Жюль Сюпервьель

Биография.
Жюль Супервьель (1884-1960) француз по происхождению, родился в Монтевидео - там обосновались его отец и мать, оба умершие вскоре после го рождения. Мальчик воспитывался в семье родственников, которых долгое время считал своими родителями. В десять лет началась его жизнь во Франции, где он окончил лицей и, отслужив в армии, стал студентом. Но связь с Южноамериканской родиной не прерывалась. И до, и после первой мировой войны, на которую он ушёл добровольцем, Сюпервьель часто бывал в Уругвае, где встретил свою будущую жену по имени Пилар Сааведра, подарившую ему шестерых детей и счастливую семейную жизнь. Тем не менее для Сюпьервьеля, человека французской культуры и французских духовных традиций, подлинным отечеством всегда была Франция. Вторая мировая война застала Сюпервьеля в Уругвая, но остро и глубоко переживая поражение Франции и разлуку с ней, он создаёт свой знаменитый цикл "Стихи о Франции в беде", подпольно переправленный во Францию и мгновенно разошедшийся по рукам. К тому времени Жюль Сюпьервиль, который был не только поэтом, но и романистом, сказочником, драматургом, уже пользовался заслуженной известностью.

Творческий путь.
Творческая судьба Жюля Супервьеля выглядит удивительной среди бурной поэтической жизни Франции нашего столетия. В двадцатые годы, в разгар охватившей искусство и литературу сюрреалистической революции, да и в последующие времена приверженность Сюпервьеля к ясности в поэзии и нежелание ломать более или менее традиционную структуру своего стиха - впрочем, далеко не классического, а достаточно свободного и гибкого - выглядели порой едва ли не как "спор с веком". В среде "неповторимых" - как язвительно назвал в 1924г. Поль Валери своих собратьев по перу - звучит почти как вызов спокойное заявление Сюпервьеля о том, что он "никогда не боялся быть банальным... гораздо больше опасаясь быть непонятым". Он бесстрашно отдаёт на суд современников глубоко личные, трепетные стихи, отказываясь зашифровывать их. И в этом он всегда остается, верен себе, несмотря на восхищение большими поэтами, чье дарование требовало иных эстетических законов, нежели его собственное.
Сюпервьель долго и терпеливо вырабатывал собственный голос, не заботясь о том, будет ли он достаточно громким, чтобы выделиться из многоголосого гула. В поэтическом слове Сюпервьеля царит гармония - может быть, поэтому он и не принял нарочитую дисгармонию авангардистских форм. Выпустив в 1925году сборник "Притяжения" Сюпервьель занял во французской поэзии прочно и навсегда своё место - не лидера, но и не "ведомого", - место тонкого, своеобразного, стоящего особняком поэта. Переводами стихов этого французского поэта на русский язык занимались М. Ваксмахер, В. Козовой, М. Кудинов, Э. Линецкая, Ю. Денисов. Но все эти стихи, представленны в немногочисленных сборниках и антологиях французской поэзии. Более полное знакомство с поэзией Сюпервьеля российским читателям ещё предстоит.

Кузнецова И. Жюль Сюпервьель. Стихи разных лет.//Иностранная литература. - 1992 - №2 -. С. 105-112

Стихи.

Из сборника "Притяжение"
(1925)



Желание.
Отпущенный мне свет, и твёрдая земля,
И облако, где мысль витает без запрета,
Всё, чем душа полна и тяжела, -
Как оторву я от себя всё это?

Ведь и за мной придут, чтоб взять, запаковать...
Ах, лишь бы в этот час я не был жалок!
О Вечность, бандероль Вам эту посылать
Ещё нелепей, чем букет фиалок!

Из сборника "Невинный каторжник"
(1930г.)

* * *
Льдом одиночества окованное сердце,
Где взять тебе тепла, чтоб дать мне хоть чуть-чуть?
Нам горько от того, что вместе не согреться,
И страх вползает в грудь.

Ступай своим путём, мы можем лишь на память
Друг другу подарить осколки наших льдов
И молча посмотреть, как льдинки будут таять
От жара мрачного смятённых наших лбов.

Поймать.
Поймать, поймать закат, и яблоко и тьму,
Дом, стену, статую и улицу саму,

Лежащей женщины лодыжку, шею, рот,
Потом разжать ладонь. О, сколько птиц вспорхнёт,

Вспорхнёт, чтобы опять стать яблоком, стеной,
Закатом, статуей, и улицей, и тьмой!

Больная.
Вижу вашу кровать в тёмных далях забвенья...
Как приблизится к вам хоть во сне на мгновенье?

Лихорадка вошла к вам и шарит везде,
И краснеет, прочтя ваши письма в столе,
Смутно слышится вам, будто взад и вперёд
В вашем теле, как в погребе, кто-то снуёт.

Как из лодки, рука ваша свесилась - ищет
Море в ветре ночном.
Пальцы трогают пол, а волна где-то плещет,
Они тянутся к ней, чтоб хоть пену достать.

Рядом птицы любви из числа ваших вестниц,
Вечно преданных вам, по одной умирают.
Их безмолвно с ковра убирают
И выносят во тьму шатких лестниц.

По ту сторону безмолвия.
Андре Гайяру
Заката медленные веки
И взгляд, как у подбитых птиц.
Кто камень бросил для потехи?
Откуда ночь сочится вниз?

В подземной, сумрачной работе
Опасность корни чуют вмиг,
Душа, забывшая о плоти,
Взмывает с трепетом в зенит.

Луна в борьбе теряет силы,
Стремясь, гнездо своё найти,
Но слишком долго тьма носила
Её по небу, сбив с пути.

Себя не узнаёшь, и мнится:
К тебе протянута рука -
То свет зари издалека,
Ты видишь пред собой денницу.
____
Долго стены, сутуля суровые плечи,
Мрак на тачки грузили, чтоб вывести прочь,
Но к рукам моим, видно, пристала навечно
Затопившая простыни ночь.

День встаёт над причалом, у края кормы,
Он ведёт за собою земные предметы.
Ах, верните мне пирсы рассвета!
Уцелел я в смоле всеобъемлющей тьмы.

Из сборника "Сказание о мире" (198)

Дождь и тираны
Я вижу, как снаружи
Поблескивают лужи
На сумрачной планете.
Льёт дождь на белом свете,
Как при Гомере, звонко,
Как при тебе, Вийон,
На мать и на ребёнка,
На стадо и загон.
Дождь мечется и длится,
Но не смягчить ему
Тупых тиранов лица,
Не тронуть их сердца -
Их нечем удивить...
Сочится без конца
В Европе мелкий дождь
Над уличной толпою,
Накрыв детей Творца
Единой пеленою,
И что ему полки,
Взводящие курки,
Газетный перезвон
Намёков и имён!
И мочит мелкий дождь
Парадный шёлк знамён.

Метаморфозы.
Ты незримо стоишь у меня в кабинете,
То, в свечу превратившись, то в лампу мою,
Но в металле и в зеркале, в бронзе и в меди
Я по отсветам нежным тебя узнаю.

Если тесно тебе в оболочке предмета,
То материи ты покидаешь броню
И скользишь, невесомая, вдоль по лучу,
Проникая в окошко с потоками света.

Но какую же форму ты примешь сегодня?
Я ищу тебя взглядом и молча зову.
В это время ты дверь открываешь тихонько
И, живая, в проёме стоишь наяву.

И с улыбкой глядишь, как я облик девичий
Продолжаю искать в миллионе обличий.

Из цикла "Стихи о Франции в беде"
(1941)

На перекладных.
Остановка в дороге сквозь ночь,
Когда сон ускользает прочь
И глаз уже не сомкнуть.
Уж не здесь ли, прервав свой путь,
Лошадей меняет душа
На предутреннюю упряжку?
Вот и кони: мышастая пара,
У ноздрей из не видно пара,
И копыт не слышны удары
Даже там, под корой бытия.
Я в постели, но кони спешат
И выносят меня на дорогу,
На незримый, нехоженый тракт.
Весь свой слух я призвал на подмогу,
Но лишь слышу, как сердце сквозь мрак
На язык своего монолога
Переводит, сбиваясь немного,
Свою смелость и слабость мою.
Продвигаюсь во тьме не без риска
К той поре, и далёкой и близкой,
Что лежит под обломками сна:
Вот я снова за жёсткой и низкой
Школьной партой с мальчишками вместе,
И меня вызывают к доске.
- Кто до дна выпил бедствий чашу?
- Рассечённая Франция наша.
- В ком надежда жила, как недуг,
Когда честь хоронили вокруг.

Отвечать я не мог от горя,
Только слёзы глотал и вскоре,
Отступив потихоньку в тень,
В путь пустился в завтрашний день.
Кони мчали меня вдоль моря
Прочь от детства и от Истории,
Пока вдруг не забрезжил вдали
Скромный свет неяркой зари.

Краски дня.
Цвета и краски дня без Франции унылы.
Зелёный, розовый, лиловый, голубой
Застыли навесу, им здесь ничто не мило,
И некуда осесть их стае кочевой.

Мне здесь, как в ссылке, мир в тумане предстаёт.
Верните мне Париж, я снова буду зрячий!
Здесь дымка застит взор, и солнца свет горячий
Не может в сумрак мой сойти с немых высот

И смотрит с лестницы растерянно в пролёт.

Другие стихи http://spintongues.msk.ru/supervieille.htm

Медведь

Полюс в молчанье застыл..
На полюсе белый медведь
Трогает лапою шар, 
Осторожно его вращая.
И как из глубин Парижа
Мне объяснить медведю, 
Что трогать лапой нельзя
Солнце полночного края?
Медведь этот так далеко
От комнаты тесной моей
И так не похож на зверей, 
Которые бегают мимо.
Наших закрытых дверей!
Ничего не знает медведь, 
Он только тянется к солнцу, 
И хочет его согреть, 
И хочет его облизать
Красным своим языком, 
Как будто оно — медвежонок, 
Как будто озяб медвежонок, 
Закрыл глаза и свернулся
В маленький снежный ком.

Лошади времени

Когда эти лошади Времени остановятся у двери моей, 
Я забоюсь посмотреть, дать ли им пить, 
Потому что знаю, что только моя кровь остановит их жажду.
Обратят они к моему лицу око всезнающее, 
Держать их поводья длинные совсем обессилит меня.
И бросят они меня вот так, усталого ли, и только, 
Пока не опустится ночь веки мои смежить, 
Заполнить собою глаза и разом мои все силы
во мне воскресить, 
А всё для того же дня — приезда упряжки жаждущей, 
И я могу ещё жить, и вновь напоить собой.

Аллея

Не касайтесь плеча
Проходящего кавалера, 
Потому что вернётся он
И устроит Вам ночь
Без звёзд и капли
облаков.
— А что тогда станет
Со всем небесным, 
Шествием луны
И жаром солнца?
— Подождут, 
пока другой
рыцарь также всемогущий
Согласится здесь пройти.

Олень

Только трону я коробку
Из сосны высокоствольной, 
Как застынет в чаще леса, 
Глядя на меня, олень.

Отвернись, олень прелестный, 
Продолжай свой путь безвестный:
В тёмной жизни человека
Не поймёшь ты ничего.

Друг мой нежный, друг мой робкий, 
Чем могу тебе помочь, 
Через щель моей коробки
Устремляя взоры в ночь?

Просекой твои зеницы
В глубь вселенной залегли.
Тонкие твои копытца -
Целомудрие земли.

В день, когда морозы злые, 
Небо льдом скуют, как пруд, 
Все олени побегут
Из одних миров в другие.