Екатерина Гердт: «Он не был диссидентом-смельчаком»

Мама заболела. Лето на носу. У Зямы гастроли театра где-то на Волге. Мы с Зямой одни, без мамы, едем с театром. Будем жить в гостинице! Таинственная взрослая жизнь, в которую я попадаю. Болтаюсь под ногами. Жарко, чужой город. Титан с горячей водой в коридоре. Но каждый вечер я за кулисами театра во время спектакля! И я страшно горжусь Зямой. Хоть театр и называется Образцова, но мне кажется, что самый главный здесь Зяма!

	[показать]
	Зиновий и Екатерина Гердт.

Ко всему, что делал, Зяма относился трепетно. Все, что происходило в театре, воспринимал совершенно без кожи, волновался, переживал и подробно обсуждал все с мамой. Как-то вечером приехал после спектакля и первым делом выкрикнул: «Это возмутительно!»

Оказывается, молодая актриса перед началом спектакля сняла с гвоздя куклу и протерла ее платьем свои сапоги. Боже, что было с Зямой! И сейчас слышу его голос: «Это черт знает что такое!!!»

Были абсолютно непререкаемые вещи во всем, что касалось профессии. При том, что он был выпивохой. Мысли о том, что выпьет хотя бы одну рюмку перед спектаклем или выступлением, не допускал. Будь то обеденный перерыв на заводе или исполнение одной из главных ролей в «человеческом» театре (в спектакле «Костюмер»), куда он, хромой, все-таки вышел играть. (…)

Он не знал ни одного языка в совершенстве, но пел на всех. И благодаря абсолютному слуху произношение было совершенным. Я слушала оперу «Иисус Христос — суперзвезда», и он слушал вместе со мной и знал все арии наизусть.

Когда мы куда-нибудь вместе ехали на машине, распевали «мою» или «его» музыку по дороге. Мы часто ездили в Прибалтику на нашем «Москвиче»-пикапе. Отдыхать на турбазы Дома ученых. Там жили в палатках на раскладушках среди физиков, биологов и прочего ученого люда. В машине мне делали прекрасное мягкое ложе-гнездо на заднем сиденье, я засыпала и просыпалась под Зямино пение и гудки автомобиля в ритм джазовой мелодии. А еще он отбивал ритм на руле, и нам было страшно и весело. Всю дорогу мы сочиняли какие-то дурачества или играли в свою игру — слова.

Зяма: Что такое эскалатор?

Я: Движущаяся лестница в метро.

Зяма: Это кандидат технических наук Семен Константинович Латор!

Компот — коммунистический пот.

Нету сил — болгарское лекарство, если в одно слово: нетусил.

И так далее, до бесконечности, всякие «глупства», которые он неистощимо выдумывал на ходу. (…)

Он никогда не был диссидентом-смельчаком, но исправно привозил крамольные книжки из-за границы. Один раз даже вез в бачке туалета международного вагона. Дома у нас был шкафчик, на дверце которого висел колокольчик, чтобы оповещать, если кто-то чужой в него полезет. Там хранились все запретные книги и самиздат. Выезжая, Зяма встречался со всеми опальными друзьями: Ростроповичем, Неизвестным, Некрасовым. Боялся? Хорохорился: «Плевать!» (…)