Братья ордена и прочие (из А.Демурже)

Было бы ошибкой думать, что военные ордены принимали к себе всех подряд. Конечно, чтобы пополнить потери, понесенные в кровопролитных боях, они организовывали турне с проповедями для набора в орден. Раз в год орден Сантьяго отправлял в путь своих проповедников-вербовщиков, наделенных правом давать индульгенции тем, кто «запишется». Иннокентий IV даже разрешил превращать обет совершить крестовый поход в запись в орден Сантьяго. Но в обычное время — особенно в XIV-XV вв. — ордены сообразовывали набор со своими экономическими возможностями. Магистр Сантьяго должен был давать клятву, что не примет братьев больше, чем орден может содержать. Капитул Госпиталя в 1292 г. декретировал, что «поскольку некоторые приораты имеют избыток братьев-рыцарей и донатов, никто не сможет ни создать брата-рыцаря, ни принять благородного мужа в качестве доната безособого согласия магистра, кроме как в Испании, где есть граница с сарацинами...»

Соискатель после одобрения своей кандидатуры представал в воскресенье перед капитулом командорства, чтобы его приняли по точному и детально разработанному ритуалу, существовавшему отдельно от устава, кромекак у тевтонцев.

Бенедиктинский устав требовал, чтобы орденский обет давали только по окончании годичного послушничества. Это было перенято, но в Калатраве период послушничества начинался только после обета и вручения плаща.В Сантьяго послушник должен был выучить «Отче наш», «Радуйся» и «Верую», а тевтонцы давали ему шесть месяцев, причем этот срок можно было повторить еще раз, чтобы усвоить эти азые. Его обучали также уставу. У госпитальеров формально о послушничестве речи не было, но оно практиковалось. Похоже, что тамплиеры от этого отказались, хотя пример Гильома Бончелли, сержанта Храма в Ренвиле (диоцез Эврё), 

которому назначили испытательный срок на полгода, преждечем он получил плащ, доказывает, что были исключения . Военные катастрофы, которые ордены терпели в Святой земле, иногда вынуждали их мобилизовать по¬слушников. Можно полагать, что годы, проведенные в тыловых домах перед отправкой на фронт, приравнивались к годам подготовки; капитулы, еженедельно собиравшиеся в каждом командорстве, имели и педагогическую функцию.

Ритуалы приема были похожими: кандидата спрашивали о его призвании, его социальном, юридическом и семейном положении; потом ему сообщали о суровости его новой жизни я санкциях, которые он навлечет на себя, если солгал. Потом он давал обет и принимал плащ, делавший его тамплиером, госпитальером или братом Сантьяго. В приеме отказывали немощным, сервам, женатым (кроме ордена Сантьяго), должникам или отлученным. Тевтонский орден делал исключение для тех, кого отлучили за поддержку Фридриха II. Нельзя было принимать также того, кто уже принадлежит к другому ордену,но сформировалось нечто вроде прецедентной практики, позволявшей покинуть орден ради вступления в другой, более строгий. Так, из ордена Сантьяго можно было уйти в любой другой, но не наобороте. Герхарду фон Мальбергу, магистру тевтонцев (1240-1244), осужденному своим орденом за то, что сохранял дистанцию поотношению к Фридриху II, папа разрешил вступить в орден Храма (чего тот, похоже, не сделал). Ависский орден — как, похоже, и орден Алькантары — принимал монахов нищенствующих орденов, что было запрещено. Папа Климент VI в 1344 г. разрешил одному бенедиктинцу, уже переведенному в орден каноников святого Августина, присоединиться к Госпиталю.

Нельзя было вступать в орден при помощи симонии, то есть подкупа. Но тут существовала определенная двусмысленность, потому что обычай вручать подарок — оружие, коня, даже деньги — при вступлении в орден поощрялся. Протоколы допросов из процесса ордена Храма, некоторые обычаи госпитальеров, когда они обосновались на Родосе (новый брат должен был оплатить свою поездку на Родос), хорошо показывают, что симония практиковалась.

Даваемые обеты были пожизненными. Роспуск ордена Храма в 1312 г. не отменил обетов тамплиеров, если те, получив отпущение и примирившись с церковью, вступали в другой монашеский дом, по преимуществу в орден Госпиталя. Однако отдельные братья — дезертиры, ренегаты, предатели — покидали военные ордены. Некоторых после покаяния принимали туда снова. Впрочем, орденские уставы это вполне предусматривали.

К братьям — членам ордена добавлялся целый ряд людей, не дававших обетов. Эти категории появились очень рано: еще до того, как тамплиеров узаконил собор в Труа в 1129 г., они подключили к своим действиям на Востоке графа Шампанского и графа Анжуйского. Fratres ad terminem служили определенный срок, ограниченное время; это относится ко многим крестоносцам, продолжившим свое паломничество на несколько месяцев в форме службы военным орденам на Святой земле. В Тевтонском ордене благочестивые миряне, женатые или неженатые, рыцари, крестьяне и иногда даже сервы служили ордену «из милости» в качестве оруженосцев,

Другие были собратьями или «сосестрами» (confrater, consoror) ордена. Их «принимали» в собратство ордена, и этот акт сопровождался передачей «милости», дара (например, коня или доспехов) либо ежегодной ренты: в 1174 г. женщина из Иерусалима по имени Гизела и ее сын принесли в дар Госпиталю дом при условии, что их примут в собратство ордена. В 1232 г. армянский вельможа

Константин Ламброн передал Госпиталю казаль (деревню), потому что ему и его отцу, принятым в собратья ордена, покровительствовал покойный магистр Гарен де Монтегю.

Были и коллективные приемы: в 1329 г. в собратья Тевтонского ордена приняли братьев герцога Си- лезского в награду за помощь в борьбе с королем Польши. В 1255 г. Госпиталь принял в собратство ордена членов собратства святого Иакова Акрского; приоры этой группы обязались ежегодно заново приносить ордену присягу.

«Отдавшиеся», или донаты (donnis, donats, rendus) были связаны с орденом еще тесней: Констанция, дочь Людовика VI, «отдала себя» ордену Госпиталя в 1173 г. и передала ему казаль, расположенный близ Аскалона; в 1177 г. Робер де Меён, отправляясь в паломничество в Иерусалим, совершил такой же жест, но земля, отдан¬ная им, находилась в Кенси, в Beppnd. «Отдать себя» (я отдаю себя и свое имущество) значило больше, чем быть «принятым, в собратья». Отмечается, что в XIII в. в военных орденах донат вытеснял собрата. Положение доната было полумонашескиме. Донат иногда жил в командорстве; он отдавал свое имущество ордену, но мог продолжать им пользоваться до своей смерти либо до смерти супруга. Он носил «знак» ордена. Собратья и донаты не давали обетов; они пользовались материальными духовным покровительством ордена и получали право выбирать себе место погребения на его кладбищах.

Наконец, fratres ad succurendum [братья ради получения помощи (лат.)] давали обет вступить в орден, но откладывали его исполнение до смертного часа или до старости. Вильгельм Маршал, отправляясь в 1186 г. в крестовый поход, дал обет вступить в орден Храма. Выполнил свой обет он на смертном ложе в 1219 г. Его похоронили на кладбище лондонского Темпла.

В самом широком смысле все погонщики волов и пастухи, слуги, крестьяне, работавшие в командорствах, которые не были мастеровыми братьями, но походили на них, образовали группу неопределенных очертаний, которую называли то «близкими» (familiares, Тевтонский орден), то «людьми Храма» либо другого ордена.