Четыре часа в Москве . Пустые улицы. Темные окна. Оранжевый свет фонарей. Милицейская сирена где-то вдалеке. Немного страшно, ведь никогда не знаешь, кого встретишь в следующем переулке, или что. Т.к. Москва полна легенд, и в большей степени легенд страшных…
Всегда любил этот маленький кабачок на Павелецкой. Такой неприметный, с вывеской без иллюминации, кабачок – только для своих, тех кто любит уединение и хороший джаз. Кабачок ночной. Днем он закрыт. Кажется, хозяин держит его в качестве хобби. В нем можно найти неплохое и главное недорогое спиртное и хорошую, молчаливую, компанию, состоявшую в основном из мужчин за пятьдесят, медленно покуривающих трубки. Но главная изюминка этого заведения – это живой джаз! Неизвестная мне группа ( за год, что я туда хожу, я так и не узнал ее название), которая не играет, нет, а создает целый мир из разрозненных звуков, объединяя их в произведения, не на что не похожие. Когда я впервые услышал их, я был поражен веселой грустью их мелодий, мастерством исполнения и той самозабвенной отдачей с которой они выступали.
Обычно я засиживался в кабачке до закрытия и в сущности открытия метро, но вот одним зимнем вечером, зачарованный музыкой и немного опьяненный ромом я решил прогуляться, а не сидеть до конца. Отдать себя городу и мыслям на несколько часов. Не очень далеко от кабачка находилось чудесное, малоизвестное место – «Зверев мост». Не знаю, почему именно так он называется, толи так звали архитектора, толи так его прозвали из-за любви несчетного количества голубей, уток и собак обитающих на нем и рядом с ним. Но на табличке стоящей рядом можно лишь разобрать два слова – «Зверев мост». А мост сам по себе необыкновенный – узкий, длинный с коваными перилами. Над мутными водами Москва – реки, он выглядит столь легко и эфемерно, что издалека его можно принять за белую дымку над рекой. А какой чудесный с него открывается вид!
В тот вечер, стоя на мосту, я заворожено смотрел на спящую Москву, пока сбоку от меня не раздался женский смех. Повернувшись, я увидел молодую девушку со светлыми кудряшками, смотрящую на меня. Одета она была, мягко говоря, не по погоде – белое, легкое летнее платье и туфельки на высоком каблучке. Не смотря на ее несуразную одежды, она не выглядела замерзшей, скорее наоборот, казалось, что ей жарко и что жар идет от нее самой. Взгляд пленял и в тоже время заставлял цепенеть. Тем временем она подошла ко мне, лукаво улыбнулась, отвязала белую атласную ленточку со своего запястья и повязала на мое, потом, по детски приподнявшись на носочках, поцеловала меня в щеку и… спрыгнула с моста…
Только тут я смог сбросить с себя оцепенение и обдумывая, как я могу помочь самоубийце, перегнулся через перила. Но в низу я не увидел ни пробитого льда, ни кусочка белого платья, стремительно уходящего под воду - ничего, лед был цел. Все произошедшее дальше я помню смутно, мысли мои путаются, и я не могу понять, где кончается реальность, и начинаются черти что…
Я уже было хотел повернуться и посмотреть с другой стороны моста, как позади меня раздался смех девочки – самоубийцы, но не веселый как раньше, а злой, полный ярости и угрозы. Не оглядываясь, я побежал прочь от моста, бежал что есть мочи, а в спину мне несся смех. Я бежал все время вперед, но стоило мне свернуть за какой-нибудь угол, как я сразу же выбегал на мостовую, и в нескольких шагах от меня был мост с призрачной, белой фигурой. И смех. Не помню сколько раз я убегал и снова возвращался на мост, казалось, это длилось вечно. Но в одно мгновение я споткнулся, упал и потерял сознание. Очнулся я на ступеньках моста, и все бы нечего и все бы было сном если бы не белая атласная ленточка на моем запястье…