Воин сперва шёл вровень со
мной, но потом замедлил шаг, он всё чаще спотыкался о камни. Его тело покрылось
холодным потом, он весь блестел, как будто только что вышел из воды.
Опухоль увеличилась. Мне пришлось снять пояс и сделать Чёрному Ворону перевязь
для его опухшей руки. Мы шли всё медленнее. Я перекинул его здоровую руку через
своё плечо, и так мы брели в направлении селения.
Чёрный Ворон начал бредить. Идти уже не мог. Обливаясь потом и стиснув зубы, я
тащил его по острым камням - только бы поближе к селению!
Я не хотел отдыхать, но в конце концов споткнулся о какой-то камень и рухнул на
землю. Изранил себе лицо, зато уберёг бесчувственного воина от ушибов. Я
выбрался из-под беспомощного тела Чёрного Ворона. Посадил его поудобней,
прислонив к берёзовому пню.
Вид у воина был страшный. Рука почернела по локоть, опухоль захватила плечо и
дошла до самого лица. Я не знал, чем помочь, и отчаяние охватило меня.
Может, Сова уже добежал до лагеря? Может, уже ведёт кого-то на помощь? Только бы
поскорее, иначе я сойду с ума!
- Скаясс, скаясс (пить, пить),-еле слышно прошептал воин.
Я бросился в сторону берёзовой рощицы, где струился ручеёк. На ходу я снял
набедренную кожаную повязку, чтобы набрать в неё воды.
Назад, от ручья, я бежал как можно быстрее, и самые ужасные мысли теснились в
моей голове: он мучится от жажды, может быть, я уже не застану его в живых... Я
мчался, прыгая с камня на камень, будто горная коза. В руках у меня была повязка
с живительной влагой. Ещё только один шаг - и вон за той скалой лежит Чёрный
Ворон.