А в итоге за последние 2 года я лишилась двух (!) зубов. И теперь я… как там, кто там… вроде как - панда?
Ну да кем бы я уже ни стала, но факт злостного этого насилия над природой на моем перекошенном бледном лице очевиден.
Боже мой, бедные, бедные древние люди!!! Они, верно, умирали уже лишь только от зарождающейся зубной боли.. в особенности самцы. Несомненно, русские.
Э, господа други мои, мужчины и россияне, не возмущайтесь, я есть свидетель зрелища, мое предположение подтверждающего!
Итак, у меня четвертые сутки температура. Я вначале не понимала, что она есть. Ну, горячая телом и горячая, так даже спать удобно. Да и жить тоже, куда ни пошла, простор вокруг согрела. Потом я подумала из-за общего не очень так самочувствия, что у меня пмс. Но голова болеть начала, что не подтвердило второй диагноз, мною же себе заботливо выдвинутый. Да и секса мне хотелось. С ним, сексом ведь как, если голова болит, то ни-ни! А тут – нате вам, супруг дорогой, пжлста.
Итак, вывод напросился, уже стоматологом подтвердился, тревожит меня, как разбитое чье-то сердце любовь без взаимности, бередит и не дает покоя, эта чертова киста, что образовалась на макушке корня из-за нелепых советских технологий. Они, эти технологии, видимость лечения создавали. А спустя многие лета, приводили вот к этим самым кистам.
Я молила дохтора спасти мой ни в чем неповинный зуб! Я была готова к долгим и изнуряющим процедурам, направленным на его спасение. Но после монолога врача с аргументами, которые мне нечем стало крыть, кроме желания быть 31-зубой, пришлось согласиться на удаление. Меня препроводила добрейшя Анна Юрьевна к хирургическому кабинету, подле которого мне пришлось несколько подождать своей очереди на удаление, и я смогла запечатлеть образ того героя, который спровоцировал в дальнейшем описанный мною выше вывод.
Ну кто бы сказал, глядя на этого плечистого парня с покатыми плечами, несколько сальными волосами, собранными в жиденький пучок на затылке, что он начнет умолять доктора удалить ему сразу два зуба, не объясняя, почему не хочет их лечить. А потом, в процессе удаления, будет орать благим матом так, что потенциальные пациенты мужского полу, что находились в очереди, станут неспешно, но так очевидно, покидать здание городской стоматологии.
Как не клеймить такого героя моего рассказа, но видимо, отнюдь не участника экстренных событий жизни, что это малодушное отношение к себе, такая неоправданная слабость на людях – постыдно. Отмечая все эти нюансы автоматически, утирая салфеткой скупую слезу, что выбежала на волю без просу, от боли, отвечая не улыбкой, а даже смехом, на шутки мужика – хирурга, в глазах которого полыхали искры его ко мне расположения за не дамски проявленную волю и выдержку, запихивая в сумку антибиотики и чек оплаты за услуги, уже пройдя по всем коридорам и выйдя на улицу, я поняла, почему в этом нашумевшем недавнем пожаре погибло столько людей. Как может быть спасителем тот, кто так истошно кричит у врача в кресле, понимая, что процедура удаления длится всего-то доли секунды?!
И я расплакалась в машине, говоря с мужем, так безутешно. И кто знает, за что были эти слезы: за боль ли вырванного зуба, или за те жуткие просмотренные в Интернете ролики, где девочки падали подранками в снег, а к ним подбегали такие вот не герои, хватали за руки и за ноги. Не проверяя, живы ли, кидали их в одну кучу обгоревших тел…
В вернувшемся ко мне после здравом юморе, злобном и колком, я подумала, что если такие мужчины в стоматологических клиниках думают, что умирают от физической боли, то почему же они не умирают по настоящему? Ведь может быть тогда если б их было бы не много, но настоящих, разве это не было бы этому миру лучше?