Россия – священная наша держава,
Россия – любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава –
Твое достоянье на все времена!

Славься, Отечество наше свободное,
Братских народов союз вековой,
Предками данная мудрость народная!
Славься, страна! Мы гордимся тобой!

От южных морей до полярного края
Раскинулись наши леса и поля.
Одна ты на свете! Одна ты такая –
Хранимая Богом родная земля!

Славься, Отечество наше свободное,
Братских народов союз вековой,
Предками данная мудрость народная!
Славься, страна! Мы гордимся тобой!

Широкий простор для мечты и для жизни
Грядущие нам открывают года,
Нам силу даёт наша верность Отчизне,
Так было, так есть и так будет всегда!

Славься, Отечество наше свободное,
Братских народов союз вековой,
Предками данная мудрость народная!
Славься, страна! Мы гордимся тобой!


Дата принятия: 07.03.2001. Слова: Сергей Михалков

***

В гимне нет пустых слов или слов не на своём месте, как поэтическое творение он заслуживает и анализа, и любования. Три главных строфы, по четыре строки в каждой, итого двенадцать. Трижды повторяющийся припев удваивает эти числа, несомненно, не чуждые библейскому нумерологическому символизму.

Гимн являет собой одновременно и обращение к России, и её описание. Первая строфа игнорирует все требования «политкорректности» и сразу заявляет о самой сути: Россия – это священное государство. Источник святости – всегда и только Бог. Россия связана с Богом.

«Держава» и «страна» – это в принципе разные понятия, и хотя относятся к одной реальности, но описывают её в разных аспектах. И не случайно Россия как страна получает эпитет «любимая», то есть тут на неё смотрят со стороны человека, жителя и гражданина России, чьими устами и поётся гимн, но при этом смотрят именно любовью, то есть тем, что «никогда не перестаёт» (1 Кор. 13:8) в Вечности.

Воля может быть божественной и человеческой. Человек может согласовать свою волю с волей Бога. «Могучая воля» третьей строки – это и воля человеческая, без которой не строится государство, и воля Божия, без которой держава не может быть священной, а строительство – успешным.

Слава тоже может быть человеческой (и тогда она, условно говоря, будет измеряться частотой упоминания в масс-медиа), но может быть и божественной. Слава Божия и Божия благодать – это почти синонимы в православном богословии. Поэтому «достояние на все времена» для России – это союз человеческой воли и божественной благодати. Ведь именно благодать даёт силу согласовать волю человеческую с волей божественной, а значит – ведёт ко спасению.

Вторая строфа проецирует то, что заявлено в первой, на плоскость земли в географическом и сущностном смыслах. «От юга до полюса», «от моря до края» – символическое выражение всеохватности, пространственной полноты. «Леса и поля» – природа и дикая, и возделанная человеком, то есть вся полнота земли в качественном отношении. По-русски в слове «земля» соединены значения двух библейских слов: эрец (земля как страна) и адама (земля как почва, грунт). Так что «родная земля» четвёртой строки напоминает не только о привычной всем любви человека к своей родине, но ещё и о творении человека как такового из праха земного (Адама из адамы) – творении Богом. Иначе говоря, о единственности всего человечества (символически являемого Россией), о естественном братском единстве народов, о которых говорится в припеве. Ведь слова «родная» и «народы» – однокоренные.

Вообще для всякого человека его родной дом и его местность уникальны с субъективной точки зрения (there is no place like home). Но Россия уникальна – «одна такая» – и с точки зрения объективной, причем не только в силу пространственной огромности и культурного своеобразия, но и в силу особого государственного – державного – служения Богу и человечеству. Если в первой строфе о Боге говорилось прикровенно, через слово «священная», то здесь указание на Него прямое. Россия, родная земля, хранится Богом. «Священная держава» из первой строки – это не просто государство (res publica, state), – это тот, кто исполняет уникальное служение «удерживающего теперь». Ведь Россия, Третий Рим – это «держай ныне» (2 Фессал. 2:7), а он хранится Богом, и по пророчеству Даниила ему надлежит стоять до конца времён.

Третья строфа – это развернутая проекция на текучее время, ранее уже упомянутое в четвертой строке первой строфы («на все времена»). Понятие «мечта» имеет как благое содержание, побуждающее человека к деятельности, так и опасное, уводящее в прельстительные ловушки. Но именно жизнь должна выявлять, поверять и выправлять во времени то, что порождается мечтой. Если Отчизна такова, как заявлено в первых строфах, то есть если она связана с Богом, то именно верность ей даёт силу и удерживает на добром жизненном пути. Тройная энергичность утверждений завершающей строки – «так было», «так есть» и «так будет всегда» – охватывает всю полноту временного пространства, а значит, выводит к его грани и к его цели – ко входу в благую Вечность, куда допускаются только верные Отчизне.

Слово «Отчизна» указывает на одно из ключевых для библейского сознания слов – на слово «отец». Глубину его содержания невозможно обозреть в этой краткой заметке, но оно пронизывает всю временную ткань Священной истории от сотворения (без Бога Отца земля не может ничего родить и не может быть «родной») до спасения во Христе Богочеловеке, Сыне Отца. Спасаются в Нём люди, то есть сыны как своих отцов (по плоти вплоть до Адама и своих отцов духовных), так и сыны Бога Отца по усыновлению через Христа.

«Верность» – это не просто постоянство, это утверждённость в том, что верно, в той истине, что дана свыше. Вера – это не знание фактов, и это не психологическая убеждённость, которая может быть ложной. Вера – это такая добродетель, которая позволяет потрудившемуся уму без отчаяния остановиться перед такими утверждениями, которые для ума противоречат друг другу, но при этом оба истинны. Вера впускает в сознание антиномичное знание, соединяет противоречия, поэтому она неразложима и даётся свыше как дар, и позволяет хранить верность Отчизне несмотря на противоречия русской истории.

Вера позволяет само грядущее увидеть в двух аспектах. Большинство людей его сейчас видят «впереди». Мы «идём вперёд», а прошлое уже по сути исчезло. Но совсем другое видение присуще библейскому сознанию, и таким оно передано нам в нашем языке от наших предков. Само это слово показывает, что предки «впереди», а мы, потомки и наследники – «потом», идём по их следу. А они впереди на том пути, который ведёт к Вечности и Богу.

Припев гимна России повторяется трижды, что должно символически удостоверять его особую истинность. В припеве 1) «наше свободное Отечество», 2) «союз братских народов» и 3) «данная предками мудрость» перечисляются как имена одной и той же сущности, нашей страны, причем в каждом из этих сложных «имён» мы имеем указание на отцовство: через слово «Отечество», через понятие братства народов (возможного только при признании единого отцовства), и через слово «предки».

О славе как благодати Бога уже сказано раньше, и слово «славься», которым начинается припев, в сущности означает призыв ко благодатным энергиям пронизывать всю жизнь России.

Припев трижды утверждает, что наше Отечество свободно. Корень слова «свобода» тот же, что и слова «свой». То есть главным в русском понятии свободы является суверенность, следование своей природе, неподвластность внешней силе.

В романских и германских языках слова со значением «свобода» происходят от корней со значением «любить» (в смысле «желать») и безличным «хотеться». Нетрудно понять, что свобода как следование своей постоянной идентичности, ради верности которой уместно стеснять свои прихоти, и свобода как следование желаниям (которые в принципе изменчивы) – это совершенно разные понятия.

Тем более далёким от свободы как суверенности является понятие свободы как совершения выбора. Здесь достаточно показать, что у Бога, Который абсолютно свободен, нет свободы выбора, а точнее, необходимости выбора. Выбор – это всегда следствие неполноты знания и возможностей. Всеведущий Бог не выбирает из ряда опций.

Есть предположения, что слово «свобода» ещё богаче и глубже в значении, и смысл его – «своё-Богу-дание» – то есть «предание себя Богу». Возможно, это натяжка. Но для этимологии греческого слова со значением «свободный» дело обстоит именно так, а ведь именно через греческую культуру русские приобщались христианским смыслам. Ελ-ευ-θε-ρος, то есть ελ-ευ-θε-ιερος, буквально – «в-благо-бого-священный», то есть «в добром богопосвящении».

При таком понимании свобода – это не только суверенность по отношению к другим участникам земных событий, но суверенность, посвящённая Богу.

Для людей гордость самими собой губительна. Но если мы гордимся не собой, а тем, что возводит к Богу, то есть Отчизной (во всей полноте этого слова), и гордимся не человеческой славой, а славой божественной, благодатью, которой одной только и может в действительности, перед лицом Неба, славиться земная страна, то такая гордость спасительна. Россия намного больше, чем совокупность её жителей данного времени.

Заметим и некоторые неявные подробности. Слово «слава» (о значении которого сказано выше) вместе с производным от него «славься» присутствует в гимне семь раз. Число семь в библейском символизме указывает на полноту в тварном мире, причастном своему Творцу через Его благодать.

Слово «Отчизна» присутствует один раз, а «Отечество», слово с тем же корнем и близким значением – трижды. Это прикровенно указывает на единство Пресвятой Троицы. Она едина, ибо Отец один.

Близкую, но не тождественную мысль о единстве множества людей по образу единства Пресвятой Троицы можно увидеть в диалогическом сопоставлении местоимений множественного числа «мы», «наша», «наше», «нам» и единственного «ты», «твоё», «тобой». Повторим, что Россия – это не только «мы». Простая совокупность «нас», нынешних граждан России, еще не достаточна, чтобы составить «тебя», Отечество-Россию в её полноте, ибо Россия включает в себя и прошлые поколения, и держится Самим Богом как источником и промыслителем всякого бытия. Тем, кто любит теорему Гёделя, эта мысль более понятна.

Но самое главное чудо гимна России в том, что в нём начисто отсутствует любое упоминание зла, смерти, неправды, борьбы, врагов, тьмы, да и вообще чего бы то ни было негативного или хотя бы понижающего в числе или качестве. Даже грамматических форм отрицания или хотя бы сравнения в нём нет. Надо заметить, что это отнюдь не типично для государственных гимнов. Даже в лаконичном дореволюционном гимне «Боже, Царя храни!» упоминался «страх врагам». А в гимне России нет зла, оно отсутствует как таковое!

Вероятно, те качества, которые имеет сейчас гимн России, уместны были бы и для гимна Небесного Иерусалима, если бы он нуждался в государственном гимне.