Ей хорошо в краю далеком и она не пишет.
Ей плохо в краю близком и она меня беспокоит. Вот как дитятя, только рослое, бьется и бьется лобишком своим взрослым о злыдню своих несуществующих проблем, надувает губки и требует поддержки. Но меня это уже давно не цепляет и я ей говорю прямо, что в этих дамских истериях не поддержу. Ведь когда все очевидно, то к чему? Свой ум в иную черепушку не вложишь. Каждый за себя думает сам и получает то, чего пожелает. Хочется бабе счастья, так будет. А вот какое оно, это заполученное счастье окажется, опять же, зависит от нее, этой самой возжелавшей.
А мне не спится.
Это все она, интересная работа. Даже две. Я любуюсь человеками и жмурюсь от удовольствия. И не кажется оно мне сомнительным, потому как для меня это увлекательнейшее путешествие. Мне они любопытны. У меня нет на них обид. Они вне меня, а я вне их. На расстоянии взаимодействовать, соблюдая общую приятность мне не трудно. Только бы не погружаться в их безнравственность. А таких – большинство. И они меня задевают, как хамство уличное, на которое я, увы, все еще отвечаю тем же. Пока мне не достает сил быть выше того, чтобы не давать сдачи.
И я не даю этому оценок, просто иногда жаль, что это так.
И посему мне очень любопытен один человек. Тот самый, который так ловко оградился от всех и насочинял статагем, которые претворяет в жизнь на глазах у слепых других. Он не выдающийся, этот человек. Серый пиджак. Он преследует свою цель. Он хочет свой солнечный кусок под небом и еды. И люди для него прочие – расходный материал. И из-за своего мастерства стратегии он мне и любопытен, потому как масштабы он загреб немалые. А мне, на это все глядючи, приходит на ум сказ о карлике Цехесе, которого заколдовала добрая фея и все его полюбили и возжелали, пока покинутый принцессой принц не узнал эту тайну, не поймал карлика и не выдрал из его головы те самые три волшебных волоска, что делали его самым красивым и желанным для прочих. И я так хочу лицезреть того героя, который окажется на месте принца и разоблачит любопытного мне стратогема. К чему мне это? Да не терплю безнравственных… эго, мое эго, что с этим поделать?