Вошёл на фразе Л.В. о том, что дико отдавать в толстый журнал повесть, написанную от лица трёх персонажей-графоманов и на ругань критиков невозмутимо отвечать: так и было задумано. Я высказал свой взгляд на "Любовницу смерти": все графоманы гибнут, а девочка из Иркутска и стукач Охранки остаются в живых, так как небездарны - она в стихах, он в прозе. Женя озвучил новый с Алёной в соавторстве написанный рассказ, и разгорелся нешуточный спор. Я вначале резко объявил его чудовищным, затем, вчитавшись, стал толковать об угрозе попасть в капкан примитивизма, как стилистического, так и душевного; но ни Женя, ни Алёна, боюсь, совершенно не поняли мысли (отчасти из-за выпитого в перерыве коньяка, отчасти из-за моего косноязычия). Не очень внятные рассказы читала митина подруга Аня (инспирировав интереснейшую мысль Елены: охарактеризовать ощущения одного и того же ПРОСТРАНСТВА разными персонажами; звучит, наверное, плоско, но разве кто-то писал такую прозу?). Новые стихи Гришаева, по крайней мере, 3 или 4 из 5 или 6 прочитанных, безупречны. Начало рассказа прочёл юноша-фантаст, и я разыграл роль строгого редактора, ввернув даже словечко "канцелярит". Одна оплошность была особенно забавной: "на картину рано или поздно обращали внимание входящие и в белых или зелёных халатах, и в гостевых бахиллах". Так и представляешь гостя голышом, в одних бахиллах. Ещё Стругацкие потешались по этому поводу в "Понедельнике":

"То и дело попадались какие-то люди, одетые только частично: скажем, в зеленой шляпе и красном пиджаке на голое тело (больше ничего); или в желтых ботинках и цветастом галстуке (ни штанов, ни рубашки, ни даже белья); или в изящных туфельках на босу ногу. Окружающие относились к ним спокойно, а я смущался до тех пор, пока не вспомнил, что некоторые авторы имеют обыкновение писать что-нибудь вроде "дверь отворилась, и на пороге появился стройный мускулистый человек в мохнатой кепке и темных очках".

В "Макдаке" обсуждали Толстого, Голливуд (связкой стала Ольга, вернувшая мне "Анну Каренину"), опечатки ("увидев Дмитрия, Ольга разделась" вместо "зарделась" и хрестоматийный том Цветаевой, где вместо "никоторое из двух" - "НЕКОТОРОЕ", а вместо "песком и паром" - "ПЕРОМ").
На Чистопрудном бульваре вспоминали с Л.В. Ходасевича: "Окна во двор", "У моря".

Сотрапезники (по часовой):
0) Аня
1) Рита (не проронившая ни слова)
2) Женя
3) Татьяна (оригинально записавшая адрес галереи "Древо": на диктофон)
4) Гришаев
5) Керамов (в пылу полемика озвучивший тост в честь Гришаева)
6) подруга юноши-фантаста
7) он сам
8) супруга Жени
9) её подруга, очки в чёрной оправе
10) Алёна
11) Дима Попов
12) Елена