Мобильный LiveInternet Эпизод в Пустоши, на перевалочном пункте | Коллекционер_выдумок

Авторизация

Дневник Коллекционер_выдумок Лента друзей - Дневник - Полная версия

Эпизод в Пустоши, на перевалочном пункте 06-02-2013 12:05 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Эпизод был написан в Новгороде во время моего странствия. Он достаточно короткий. Потом выложу рассказ. Последний объёмный и имеет какую-то структуру. Этот же эпизод имеет место уже после побега Гирсона и Лены из Вавилона. Рассказывает немного про мир, в котором происходит действо.

- Йо-хо-хо. И бутылка... водки!
- Чёрт, верно. Сегодня слишком мало рок-н-ролла!
- У нас же такие гости.
На импровизированной сцене, наспех сколоченной из ржавых бочек, неистовствовала группа. У них были старые гитары, самодельные усилители, барабаны, сделанные из старья. Зато у них был драйв. Я сидела вдалеке от этой толпы. Грела руки о чашку горячей жидкости. Оказывается, некоторые травы могут давать настой, который потом приятно пить. Вкус этот трудно передать, если вы ничего подобного раньше не пробовали. Это одна из вещей, которым меня научил Гирсон.
Мы добрались до очередного перевалочного пункта. Тут собираются грузовики, скитающиеся по Пустоши. Они связывают разные дикие города. Там нет защитных куполов, рейтинга и прочего. Там нет удобств, а живут города по законам общин. Фактически они выживают. Когда-то это были великие города с многотысячным населением. Сегодня в остовах развалившихся небоскрёбов живут бродяги, собравшиеся в общины. В некоторых городах что-то производят. И тогда караваны старых ржавых грузовиков едут через Пустошь. Иногда встречаются перевалочные пункты. В таких местах среди песка, раскалённого солнца и безжизненных камней собираются бродяги Пустоши. У них свой кодекс, немного отличный от общинного. Они живут по правилам Пустоши, где выживает не сильнейший. Там может выжить только группа. Сплочённая группа, которая в ответе за каждого.
Ко мне подошёл Гирсон. У него разноцветные глаза, выцветевшие волосы. Он сильный и высокий. Он бродяга Пустоши. Вечный странник. Юродивый посланник некого, кого они зовут Богом.
- Пойдём на улицу. Тут становится слишком шумно.
- А разве они не твоё возвращение празднуют?
- Моё. Но поверь, это только повод, чтобы играть рок-н-ролл и напиваться.
- Тогда пошли.
Мы вышли из этого побитого всеми суховеями сарая, собранного их ржавых досок железа. Бескрайнее звёздное небо обнимало остывающую после дневного зноя землю. В Пустоши небо просто безгранично. Его трудно называть тёмным. Миллиарды звёзд несут свет даже ночью. Гирсон дал мне кружку. От неё шёл пар, растворяясь в холодном воздухе. Мы шли вперёд. Где-то позади нас слышались пьяные выкрики, звуки расстроенных гитар. Но эти десятки метров превращались в бесконечное пространство. Нас окружала благоговейная тишина. Священная тишина. Я грела руки о чашку, гадая, что скажет Гирсон. А он не спешил говорить. Давал почувствовать секунду. А может быть он ничего и не скажет. Просто тут добавить нечего. Зачем такому бескрайнему небу слова?
Гирсон шёл вперёд. Я семенила за ним. Мы достаточно далеко отошли. И тут я заметила, что мы идём не просто так. В тени каньона была хижина. Различив её в темноте, Гирсон пошёл уже быстрее. Она приближалась. На вид это был небольшой домик. Деревянный и старый. Удивительно, как он выстоял в Пустоши. Песчаные бури уничтожали и более крепкие постройки. Уверена, что сарай перестраивают каждый год. Всё-таки там живут рок-н-ролльщики Пустоши. Они должны следить за своим жильём и перевалочным пунктом.
Когда мы подошли поближе, я поняла, почему хижина всё ещё стоит. Она была хорошо защищена от ветров огромной скалой причудливой формы, которую год за годом выедал ветер. Она становилась рыхлой и одновременно острой. Она сама погибала долго и бесконечно, но защищала хрупкое строение.
Мы зашла вовнутрь. Тут было тепло и темно. Гирсон включил свет. Дряхлая обстановку появилась из тьмы. Тут было очень скромно. Минимум вещей, а в шкафу хранились древние тексты. Я подошла поближе. Да, пусть это невероятно, но в убогой хижине хранились сокровища. Целый шкаф, забитый бумажными свитками. Они крошились и готовы были рассыпать от одного прикосновения. Я была в самом настоящем священном трепете. И не решалась прикоснуться к ним. Рука сама тянулась, но меня опередил Гирсон:
- Сразу видно, что ты учёная. Даже небо тебя так не очаровало.
Он вытащил свиток. Я чуть не вскрикнула, так резко и неаккуратно его выдернули. Гирсон развернул его на полу. Свиток был большой картой. Он был старым, но не древним. Думаю, ему уже перевалило через сотню лет. Поверхность ещё хранила следы ламинирования, которое и позволило ему существовать.
- Лен, смотри, это и есть наш мир.
На карте были континенты и острова, бескрайние океаны. Гирсон ткнул в материк, который назывался «Северной Америкой».
- Вот это и есть материк Несвободы. За эти дни мы прошли расстояние от сюда до сюда.
Он показал мне на город Мемфис и на Сент-Луис. Мы прошли так мало?!
(Примечание: это 393 км по прямой)
- Видишь, мы в самом начале пути. Нам ещё далеко до материка Свободны. Смотри, мы проедем через всю Америку, доберём до Аляски, потом на пароме через Чукотское море. И тогда мы будем на материке Свободы. Видишь, какая это огромная земля. Тут точно места на всех хватит. Здесь живут настоящие свободные люди. И мы выведем наших бродяг Пустоши в землю обетованную. Мы будем первопроходцами. Это будет труднейший путь. К тому же мы должны найти хорошее место для наших бродяг уже на материке Свободы. Я мало знаю об этой земле. Но там не должно быть всех прелестей Вавилона.
Да, он был прав. Мир просто огромен. Мы прошли такой огромный путь, а приблизились к нашей цели лишь на чуть-чуть. А насколько огромен материк Свободы... Я разглядывала карту. Всего этого я просто не могла узнать в городе. Там наш мир ограничивался стенами купола. Здесь же нет границ. Не удивительно, что Гирсон один раз сбежал из города, а потом больше не хотел туда возвращаться. Только я его там держала. Мне даже стало стыдно, что из-за меня ему приходилось возвращаться раз за разом. А вообще нужно сказать спасибо нашему правительству, которое устроило на меня охоту. Иначе я бы не набралась смелости, чтобы покинуть свою колыбель.
Гирсон свернул карту со словами:
- Убедилась, что мир больше, чем ты могла себе представить?
- Да. Мне даже интересно, как у правительства получалось всё это скрывать.
- Очень просто. Те, кто мог узнать, гордились своим рейтингом и поэтому не хотели что-то менять и что-то разнюхивать. А те, у кого рейтинг был низким, просто не допускались до такой информации. Ты в этом случае исключение. Нашла ведь эти схемы звездолётов.
Я замолчала. Гирсон вздохнул:
- У тебя остались друзья в городе?
- Ну, не друзья...
- Тогда кто? Родители?
- Нет. Их давно утилизировали. Просто я думаю, что из города смогу спастись только я. Остальные так и будут жить с этим рейтингом, даже не догадываясь, что есть внешний мир.
- Зато мы поможем спастись бродягам и проведём их в святую землю. А после может быть и Вавилон будет освобождён. В любом случае ты должна просто знать, что мы не всесильны. Мы не боги. Но мы должны сделать всё, что в силах сделать два куска плоти.
В хижине стало теплее. Наше дыхание перестало быть паром. Коптящий светильник покачивался на лёгком ветру, освещая шкаф чудес. Я заговорила:
- Кто он такой? Этот твой Бог? Ты сначала говоришь, что он один. А потом называешь его во множественном числе. Определись уже.
- Я же просто человек. Как я могу знать что-то, что не могу узнать, потому что это слишком сложно?
- То есть ты признаёшь, что проповедуешь чушь?
Гирсон всегда обращался со всеми несколько панибратски. Часто шутил. Он был свят в своей счастливой простоте и доброте. Но в этот раз я умудрилась задеть этого человека.
- Елена, ты можешь говорить, что угодно обо мне, о других бродягах. Можешь, нас ругать, сыпать бранными словами, но ты не должна трогать нашу веру. Это не чушь.
- Тогда просто ответь мне. Кто он такой? Этот твой Бог.
Гирсон встал. Его огромная фигура заслоняла свет от светильника. Ему было тесно в хижине. Такой человек должен стоять под небом. Даже купол города для него мал. Он задул светильник и вышел. Я за ним. Мы оказались снаружи. Гирсон нашёл какую-то тропу и семимильными шагами начал карабкаться по ней наверх. Я еле успевала за ним. Он даже не думал сбавлять темп. Тропа была узкой, а под ней открывалась пропасть. Она была крутой и очень сухой. Под ботинками сыпался песок. Я хваталась руками за землю, потому что боялась потерять равновесие и упасть вниз. Руки были ободраны. Началась сочиться кровь из-за острых камней. Я задыхалась морозным воздухом, но больше всего я боялась остаться одной в этой Пустоши. Неужели я так обидела его, что ему хочется уморить меня? Я сказала плохо о ком-то, кого они считают высшим авторитетом. Похоже, я нанесла ему сильное оскорбление. Прости меня, Гирсон. Мне не стоило пытаться анализировать то, что для тебя свято. Прости мои сомнения. Я готова поверить во что угодно, только не бросай меня в этой Пустоши.
Гирсон ушёл вперёд. Я потеряла его из виду. Захлёбываясь в слезах и в морозном воздухе, который обжигал гортань, я пыталась выкрикнуть его имя, чтобы он меня подождал. Но из горла вырывался только сдавленный шёпот. Но тут я услышала его голос:
- Ты спрашивала, кто такой Бог? Тогда поднимайся. Я вас познакомлю.
Последние метры я буквально прыгала по тропе. Не потому что мне хотелось увидеть этого Бога, а потому что там был Гирсон. Я заметила его спину. Ещё пара метров, и я оказалась рядом с ним. Он раскинул руки и своим звучным голосом сказал:
- Смотри, Фома неверующая. Вот он, Бог!
Я проследила за взглядом Гирсона. Мы стояли на самой вершине скалы. Под нами была Пустошь. Она убегала вдаль, прячась между валунами, кутаясь в покрывале песка. Скалы обдувал вечный ветер. Он же трепал наши одежды. На горизонте Пустошь встречалась с небом. Два величайших пространства сталкивались. А их противостояние не было видно глазу, так далеко они боролись. Освещённая пропастью звёзд, Пустошь дышала. Она отдыхала от зноя, быстро остывая, чтобы на рассвете снова стать раскалённой сковородой. Где-то недалеко я заметила перевалочный пункт. Крошечный на фоне тысячелетнего противостояния Пустоши и неба. Бесконечно ничтожный, который не выдержит даже сильного порыва ветра. Он держится только за счёт бродяг, которые живут там и которые не дадут пасть своему последнему оплоту. Пустоши и небу не нужна такая жалкая поддержка ничтожных кусков плоти. Они вечны, они бессмертны. Они пытаются обнять друг друга. Но никто из них не поддастся второму. И так будет всю бесконечность.
- Лена, ты не понимаешь, что Бога можно знать лично и при этом не знать, кто он такой. Если весь мир — его творение, то мир — это и есть Бог. Потому что творение всегда несёт частичку души творца. Мы тоже немного Бог, потому что он сотворил и нас. Но в нас так мало Бога, что нам нужно его искать. Мы соорудили города, которые высосали из нас всю душу, всё то, что было в нас от Бога. Мы вложили слишком много души в наше творение. И нам ничего не осталось. Поэтому я тебя прощаю. Ты должна вернуть себе эту частичку Бога, что в тебе была. Пусть это бесконечно мало, но Он всемогущ. И всемогущи его частички. Если Бог будет с нами, если он будет в нас, то и мы сможем свершить всё, что задумали. Мы найдём святую землю. Поэтому просто поверь в это. Я не могу выстроить теорию о Боге. Для меня он просто есть. И мне больше не надо. Ты скоро поймёшь, что Бога можно только ощущать. Его нельзя видеть. Только чувствовать, что он есть в этом мире. Бесконечный, бескрайний. По-доброму сумасшедший. И такой огромный в своём разнообразии.
Гирсон закончил свой монолог и уселся на валун. Я примостилась рядом. Мы смотрели на Бога. А я удивлялась простоте логики Гирсона. Надеюсь, что Он меня простил.

27.09.2012. Нижний Новгород

вверх^ к полной версии понравилось! в evernote

Комментарии (17):

NekoJul 06-02-2013-19:09 удалить

мне понравилось :З

Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.