спрашивает он, едва захлопывается дверь. - Он правда у тебя все это время жил?
-Правда.
Я еще не видел его так близко. Рассматриваю с любопытством. У него глаза такого же цвета, как у Билла, карие с янтарным отливом. И что-то в чертах лица кажется знакомым, будто я уже видел его раньше вот так, не издалека.
-Вот падла! – раздраженно произносит он.
-Ты не можешь его за это обвинять. Вы ведь расстались, - напоминаю ему я.
-Расстались? Да что ты вообще о нас знаешь?! – вскипает Том. - Он тебе что-нибудь рассказывал?
-Мало. Практически ничего.
-Хватило, значит, ума… - он отворачивается и делает пару шагов внутрь комнаты, стуча крепко сжатыми кулаками друг о друга.
-Он сказал, что у вас все разладилось, когда пришел ко мне…
-Пришел к тебе? Откуда он тебя знает? Где вы познакомились?
-В тату-салоне. Он делал там татуировку.
-И что между вами было? Не верю, что он мог связаться с таким лохом, как ты, - с наездом говорит он.
-Том, слушай…я тебя не знаю, и мне совершенно не интересно, что ты обо мне думаешь, но Билл…
-Он тебе давал? – перебивает он меня жестким вопросом.
Я замолкаю и не говорю того, что хотел. Да зачем мне вообще это нужно, что-то ему объяснять?
-Ну? Секс был или нет? – наседает он.
Наверное, имеет смысл сказать правду.
-Был.
У него раздуваются ноздри, и он начинает дышать усиленнее.
-Вот сука, я его урою! – бросается он к двери.
-Эй, постой! – я пытаюсь его удержать.
-Отвали!
Том вырывается и выскакивает в коридор. Я за ним. Не хватало еще, чтобы он что-то сделал Биллу. Похоже, он настроен решительно.
Но все происходит слишком быстро, я не успеваю его остановить, потому что Билл уже идет нам навстречу по коридору. Том налетает на него и, схватив за ворот куртки, отшвыривает к стене.
-Любишь меня, да? Жить без меня не можешь, бл*дь?! – орет он ему в лицо и отвешивает звонкую пощечину такой силы, что Биллу шею сворачивает.
Я не могу на это смотреть и ничего не предпринимать.
-Ты что делаешь?! Не смей его бить! – я оттаскиваю Тома к противоположной стене.
-Не лезь! Это не твое дело! – отпихивает он меня, демонстрируя неплохую физическую силу.
-А что, ты можешь развлекаться с этими своими шалавами, а мне нельзя хоть раз с кем-то замутить? – держась за щеку, выкрикивает в нашу сторону Билл.
-Сам скоро ничем от них не будешь отличаться, если станешь подставлять свой зад всяким…мужикам! Ты думаешь, ты мне нужен такой, потасканный?! Да мне на х*й не нужна еще одна е*аная шлюха!
Том снова накидывается на него и так хватает за волосы, что Билл кричит, морщась от боли:
-Пусти! Ты мне волосы выдерешь!
-Да я тебя вообще щас по стенке размажу, сука!
Том замахивается, явно собираясь снова его ударить. Я опять вмешиваюсь, но уже куда более активно. Вместо Билла удар получает он и от меня. Мне плевать, что он почти вдвое меня младше, бью так, что он отлетает на метр и падает на пол.
-Ты охренел? Зачем ты его ударил? – гневно кричит на меня Билл, у которого на голове теперь вместо аккуратной укладки что-то невообразимое.
Он бросается к Тому, усаживаясь рядом с ним на пол, и склоняется над ним, пробуя осмотреть его лицо.
-Что ты наделал? У него кровь! – в ужасе восклицает он, не обращая внимания на то, что тот отбивает от себя его руки. – Том, боже…тебе больно?
Я ничего не могу на это сказать. У меня нет слов. Это какой-то театр абсурда. А я будто выбежал на сцену не вовремя и помешал чужой игре. Чувствую себя не то что не в своей тарелке, а вообще не на том столе.
-Не трогай меня, иди с ним…продолжай в том же духе… - Том садится, у него из носа течет алый ручеек.
-Он мне не нужен, как ты не понимаешь…я без тебя не могу… - Билл обнимает его и прижимается к его виску щекой. – Ты для меня все…ты же знаешь…ну как мы можем друг без друга? Давай все забудем, пожалуйста…я буду с тобой…как раньше…как всегда…
Том не отвечает на это ничего, но и не отталкивает его от себя, стирает рукой кровь с лица, размазывая ее под носом. И я понимаю, что мне сейчас лучше уйти. Быстро удалиться, ничего не говоря. Биллу теперь точно не до меня. Он уже на пути к тому, чтобы достучаться до, судя по всему, сидящих где-то внутри этого парня чувству к нему. А мне тут уже делать нечего. Моя роль сыграна, пусть и не так, как предусматривалось по сценарию. Но теперь я уже третий лишний.

Я сажусь за стойку и заказываю себе двойной скотч. На столешнице стоит подставка с листовками. На них – реклама сегодняшнего выступления их группы. Я вынимаю один, кладу перед собой, пробегаюсь по информации глазами. Внезапно меня как обухом по голове ударяет. Вцепляюсь взглядом в строку про состав коллектива. Перечитываю несколько раз. Не может быть. «Билл Каулитц, Том Каулитц…» У них что, одинаковые фамилии?
-Ваш скотч, - бармен ставит передо мной широкий граненый стакан.
Я поднимаю голову.
-Слушай, а ты что-нибудь об этой группе знаешь? – я киваю на листок. - Они сейчас выступали тут…
-Ну так…слышал кое-что…тут эти, поклонницы, трепались…они от солиста тащатся, а я не пойму, с каких это пор девкам педики нравятся?
Он отвлекается на подошедшего к стойке парня, и я, отхлебнув немного из стакана, слезаю со стула. Вот кого мне стоит спросить, тех девчонок, что визжали все их выступление и подпевали песням. Уж они-то точно в курсе.
Я подхожу к тусующимся неподалеку от бара трем довольно-таки неформального вида девицам. Одна, с ярко-розовыми прядями в волосах и кольцом в нижней губе, что-то возбужденно рассказывает подругам.
-Привет, я извиняюсь, только один вопрос.
Они все втроем устремляют на меня густо накрашенные глаза. Я показываю им листовку.
-Вам эта группа нравится?
-А что? – спрашивает одна.
-Хотел узнать кое-что…о Билле и Томе…может, вы поможете…
Та, что с розовыми волосами, хихикает и смотрит на меня с недоумением.
-Тут написано, что у них обоих фамилия Каулитц…не знаете, почему?
-Почему у них одна фамилия? – уточняет она.
-Да.
-Ну ты даешь! Логику включи. Потому что они братья! – она снова смеется, а другая добавляет:
-Ага, они близнецы, правда, это мало кто замечает, но мы уже все про них разузнали. Прикольные мальчики, моя сестра даже сфоткалась с Томом недавно…
Она говорит что-то еще, но я уже не слышу. У меня в ушах - звенящая тишина. Меня словно в иное измерение выбросило, я не вижу людей вокруг и вообще ощущаю себя абсолютно одним в необъятном, безграничном, как космос пространстве. Братья. Близнецы. Как так может быть? Это невозможно. Разве могут братья…нет, это какая-то ошибка. Недоразумение.
Я ставлю стакан на стойку и быстро иду в сторону сцены, проталкиваясь сквозь безликие тела. Когда снова подхожу к выходу в тот коридор, мне попадаются те двое, Густав и Георг. Они меня узнают, кто-то из них говорит:
-Ты Билла ищешь? Он в там, в гримерке.
-Они с Томом братья? – этот вопрос меня сейчас больше всего волнует.
Парни немного растерянно переглядываются.
-Да вообще-то, а что?
Меня снова накрывает это состояние, будто я вне жизни, вне реальности. Теперь уже ошибки быть не может. И все сходится. Эти глаза, черты лица, возраст, даже характеры… Кроме одного. Они же не могут быть любовниками. Это…это дико.
До нужной комнаты я дохожу словно под водой, преодолевая толщу невероятно сгустившегося вокруг меня воздуха. Не успеваю даже осмыслить, зачем я это делаю, но рука уже толкает дверь. От увиденного я тут же ощущаю, как та самая бездна снова разверзается подо мной, зазывая совершить прыжок внутрь нее.
Билл лежит на диване, головой на подлокотнике. Под придавливающим его руки к сидению и горячо целующим шею Томом. Обхватив его раздвинутыми ногами и шепча что-то, закрыв глаза. И когда он вдруг резко распахивает их и встречается со мной взглядом, я падаю. Срываюсь и лечу вниз, туда, в зовущую черноту. Это конец.
-Том… - выдыхает Билл, и тот приподнимается над ним, поворачивая голову ко мне.
А дальше - немая сцена. Если бы она была из фильма, нас бы сейчас показывали каждого по очереди крупными планами. Потому что выражения лиц говорят сами за себя. На лице Билла – неловкость, досада и одновременно плохо скрываемая радость, на лице Тома – недовольство и раздражение, сопровождаемые победным взглядом. Я не знаю, что видят они на моем. Если вообще видят. Если я вообще еще есть. Я уже не уверен в том, что все еще продолжаю жить.
И словно призрак, невидимый и бесплотный, я покидаю клуб. Я оставляю свою машину возле него и иду вдоль улицы пешком. Не знаю, куда. У меня нет цели. Мне просто все равно теперь, куда держать путь. Бреду абсолютно неприкаянный, не глядя по сторонам, в теплой ночи, и не чувствую ничего больше там, внутри. Я опустел, как опрокинутый одним махом стакан. Билл выпил все из меня и выбросил. Видимо, для него я был одноразовым.

Я просыпаюсь уже днем, с такой головной болью, что даже моргать тяжело. Вчера, когда добрел до дома, распечатал бутылку коньяка и пил его из горлышка, пока не отрубился на диване. В аптечке не находится ничего болеутоляющего. Кофе не помогает. Не помню, когда так напивался в последний раз. Когда у меня был повод это сделать. Свет за окном нещадно слепит глаза, я задергиваю шторы и сижу в полутьме пустой гостиной. В бутылке еще осталось немного, я вливаю в себя все за раз и заваливаюсь на бок. Взгляд бессмысленно блуждает по комнате, не находя на чем сфокусироваться. Темный телевизор безмолвствует. Моя куртка на полу лежит бесформенной грудой. В кресле дремлет кот. Вот и все, что есть у меня.
То ощущение пустоты, что было ночью, прошло. Может быть, это был шок. Наверное, это он погрузил меня в то состояние полной отрешенности. Сейчас я чувствую то, чего и ожидал – внутреннюю боль. Такую тянущую, ноющую, саднящую. От нее не избавиться ничем, помочь должно время, но об этом легко говорить, когда страдает кто-то другой, а для самого себя это слабое утешение. Потому что это время только-только началось, и неизвестно, сколько его понадобится, чтобы окончательно прийти в норму. У меня была несчастная любовь один раз, в молодости. Но тогда я с той девушкой даже дня вместе не прожил, мы только встречались. Она не любила, но позволяла делать это мне. За двоих. А Билл даже этого мне не дал сделать. Мы с ней расстались, потому что она встретила того, кого смогла полюбить сама, и у меня не было выбора, я отпустил. Потом она вышла за него замуж, и сейчас у них растут уже три дочки. И я рад за нее, понимаю, что мои страдания компенсированы ее счастьем. Но в этой ситуации… Если бы я только знал.
То, что он ненормальный, было видно сразу, но что настолько... Это кем надо быть, чтобы спать с родным братом? Может я ханжа или излишний моралист, но я не понимаю таких отношений. Любить брата это естественно, но так извращенно…это уже болезнь. И я видел вчера, до какой степени Билл безумен в своих чувствах к Тому. Уже сейчас, имея возможность анализировать, располагая всеми фактами, я понимаю многое из того, во что не мог вникнуть раньше. Я складываю в единую картину все его слова и то, что видел собственными глазами. Почему они такие, я, конечно, не знаю и не узнаю никогда. Но то, что они оба одержимы этими демонами, которых порой демонстрировал мне Билл, это очевидно. И все эти грубые фразы и рукоприкладство для них, видимо, в порядке вещей. Билл привык к этому настолько, что, даже живя со мной, не мог обойтись без таких сцен, отсюда и все эти бесконечные провокации. Но он прав, даже если бы я обладал таким же взрывным и необузданным нравом, если бы поддерживал с ним именно такие, полудикие отношения, я никогда бы не смог заменить ему Тома. Брат, да еще близнец - незаменимый человек. Шансов у меня не было изначально.
И лежу так долго, мысли медленно прокручиваются в голове, как картинки в шарманке. Ничего не могу делать, и двигаться не хочется. В квартире царит тишина, свет за шторами постепенно угасает, солнце опускается за дома напротив. Я снова засыпаю, когда вечер гасит его совсем.

Три дня спустя я снова вижу Билла. Мы сталкиваемся с ним случайно у моего подъезда, откуда он выходит с сумкой, с которой приехал тогда ко мне. Наверное, хотел забрать свои вещи, пока меня нет дома. Но у меня сегодня внеплановый выходной, в фитнесс-центре санитарный день, я ходил в магазин. Его глаза спрятаны за темными стеклами, хотя сегодня не солнечно. Мы молча стоим друг напротив друга какие-то секунды, а потом он говорит:
-Я не знаю, что тебе сказать.
Что ж, я его прекрасно понимаю. Мне тоже сказать ему нечего. И я ничего не отвечаю.
-Я оставил ключи там, в прихожей, - он заправляет за ухо поддуваемую ветром к лицу прядь.
Я киваю.
-Ты, наверное, меня ненавидишь теперь?
Качаю головой.
-А зря. Так было бы лучше.
Я продолжаю хранить молчание. Не нарочно, просто слов подходящих найти не могу. Он понимает это как нежелание с ним разговаривать.
-Ладно, я все понимаю. Я пойду…меня такси ждет…
Он уже разворачивается, чтобы уйти.
-Постой. Ответь мне только на один вопрос.
Билл оборачивается.
-Теперь, когда я буду далеко, ты будешь обо мне думать?
Он чуть улыбается, перекладывает сумку из одной руки в другую.
-Я буду о тебе вспоминать. Иногда.
Я тоже улыбаюсь, только, наверное, не очень-то оптимистично. Билл делает шаг ко мне, говорит, слегка склонив голову набок:
-Ты не грусти. Не думай о том, что ты один. Свобода – это же здорово. К ней все стремятся. Я тоже когда-нибудь стану свободным. Мы все станем.
-Для чего она?
-Чтобы быть собой. И чтобы не бояться себя самого.
-Ты себя боишься?
-Да, временами мне бывает страшно от того, кто я. Но я знаю, что однажды придет освобождение. Это как боль, которая мучает тебя долгое время. Когда она проходит, наступает блаженство.
Мне удивительно слышать такое от него. Я будто с другим человеком разговариваю сейчас. И я еще яснее осознаю, что ничего толком не знаю об этом мальчике. Но это хорошо. Порой некоторые письма хранят в себе такие секреты, которые не нужно знать никому, кроме их адресата. Я и так прочел уже несколько запретных для моих глаз строк и по последствиям понимаю, что от дальнейшего чтения разумнее просто воздержаться.
-Ну…прощай, - тихо говорит мне Билл.
-Прощай, - почти без сожаления говорю ему я.
Его увозит такси, а я поднимаюсь в свою квартиру. Ну вот наши пути и разошлись.

Моя любовь прошла. Не сразу, не скоро. Понемногу вытягивалась из сердца временем, разматываясь, как клубок, уменьшаясь. Сейчас я уже не чувствую боли, два года свели ее на нет, но блаженство, о котором сказал, прощаясь, Билл, так и не наступило. Наверное, мое освобождение оказалось не полным. Но тогда, в то лето, было все. Я сходил с ума, достигая предела отчаяния, злился на себя и на него, изводил себя мыслями и воспоминаниями, корил за то, что не все делал правильно, винил в совершенных ошибках и допущенных промахах. Я жалел себя, искал утешения в бутылке, проводил ночи в чужих постелях, но не видел исхода, не достигал избавления, я скучал, тосковал, изнывал от бессилия. Я хотел возненавидеть его, но любовь оказалась сильнее, она ушла, но не позволила занять ненависти свое место. Взамен она оставила лишь ощущение печали. Сначала темной, гнетущей. Но постепенно эта печаль светлела, будто обесцвечиваясь, линяя со временем. Теперь мне уже намного легче, отпустило.
Я его не забыл, и вряд ли когда-нибудь из моей памяти сотрутся файлы, содержащие информацию о нем. Билл был вспышкой, яркой, слепящей, режущей глаза до боли. Оставил свой отпечаток во мне навсегда. Он не единственный, но неповторимый. И о том, что он однажды озарил мою жизнь, пусть и случайно, ненароком, я нисколько не жалею сейчас.

Указательный палец нажимает на левую кнопку мыши. Курсор послушно щелкает по красному прямоугольнику с крестиком. Я закрываю почту и возвращаюсь к списку намеченных компьютером «под снос» программ. У меня в нижней панели еще лежит свернутая папка с его снимками. Как с ними поступить? Удалить сейчас? А что это изменит? Хранить дальше? А для чего? Прошлым жить, конечно, не следует, но это не значит, что о нем нельзя вспоминать. Оно имеет точно такое же право на существование, как и настоящее. И каждый человек сам должен решить, какие из своих прожитых дней стоит беречь в памяти, а какие лучше стереть без следа. Я помню Билла, но меня это не угнетает, не тревожит, не мучает. Наткнись я на эту папку раньше, где-нибудь год назад, я, наверное, удалил бы ее сразу, не задумываясь, даже не открывая. Тогда это еще было бы болезненным напоминанием. А сегодня вечером я уже другой. Мне нет необходимости избегать мыслей о том, кого уже давно со мной нет. Да, видеть его лицо снова волнительно, немного трепетно, это не оставляет равнодушным. Но не больно. Все прошло. Зажило. Восстановилось.
Я удаляю другие папки, те, в которых нет ничего, что имело бы для меня хоть какое-то значение. Бесполезные и лишние. Пока они перемещаются в корзину, звонит мобильный. Это Патрик. С замечательной новостью. У него родился сын, только что, полчаса назад. Он рассказывает мне об этом срывающимся от восторга и переизбытка эмоций голосом. И, кажется, плачет. Беременность Стейси проходила тяжело, последние три месяца она лежала на сохранении, врачи не обещали, что ребенок родится полностью здоровым и вообще выживет. А сейчас оказалось, что все обошлось, и мальчик, вне сомнений, будет жить. Для него это как раз то самое освобождение. Блаженство.
Я быстро собираюсь и еду к нему. Мы до глубокой ночи сидим в баре и празднуем это событие. Выходим оттуда такие пьяные, что поначалу ловим такси не с той стороны улицы, а когда понимаем это - дико ржем, тыча пальцами друг в друга. И я счастлив его счастьем. До такой степени, что мне уже кажется, что оно мое. Это каким-то неведомым образом наполняет меня оптимизмом и позитивом, буквально накачивает им так, что я вдруг испытываю необычайную легкость, меня словно от земли отрывает, я становлюсь невесомым и…свободным. Ото всего. От бренности бытия, от предрассудков, от страхов, от сомнений. И где-то там, в вышине, маячит мое собственное, личное, приватное счастье. Я долечу до него обязательно, дотянусь, поймаю. И блаженство непременно наступит.
-А пойдем пешком? – неожиданно предлагает мне Патрик.
-А пойдем! – тут же соглашаюсь я.
Мы бредем по тротуару, и не важно, что нам совсем в другую сторону. Когда ты не один, когда рядом есть плечо друга, любой путь не будет напрасным.

Конец.

Предыдущая часть