Напала такая оторопь не проходящая, и память услужливо уже начала затирать вчерашний день, но мне надо помнить.

Привет.

Я в бабушкином черном платье с шелком по плечам и манжетам. Платье очень тёплое и обнимает, но, скотина, к нему липнет пух от пуховика. А могла бы одеть дублёнку и не париться. Но нет. Я в пуховике и невротически счищаю перья с шершавой ткани каждый раз, как вижу.

Едем за телом. В морг. Небо как нежная пироженка, воздушное, взбитое. Рассвет потрясающий - прям как летний, с надеждой на солнечный день и тепло.  Я раньше от одного этого слова - "морг" - ощущала мороз по коже. А теперь для меня морг - сятые люди, которые присматривают за нашими бабушками, пока нас рядом нет. Я вчера была супер-стоик со стальными яйцами. Взяли справку, потупили в машине. Говорить не о чем, мы с Колей уже два дня вместе катаемся, и лично меня уже начало натурально тошнить от любых слов. О смерти мы не говорим. 

Я слушаю свои рунические песнопения о конях деньгах и вечных дорогах, Колян смотрит фильм. Надо в 10 возвращатьсяв морг, сидеть там нет никакого желания и мы тусим в машине. В половина 10 моя жопа начинает подгорать. Говорю - Колюнь, пора. А он, надо сказать, очень мне доверяет и не переспрашивает. Надо значит надо. Мы приходим и практически сразу нас вызывают. Быстрее получим справку о смерти - быстрее получим бабулю, быстрее отпевание и закопаем. И все, и наконец все это кончится. О. Боги.

Забираем бумажку, которую я так ждала. Теперь ждём санитара. Даю ему штукарь, прошу сделать все быстрее. Обещает. 

Живот уже прилип с спине, не ела ничего со вчера, а вчера вообще не помню, ела ли. Находим столовку в заводе напротив, там сладкий маленький кот трётся о пузо большущего самовара. Становится смешно и спокойно. Дышится глубже и легче.

Перекусили, попали на свежайшие булочки. Без 20 11, в 11 должна приехать машина за бабулей с гробом и прочими радостями. И снова я прям физически ощущаю - вот, пора, надо. Колян жуёт булочку  кофе, я снова иду в морг. Только подхожу - звонят ритуальщики. Идеально. Захожу в коридор, совершенно не запоминающийся. Каталка, бабуля. Подкатывает ком в горле и слезы от безжизненности, тут же начинает тошнить от того, что лицо перекосило. Видимо, вынимали ветошь изо рта и запихнули новую. Никто не заметит, думаю быстро. Ощущения близости к телу нет. Нет и чувства родства. 

Вчера это была бабушка, сегодня - пустая упаковка.

Приезжаем к подъезду, прямо перед нами выходит соседка с вкуснющим новорождённым кульком. Иронично донельзя. Она родила три дня назад. Бабуля три дня назад умерла.

Родственники подходят к гробу, что-то хотят поправлять, я уже рычу. Там все попровлено. Не надо трогать. Соседи не стесняются громко обсуждать бабушку, справки и какую-то совершенно лишнюю херню прям у моего плеча. Разворачиваюсь и грозно ору: "Ну неужели не стыдно? у нас горе, пиздить - вон туда! - тычу в начало дорожки. А им не стыдно. Они недовольны, что я вообще смею им что-то сказать. Не Алиса бы на руках, взяла и вхерачила бы по жирным щекам. Испытываю ненависть и ярость, спину жжет. Кто-то плачет, кто-то стоит, кто-то уже уходит. Мне никак.

Приезжаем в церковь. Мне все еще никак. Провожу Але урок архитектуры после вопроса "Мама, почему на потолке рельсы?" Дочь теперь в курсе про купола, арки, своды и т.д. Меня все раздражает. Нервозно ногтем вырезаю руны на свече. Мне как-то нервно-яростно и смешно. Смотрю в гроб - ну почему никто не видит? Неужели они не замечают как изменилось лицо? 

Я знаю все молитвы, ритуалы и смыслы. Но смысла я не чувствую. Как и успокоения. Как и логичности. В голове стучит "Моих богов здесь нет". Все садятся на колени вокруг гроба, все еще молимся и крестимся. руны плавятся вместе со свечой. "Морана, проводи ее". Свеча чадит чёрной чернотой. Представляю себя со стороны - в черном платье, в белом пуху, с чадящей свечой. Все ок. Кланяемся, крестимся, трогаем холодные руки. Четко переношусь в позавчера, когда я знала, что пульса уже нет, но так хотелось его на шее нащупать. Когда она была еще мягкой и тёплой. 

Видели, как в фильмах (обычно комедиях) поднимают труп, а он как палка прямой? так вот, когда мы ее первый раз одевали, было так же. Она же крохотная и легкая. ее поднимал один человек. Как палку. ровно.

Это я тоже вспоминаю и хихикаю. Выходим вслед за гробом. Хорошо, что Аля у Олега. Я не могла бы держать еще и её, я себя-то с трудом держу. И тут этот жуткий стук забиваемых гвоздей. У меня рухнул мир. И все, что я не чувствовала весь день, вылилось. Хотелось выть и кричать. Не хотелось, что бы хоть кто-то это видел. я рыдаю, затыкаю себе рот и еле держусь, и почти падаю. Мне сразу холодно, горячо, одиноко, очень свободно и экзистенциально ужасно.

Все. Никогда не увижу. Никогда. Все закончилось. Я наконец смогу поспать. И никогда ее не увижу. И никогда не обниму. Ее нет. 

но. когда-то где-то она снова будет и это я точно знаю.

я уверена.

Дочь говорит, бабуля родиться девочкой Милашкой