Почему мы живем как бессмертные?
Ужасная правда о страхе смерти, который убивает наше счастье и разум
Есть ли что-то сильнее голода, секса или жажды? Да, есть.
Это наш страх смерти.
Мы — единственный вид, который осознаёт неизбежность своего конца, и это знание раздирает нас изнутри.
Нам кажется, что мы живем, но, по сути, вся наша жизнь — это сложнейший, многоуровневый психологический проект, цель которого одна: не думать о том, что всему придет конец.
Мы вроде бы знаем, что умрем, но в повседневности ведем себя так, будто нас ждет вечность. Мы строим цивилизации, создаем великое искусство, скупаем тонны кремов от морщин и избегаем разговоров о смерти — все это, по сути, лишь защитный механизм против осознания собственной смертности.
Но в этой психологической уловке кроется коварный парадокс: пытаясь обмануть смерть, мы крадем счастье у собственной, единственной жизни.
Почему страх смерти — это наш главный двигатель и главный невроз
Наш мозг, эта сложная биологическая машина, с самого детства усваивает один ключевой урок: ты умрешь. Этот страх настолько мощный и фундаментальный, что, по мнению некоторых психологов, он сильнее инстинкта самосохранения, пищи или секса. Чтобы не сойти с ума от осознания неизбежности конца, мы запускаем механизм отрицания.
Мы создали культуру и цивилизацию как изощренный защитный механизм, чтобы забыть о собственной смертности. Мы строим пирамиды, пишем симфонии, добиваемся «вечной славы» – это наши «проекты бессмертия», позволяющие почувствовать, что какая-то часть нас переживет бренное тело. Даже наши альтруистические или эгоистичные поступки могут быть обусловлены страхом смерти.
Но обратная сторона этой медали — невроз. Постоянная хроническая тревога, вызванная бессознательным страхом, заставляет нас крутиться в крысиных бегах, постоянно ощущать цейтнот и нехватку. Мы не в состоянии наслаждаться настоящим, потому что наш ум вечно отвлекается либо на сожаления о прошлом, либо на тревоги о будущем. Жить в настоящем — значит вырваться из плена этого страха.
Как мы притворяемся бессмертными (и зачем это нужно генам)
В быту мы ведем себя как бессмертные существа — и это не метафора, а прямое отражение биологической инерции. Наша эволюция тысячи лет была настроена на выживание, но не на долгую жизнь отдельной особи.
Если бы мы жили миллион лет, то никогда бы не переходили дорогу. Но поскольку мы «запрограммированы» на жизнь всего в несколько десятков лет, мы легкомысленно рискуем, совершая действия, опасные для долгой жизни: курим, едим фастфуд, садимся за руль в нетрезвом виде. Мы делаем что-то, что гарантированно сделает нас несчастными, даже если понимаем это.
Удивительно, но мы верим в собственную неуязвимость. Большинство водителей считают свои навыки выше среднего, а вероятность несчастного случая или болезни — ниже. Это когнитивное искажение, известное как «эффект озера Вобегон».
В этом самообмане мы несем огромный ущерб: сотни миллионов людей умирают от болезней, связанных с образом жизни, который мы игнорируем, потому что «со мной-то ничего не случится». Мы откладываем важные дела на потом, словно у нас в запасе бесконечное время. Вся наша жизнь — это череда отложенного счастья, которое мы ждем в неопределенном будущем, но оно наступит только в настоящем.
Цена «гуманитарной катастрофы» — почему мы не можем отпустить прошлое
Наш отказ признать конечность жизни имеет тяжелые моральные и социальные последствия. Поскольку мы не можем примириться с тем, что смерть — это конец, мы ищем утешения в иллюзиях. Это приводит к глубочайшим внутренним конфликтам и даже к самоубийству.
Тяжелая утрата близкого человека (например, смерть супруга) может привести к реальным физиологическим проблемам и даже ускорить смерть оставшегося. Мы не хотим отпускать прошлое и цепляемся за него. Если бы мы, как мудрецы, приняли, что жизнь есть череда смертей и рождений (клетки умирают, идеи меняются), то сам момент физической кончины не был бы таким ужасающим.
Наша упрямая вера в бессмертие порождает парадоксы, которые влияют на политику. Верующие часто яростно выступают против эвтаназии и самоубийства с врачебной помощью. Они не могут рационально объяснить, почему грех ускорить кому-то путь в рай, но эта позиция очень сильна. Таким образом, мы обрекаем людей на ненужные страдания, потому что предпочитаем поддерживать ложную надежду.
Единственный выход: принять смерть, чтобы начать жить по-настоящему
Как же вырваться из этой ловушки страха и иллюзий? Ответ, который я обнаружил, и который звучит абсурдно просто: перестаньте бояться смерти и начните жить в настоящем. Тот, кто боится смерти, боится жизни. Жизнь существует только «здесь и сейчас». Прошлое — это всего лишь воспоминания, которые, подобно старому видео, мы можем включить или выключить. Будущее — лишь воображение. Жизнь в прошлом или будущем — это сон, тление.
Осознанное принятие неизбежности конца — это не поражение, а освобождение. Оно придает жизни остроту, глубину, осмысленность. Мы становимся бесстрашными, энергичными, перестаем откладывать важные решения. Именно поэтому мудрецы и герои прошлого, зная, что умрут, могли спокойно и радостно жить, осознавая приближение смерти. А смерть, как оказывается, это не уничтожение, а лишь переход, метаморфоза, часть вечного процесса жизни.
Может, Ницше был прав, говоря, что идея вечного возвращения — это высшее испытание?. Если бы вы знали, что вам придется прожить этот день снова и снова, стали бы вы жить его иначе? Стали бы вы, наконец, счастливы?
Я не знаю, наступит ли для нас бессмертие, которое обещают трансгуманисты, но я точно знаю, что мы не можем позволить себе жить так, будто времени у нас бесконечно. В конце концов, нам повезло родиться. Разве этого недостаточно, чтобы начать жить по-настоящему прямо сейчас, пока наш луч прожектора еще скользит по этому драгоценному моменту?