Таял день. На фоне нежно-розовых вечерних красок рождалась ночь.
Медленно выплывающая, из чарующего сумрака, луна, окутанная в белое облако морозных звёзд, опускала на землю сон. Когда оранжевые огни домашнего очага угасали, окна домов сливались с ночным небом. Так сладостно звучала лунная колыбельная и город засыпал. Лишь кошки могли царствовать в объятьях свободы прекрасного тёмного таинства.
За одиночеством горевшего окна, виднелся силуэт девочки, которая так и не ложилась в кровать. Прохладный воздух безлюдного двора постепенно подогревался от тревожного мурлыканья. Вдруг голосок Пенелопы растворился, в то время как в один ловкий прыжок, она очутилась на ветке высокого дуба. Там под звездным светом, серенький окрас шерстки приобрёл серебристый оттенок. Её большим голубым глазам не терпелось поглядеть, отчего эта девочка не спит.
* * *
Вперёд на свет... - будто пантера, прорезая своими тонкими лапками лунную пыль, ночная кошка запрыгнула в распахнутую настежь форточку, из-за прозрачных занавесей которой струился мягкий золотистый свет лампадки.
Словно бархатные лепестки цветка, опустилась на деревянный подоконник, робко поглядывая на едва заметное колыхание прозрачного крыла белоснежной тюлевой занавески.
Пенелопа, оказавшись напротив девочки, сказала ей:
- Мяу! Все люди давно спят, а ты, непослушница, не хочешь поступать как все. Почему? Что ты делаешь? Чем ты так занята?
Девочка спокойно посмотрела на кошку и ответила:
- Хм, я сочиняю стихотворения!
- Стихотворения? – удивилась кошка. А что это такое? Звучит очень вкусно.
- Не-ет! – ответила девочка. Стихотворения несъедобны. Их пишут, читают, слушают.
И тут Пенелопа поняла, что ни разу не слышала о таком явлении.
- Ну, тогда слушай!
Девочка принялась читать, а кошка заслушалась и зажмурилась от удовольствия.
- Да! Это даже лучше, чем колбаса! И ты одна такая, пишущая эти, как их, стихотворения?
- Нет, конечно, – засмеялась девочка. Таких людей много. А называют их поэтами. Да вот только настоящими поэтами становятся очень-очень редкие люди! Мне мама рассказывала, что дар стихосложения может появиться вместе с жизнью, а талант возникнуть сам собою.
- А ты… настоящий поэт?
Девочка задумалась:
- Я? Не знаю, но когда слова складываю в рифму, мне кажется, что «да», когда прочитываю, думаю: «может быть». А когда слышу свои стихи от кого-то другого, то начинаю сомневаться и говорю себе «нет».
- А что это значит «настоящий поэт»? Это что: настоящий, как колбаса высшего сорта, а ненастоящий, как сосиски?
- Ну, что-то вроде того! – улыбнувшись, ответила девочка.
- А, знаешь, – заговорила кошка, - вы поэты очень похожи на нас, кошек. Вы не спите ночью, мечтаете о чем-то далеком и прекрасном (и она облизнулась) как о колбасе высшего сорта. А главное, вы удивляете, очаровываете своей загадочностью.
Девочка забралась на подоконник, и они вместе рассматривали заоконный мир, погрузившийся в туман. Его тяжёлая дымка просачивалась сквозь сеточку, притягивая с собою холодок. Так необычно наблюдать Его в это время суток! Белые сгустки постепенно уменьшались и он уже отдалённо просматривался. Охватил горы своею пеленой. Исчезновение тех обширных массивов, при одном только взгляде, создавало бесконечность получившегося пейзажа. Небо опустилось на землю! Как прекрасно слушались стихи, положенные на тонкое пение ранних пташек! Пенелопа прищуривала глаза от наслаждения, облизывая свою мордочку розовым язычком, и приговаривая при этом: «Вкус-но!». Закрывая глаза, Пенелопа представляла наступление утра.
***
Каждую ночь она проводила рядом с девочкой. Пока однажды не заметила потухший свет окна, ставшего для него таким родным. Кошка пришла к девочке, а та сидела в темноте и совсем ничего не писала. Обхватив колени руками, сидела в темноте на просторном подоконнике, на излюбленном месте своей комнаты. Она наблюдала за людьми, одетыми в тёмные одежды, таких одинаковых, одиноких и безразличных друг к другу; смотрела на машины, мелькавшие по дорогам, и замирала, оглядывая небо – серое, сплошное, низкое, с которого падали большие крупные снежинки…

- Почему ты не пишешь? – спросила кошка.
- Вдохновение ушло!
- Неправда! Тут не мог быть кто-то третий! Я думала, что разговариваю только с тобой, и никто нас не слышит.
- Кроме нас никого и не было.
- Кто же тогда ушел, раз никого не было?
- Понимаешь, вдохновение – это такое состояние, когда тебе хочется писать.
- Что-то вроде ощущения голода? – вставила кошка.
- Ну, да! А когда ты сыт, уже не пишется.
- И сколько это длится?
- Пока не проголодаюсь!
- Уф! Значит, ненадолго!


* * *
Приближалась ночь, и девочка, ожидая встречу с Пенелопой, всё не замечала её из окна. Стихи не рождались и были отложены в письменный стол. Ей хотелось, чтобы в это время пришли сны. Сказочные, волшебные, обыденные, порою странные… Рядом с собою у неё всегда стояла кружка чая. Такого вкусного, горячего, согревающего. Бывало, она отвлекалась от мира за окном, и, протянув бледные ледяные ладони к своей любимой кружке, касаясь легонько, сжимала в руках, глупо надеясь согреть ладони, а потом подносил к носу, вдыхая приятный аромат. Она всегда добавляла в чай различные травы. Будь то смородина, или мята, или, быть может, шиповник или ромашка… А иногда просто малиновое варенье. И лишь насладившись приятным запахом, она подносила кружку к губам, медленно глотая жидкость, ощущало временное тепло, разливающееся по всему телу изнутри. Пускай, через пять, или десять минут это тепло исчезнет, но эти мгновения – они того стоили. Стоили, чтобы каждый день выпивать множество кружек, полных, больших, чтобы выпивать не менее литра чая, превратив это в лёгкую зависимость. Конечно, можно было прожить и без него, но более ничего не грело. А ей очень хотелось тепла.
И, выпив чай глоток за глотком, она вновь начинала смотреть за окно. А там ничего не изменилось: всё те же люди, всё те же машины, всё тот же белый, чистый снег… Вскоре зажигались первые фонари, которые своим оранжево-золотым светом превращали мир в сказку. И ночные часы пролетели подобно снежинки по ветру.
***
На следующую ночь, когда кошка пришла, с глазами полными печали.
- Что случилось, Пенелопа?
- Все вокруг твердят, что я глупая и самая не кошачья из всех кошачьих.
- Почему? – удивилась девочка.
- Потому.., потому что я люблю слушать твои стихи. Потому что я каждую ночь прихожу к тебе в то время, как другие кошки лазают по крышам, ловят мышей и кричат.
- Да-а! Но знаешь, у нас, у людей почти точно так же все получается.
- Постой, – перебила кошка. Ты же больше, чем человек, ты поэт!
- Ночью, когда я пишу стихи, я – поэт. Но днем среди людей, в толпе, в городской суете, я всего лишь человек. И я одинокий человек, потому что люди отвергли меня, так же как и тебя, твои кошки.
- За что? – возмущенно поинтересовалась кошка.
- За что? Вот ты, к примеру, дружишь со мной, а я, я просто променяла свое общение с людьми на общение с существом более красивым!
- А кто же это существо? Может, я тоже с ним подружусь. Как его зовут?
- Её имя – Муза.
- Какое красивое имя, красивое кошачье имя… – и Пенелопа задумалась.
Девочка посмотрела на нее и сказала:
- Моя муза – это ты!
- Я? Как это?
- Да! Ты, кошка По-имени Пенелопа. Ты самая свободная из всех кошек на Земле. Самая мудрая. Самая занятная и забавная. Кошка с голубыми глазами.
- А разве может быть у меня целых два имени? – удивилась кошка.
- Может быть и больше. Хотя Муза это не имя … это, если хочешь можно назвать профессией.
- Ух, ты! А что нужно делать?
- Вдохновлять меня!
- Между нами расстояние,… Что же получается, если я уйду, ты что писать не будешь?
- Буду, конечно. Меня вдохновляет твой образ!
- Вредная девчонка, не могла даже ради приличия соврать. Вот я возьму и уйду.
Пенелопа гордо отвернула голову, а девочка коснулась своей ручкой ее красивой пуховой шерстки и нежно провела по ней. Кошка защурилась и прошептала:
- А хочешь, я останусь?
- Хочу!
- А ты меня молочком поить будешь?
- Буду.
- Муррр!