В каждом сколько-нибудь крупном населенном пункте обязательно есть вековой дуб, на могучих ветках которого сидят, свесив ножки, барышни самого разного возраста и внешнего вида. Забраться на дуб намного легче, чем спуститься с него. Поэтому некоторые из барышень порой не могут удержаться и падают. Дальше начинается какое-то злое волшебство. Стоит барышне рухнуть с дуба, как она окончательно переполняется пламенной уверенностью в том, что отныне в точности знает, как должны себя вести все окружающие мужики, что им делать, желать, чувствовать, как и о чем говорить, и особенно то, о чем им говорить категорически возбраняется.

Конечно, ради вожделенного права прикоснуться к заветным женским прелестям мужики могут ох как много чего потерпеть. Но недолго. Очень уж утомительны и болезненны регулярные соития с цензоршей-скульпторшей, норовящей отсечь от живого мужика чуть ли не три четверти лишнего на ее взгляд. Вот и бегут от рухнувших с дуба барышень уважающие себя мужики, желающие всегда решать сами, что им делать, желать, говорить или не говорить. А задерживаются, естественно, какие-то другие, слабые, искалеченные душевно, в чем-то ущербные, чрезмерные и т. д. Что еще более убеждает рухнувших с дуба барышень в их святом праве отсекать от мужиков лишнее.

Нет в жизни счастья рухнувшим с дуба барышням ни с уважающими себя мужиками, ни с остальными. А все потому, что хочется мужикам, чтобы их принимали целиком, какие уж есть. И женщинам того же хочется. Хотя, конечно, любого из нас есть в чем подправить. Вот только делать это можно лишь под наркозом глубочайшего уважения и любви. Иначе сбежит пациент с операционного стола и из самой сладкой постели.

Злые они - рухнувшие с дуба цензорши и цензоры. Злость эта всё от той же бредовой уверенности в собственной правоте. А злые по большому счету никогда счастливыми не бывают. Какими угодно бывают, только не счастливыми. Мне так кажется.

Окончательно ни в чем не уверенный
Алексей Ра 22. 01. 2014