Это красивая этеллена.
Прелюдия. Не люблю их.

Давайте на чистоту.
Я не понимаю более всего своих близких.
Не умею читать по губам, не способен заглянуть в их души.
Я не умею угадывать их мысли.
Пока они были вообще.
Впервые я приехал в Жуковку несколько лет назад.
Это скорее была попытка переехать в городок с узкими грязными улочками
для реализации самого себя.
Считаете было лучше уехать в столицу?
Но я лично был доволен.
Здесь было все:
мелкие старые комиссионки,
частные бары, которые ночами превращались в бордели,
невысокие домишки грязно-желтого цвета,
и люди, с больными мечтами.
Гораздо больше.
Это как раз соответствовало моим вкусам и специализации.

Ах да, так окунулся в пространства городка,
что забыл сказать чем же я занимаюсь.
Я юный психолог,
а может и психиатр, хрен меня знает.
Скажем так, психологов любят не все, Вы ведь и сами это понимаете
если хотя бы раз проходили мимо их кабинетов.
Запахи чужих слез наверняка щипали Вам глаза,
давили на десны как в клиниках частных стоматологов.

Но это лирическое отступление.
У меня не было кабинета.
Вернее сказать у меня ничего не было своего,
кроме зубной щетки.
Нищий. Девушки не любят таких.
Они ведь всю жизнь ищут богатеньких белобрысых принцов с голубыми глазами.
Не дурно сказать, что белобрысым может быть я и был,
скорее жгучий блондин.
А глаза меняли цвет с переменой погоды и климата.
По сути - ничего необычного, но все же принцом я не был даже с такой внешностью.
Я снимал маленькую комнатку в трущобах одного ветхого общежития
на пару с одним сомнительным чипчиком лет двадцати двух .
Не нужно было быть зрячим, чтоб понять,
что парень всю жизнь отдал сомнительным компаниям и доступным девочкам.
Старше меня, да, но ответственности в нем было не более чем у пятилетнего ребенка.

В комнатке было узко и тесно.
Скорее она была более похожа на маленький коридорчик,
соединяющий дверь с не менее мелким балкончиком на тематику старого Питера.
Высокий серый потолок осыпался старой побелкой и размазывался по линолеуму нудных коричнево-желтоватых цветов.
Одно пожалуй было полезное в этом линолеуме - он маскировал слои грязи.
Было уютно и тихо.
Только разве что иногда с суматошной улицы до сюда дотягивались говор прохожих и визги машин по тротуарам.
Стены не подлежали ремонту более тридцати лет по моим подсчетам,
обои, оставшиеся еще со времен советской власти,
рассказали мне многое о жильцах этих стен, которые уходили в один острый угол в дали комнаты.
Неприятное чувство искаженного пространства.
Одно я знал точно:
женщина, что сдавала нам эту комнатку,
не жила здесь не потому что она очень стара и не может сделать ремонт
или что-то в этом роде.
Нет, наверняка тут покончил с собой ее сын.
А я, я чувствую его дыхание на моем лице, когда закрываю глаза и засыпаю
на скрипучей пружинистой кровати.
Я уверен, он тут не спроста меня тревожит, а очень даже по делу.
А по какому делу, мне предстояло проверить,
потому что тут даже пахло как-то не так.

Паранойя