Гоменташи бабушка называла всегда просто гомэнты. И когда я, как-то уже взрослым, сказал ей, что эти пуримские булочки зовутся гоменташами, бабушка сказала, что это мудреное слово не для нее. А дедушка сказал, что, наверное, правильнее, было бы назвать эти булочки все же гоменташами, ведь это в переводе с идиш и значит, уши злодея Амана. На что бабушка сказала, что она и так знает, что эти гомэнты уши Амана! Делала бабушка гомэнты раз в год на Пурим, праздник спасения евреев от злодея Амана. Гомэнты у бабушки всегда были большие, совершенно не похожие на гоменташи, которые я сейчас вижу в магазинах, и начиняла она их всегда только макам, не признавая других начинок.
Мак у нас рос на огороде и, когда появлялись его красные цветки, огород превращался в волшебное красное царство.
Начиная делать гомэнты, бабушка, всегда рассказывала мне историю про царедворца Амана, царицу Естер и ее дядю Мордехая. Рассказывала она эту историю, каждый раз, как будто, она произошла в Краснополье, и как будто бабушка сама носилась от Мордехая к Естер, и от Естер к Мордехаю, передавая им новости о происках Амана.
- Этот злодей Аман подсунул царю бумагу. А в ней было написано, что всех евреев надо убить,- всплескивала руками бабушка.- И я тебе скажу, царь ее подписал.
Цари подписывают все, не читая, как первые секретари райкома. И ты думаешь легко убедить первого секретаря райкома, который подписал приказ, чтобы он его изменил? Невозможное дело! Я помню, когда мужа нашей Малки посадили ни за что, она три раза ходила на прием к секретарю райкома. И что? Ничего! А Естер убедила царя! И царь вместо евреев вписал в эту бумагу Амана! И так Естер спасла всех евреев!
-Всех?- переспрашивал я.
-Ну, тех, что жили в этой стране, - уточняла бабушка.- А в какой это было стране, я забыла. У дедушки спроси. Он все знает. Он газеты читает. А я безграмотная.
-Но дедушка не знает, как делать гоменташи, - подводил я итог нашего разговора.
И мы принимались делать гомэнты. Вначале бабушка клала большой кусок сливочного масла на тарелку и ставила ее на припечек печки, чтобы масло немножко подтаяло и стало мягким.
После этого наливала в кастрюлю стакан молока и отправляла кастрюлю в печку. Когда молоко вскипала, бабушка добавляла в него стакан сахара, два стакана мака , две столовые ложки сливочного масла и столовую ложку меда, и опять возвращала кастрюлю на полчаса в печку. Когда начинка густела, бабушка вынимала ее из печки и выносила в коридор охлаждаться.
И принималась за приготовление теста. В большой миске она взбивала два яйца, стакан сахара и оставшийся на тарелке кусок масла. Масла было где-то грамм двести.
Как говорила бабушка, маком и маслом гоменташи не испортишь. Взбивала бабушка эту смесь, пока она не становилась пышной и светлой. После этого она через сито, чтобы мука дышала, добавляла в полученную массу три стакана муки и чайную ложку соду. Все размешивала большой деревянной ложкой и руками лепила из образовавшегося теста большой колобок.
Потом клала на кухонный стол большой лист фанеры, который за день до этого помыла и ночь сушила на лежанке. Посыпала фанеру мукой, и раскатывала каталкой на ней колобок в пласт, толщиной в полсантиметра. Конечно, она его высоту не мерила, а делала все на глазок. Раскатав тесто, бабушка брала банку с горлышком где-то в полтора раза большим, чем горлышко стакана, и этой банкой вырезала из теста круги.
К этому времени начинка была уже холодной. Бабушка приносила ее из коридора и столовой ложкой начинала класть начинку в средину круга. Затем руками в масле складывала круг пополам и лепила края, образуя треугольную булочку, похожую на уши злодея Амана.
Потом брала большую бляху, как она называла противень. Смазывала ее сливочным маслом, и клала на нее слепленные треугольники. И бляха с ушами Амана вползала в печку. Через полчаса, треугольники полнели, краснели, обретали корочку и превращались в гомэнты.
Готовые гомэнты бабушка складывала в большую красную миску, накрывала полотенцем и выносила в кладовку, подальше от меня, чтобы я, не дай Бог, не схватил горячую булочку. Кладовку она запирала на верхний крючок, до которого я не мог добраться.
Когда гомэнты остывали, бабушка приносила их в зал, ставила на стол, который к этому времени был застелен праздничной скатертью, и торжественно объявляла:
-Гомэнты от бабушки Маши. Были мои – стали ваши! - и добавляла: - Аз эс кумт Пурим, фаргэст мэн он алэ иесурым!( Когда приходит Пурим, забываем про все беды! - идиш)