participante: Тут обнаружилось, что я каким-то образом умудрилась не довыкладывать кусок Между "Собаки" и "Нелли" Шутка Это одна из тех шуток, которые организуют, когда всё подходит к концу и тебе хочется со всеми как-то это отметить. Первому эта идея приходит на ум Рэнди. «А почему бы нам не разыграть Гейла?» , и начинаются приготовления, растянувшиеся на несколько дней. Точнее, недель. Любой опытный любителей розыгрышей знает, что самый смак именно в подготовке, а Рэнди прирождённый организатор розыгрышей. На протяжении нескольких недель он как обычно время от времени отпускает комментарии по поводу навязчивости этих «фанатских психов», и в особенности одного, конкретного психа, который достаёт его, настаивая на личной встрече и обещая приехать в Торонто. Когда Гейл старается его подбодрить, говоря, что это всё пустые слова и не нужно предавать этому значения, Рэнди едва сдерживает хихиканье, но он его сдерживает, потому что шутка того стоит. Питер берётся сыграть фана-маньяка, и все настолько слаженно и убедительно действуют, что Гейл ни на секунду не сомневается в том, что кто-то посторонний сумел пробраться на съёмочную площадку. Наверное, было бы лучше воздержаться от использования искусственной крови. - Гейл, клянусь, я думал у тебя инфаркт будет. - У меня он чуть и не СЛУЧИЛСЯ. Гейла всё ещё пошатывает. Шея покрылась пятнами. От страха. А Рэнди так хреново, что он мечтает о машине времени, чтобы отмотать всё назад. Когда они разыграли Тэу, то она просто заорала, а все заржали. Она закричала скорее от неожиданности, а не потому что поверила в случившееся, она не побледнела как простыня и не позвала тихонько срывающимся голосом: «Рэнди?», будто у неё из груди вырвали сердце. Нет, определённо им не следовало задействовать кровь. - На Питере была маска из «Крика» и бензопила в руках! Как ты мог поверить? - Потому что я дурак. Он не произносит это как «Я дурак, что позволил вам провести себя», он произносит это как «я действительно, действительно, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО самый настоящий дурак, Рэнди!» - Я всегда попадаюсь на розыгрыши, - добавляет, - Это… - кажется, что он собирается признаться в чём-то ужасном, и это не так-то легко, - Это как быть глупышом в шайке сорванцов. Понимаешь? Потому что со мной вечно всё идёт не так, и в конечном счёте все просят у меня прощение, и вся шутка псу под хвост. Он шепчет «вечно я порчу всё веселье» и выглядит таким несчастным, что Рэнди недоумевает, как же он умудрился дожить до тридцати с хвостиком лет в этом жестоком мире. Если только… - не в состоянии прямо посмотреть ему в лицо, Рэнди краем глаза видит, что Гейл ухмыляется., - этот козлина, этот сукин сын не догадался обо всё с самого начала и теперь издевается над ним!! - Ни хера ты нам не поверил! Так ведь!? На лице Гейла всё шире расплывается улыбка, и имя её НАСТОЯЩИЙ ГОВНЮК! - И Оскар получает… - Гейл сияет, само самодовольство, - Гейл Харольд! Это просто неописуемо. Пять лет совместной работы и, казалось бы, он изучил его вдоль и поперёк и чует любую ложь за милю. А вот нате вам! Чёртов ушлёпок настолько ловко обвёл его вокруг пальца, что даже заставил испытывать чувство вины!! - Ты самый настоящий сукин сын! - Ага, но я такой красавчик, что ты меня простишь. - Ты не НАСТОЛЬКО красив! На самом деле настолько. В действительности, у Рэнди уже давно выработана своя собственная градация красоты: «Красивый», «Очень красивый» и «Гейл». Брайан По мере того, как продвигаются съёмки, конец становится всё реальнее. Ощущение, что подходит к своему завершению целая эпоха его жизни... И не то чтобы он не был рад грядущим переменам, но присутствует и некая неуверенность, время от времени грозящая перерасти в панику. И далеко не сразу до него доходит, что есть ещё кое-что помимо стабильной зарплаты, уверенности в завтрашнем дне, коллег и даже этого треклятого холода, чего ему будет не хватать. - Мне будет не хватать Брайана. Эта мысль приходит, когда ему накладывают грим. Неожиданно. Рэнди внимательно смотрит, стараясь не пропустить ни слова. Не перебивает вопросами. Пытается создать обстановку, как можно более располагающую к откровению. Так что Гейл пускается в рассуждения. Он объясняет, что да, он действительно, правда, ПРАВДА будет скучать по Брайану Кинни. Ему будет не хватать, той свободы, которую даёт возможность перевоплощаться в человека абсолютно, радикально отличного от него самого. Ему будет не хватать виртуозных диалогов, возможности одной лишь репликой заткнуть рот любому оппоненту. Ему будет не хватать открытия новых граней персонажа, наблюдений за тем, как он растёт, развивается, возможности страдать тогда, когда страдает он. Ему будет не хватать тех сцен с Майклом, когда они вдвоём противостоят целому миру. Ему будет не хватать подтруниваний над Тэдом, отповедей Дэбби, стремления контролировать всех и вся. Ему будет не хватать возможности быть Брайаном Кинни, который всегда умудряется вылезти из любой передряги, даже не растрепав причёски. Он будет скучать по этому долбоёбскому ублюдку, будет тосковать по его такой искренней тяге к манипуляторству, по его костюмам от Prada. Он осознаёт всё это в шесть тридцать утра, на последнем году съёмок, осознаёт, что будет скучать по нему. Рэнди смотрит всё так же пристально, не отводя глаз. Мало кто мог бы выдержать подобный взгляд. В эти утренние часы кроме них на гриме никого больше нет. - Даже при том какой он мудак и придурок… Знаешь, мне будет недоставать…его крутости. Он будет скучать по этой возможности чувствовать себя волшебником, хозяином мира. Пусть всё это было лишь наносным, нереальной личиной, маскарадом и длилось несколько часов в день. Пусть речь шла о мыльном пузыре придумки, в котором он жил. Он будет скучать. Он понимает, что пришло время покончить с этим, что будут ещё персонажи, но это не отменяет того, что на протяжении пяти лет Брайан был прекрасным убежищем, где можно прятаться и притворяться. Где можно почувствовать себя свободным. Он заставлял его чувствовать себя свободным. И иногда эта свобода, предлагаемая Брайаном, даже граничила с чем-то запретным, запредельным. Блядь! Это прикольно быть Брайаном. - Тебе это не нужно, Гейл. Рэнди говорит медленно и очень тихо. Такой умный, такой участливый, такой Рэнди. - И в особенности тебе это не нужно, чтобы почувствовать себя крутым. Потому что ты и так крут. Гейл даже не знает, что и сказать. Так что ограничивается тем, что сглатывает и не говорит ничего. Прямо скажем, он частенько не знает, что сказать. Не знает, чего от него ждут и всё такое. Почти никогда не знает. Иногда ему кажется, что только Рэнди ничего от него не надо. А иногда закрадываются подозрения, что тому нужно от него всё. Он этого не знает, правда. Он даже допускает, что, когда Рэнди нужно от него всё, то ему не нужно ничего конкретного. Только он сам. Это странное ощущение. Чтоб его. И иногда ему становится чуточку страшно. Когда это ощущение уж слишком навязчиво. Стоп! Снято! Последняя сцена, в которой снимаются Гейл и Рэнди, это совместная сцена Джастина и Брайана. Так должно было быть, так и произошло. График съёмок расписан на весь день, так что нет никакой особенной церемонии, знаменующей окончание после в последний раз отзвучавшего «Стоп! Снято!». Никто не объявляет «Это Конец». Так же как никто не объявлял в своё время «Это Начало», когда Гейлу позвонил его агент и сказал: «Showtime планируют съёмки сериала и ищут актёра на роль гея-Казановы или кого-то в этом духе. Как смотришь на то, чтобы смотаться в Торонто на пробы?» Оба чувствуют себя странно, когда всё заканчивается. Будто на самом деле ничего и не закончилось. Им кажется, что это какой-то конец без финала. Как отношения Брайана и Джастина. Не известно, что это: начало, «продолжение следует…» или вообще что-то третье и абсолютно отличное. На следующий день кинокомпания закатывает вечеринку. Официальное закрытие. Конец Вечеринка телекомпании – это традиционный ритуал, чтобы официально попрощаться, но Питеру это кажется недостаточным. Рэнди находит предельно краткое сообщение на автоответчике «У меня, в семь». Первая мысль о том, что дело пахнет керосином, и худшие его опасения подтверждаются, когда он с десятиминутным опозданием появляется на пороге, и Питер тащит его в гостиную. Там все. Там Скотт, Хэл, Бобби, Тэа, все. Гейл, само собой разумеется. Сидит на софе. Высоченный. Работает телевизор и ДВД уже подключён. Выразительный взгляд убеждает: «Клянусь, я ни о чём не знал». - Ой, нет, - обречённо произносит Рэнди, догадываясь, что сейчас будет, - Я не собираюсь это смотреть. Но выбора у него нет. Питер намного выше и сильнее. Да и что уж там, намного упрямее. Он заставляет его сесть на диван и пережить то, что он назвал «очищающий катарсис и повторное переживание нашего общего опыта» . - Просто тебе охота поглазеть на мою задницу! - Не правда, - вяло обороняется Питер, - нам всем охота поглазеть на твою задницу. На диване наблюдается самая настоящая давка. Питер жмёт на плей и понеслось… Их столько на этом диване, что Рэнди чувствует себя совсем крохотным, его толкают на Гейла, грозя раздавить. - Спокойно, - Гейл высвобождает одну руку и обнимает за плечи. Тонкая скорлупка, сулящая безопасность и не вызывающая неловкости. - Думаю, что моя задница составит компанию твоей. Это не особо выдающаяся реплика, но она весьма точно подводит черту под пятью годами совместной работы. Задницы & кое-что ещё Так что они смотрят пилотную серию. Практически пять лет спустя после того, как она была отснята. Целая вечность. Рэнди боится, что это будет ужасно, потому что он ненавидит смотреть на себя на экране и потому что уже достиг той точки, когда ему действительно необходимо выбраться из всё разрастающейся тени Джастина Тэйлора. На деле всё выходит не настолько ужасно, и, если бы не нежелание признавать правоту Питера, он бы согласился, что его затея несёт в себе некое очищение и катарсис. С самых первых кадров все, кроме них с Гейлом, принимаются аплодировать и улюлюкать. На переднем плане огромный экран с психоделическим дискотечным видео, и Скотт выкрикивает «Праздник!». Ещё больше криков, ещё громче овации, когда кран перемещает камеру, которая показывает троих из здесь присутствующих. Хэл замечает: «Я выгляжу как полный урод», а Скотт поддразнивает: «А ты и есть полный урод», за что зарабатывает пинок. Питер не обращает на них ни малейшего внимания и заявляет, что в розовом он выглядит сногсшибательно, «к тому же, на фоне вас, коротышек, я смотрюсь таким высоким». Следующим на сцене появляется Брайан, и Гейл так напряжённо смотрит на экран, что кажется, он вот-вот расплавится под его взглядом. Первые кадры сцены с легендарным сексгигантом Брайаном Кинни снята в более тёмных тонах. Другая музыка, другой ритм подчёркивают и другой уровень сексуальности. В гостиной Питера все издают согласное « оооооххх» и подшучивают над гейловой манерой танцевать. Гейл цедит сквозь зубы: «Я похож на танцующего придурка». Облокотившись о Рэнди он шепчет ему: « Ну, или просто придурка», - и улыбается, заглядывая в глаза. Первое появление Рэнди. Он идёт по ночной Либерти Авеню, юный гей в поисках приключений, он вызывает новый шквал выкриков и улюлюканья. «Вы только гляньте на нашего девственника!». Рэнди выглядит таким юным – бог мой, тогда ему было двадцать два – что это даже пугает. Краем глаза он неустанно следит за реакцией Гейла, который прикусывает нижнюю губу, и иногда прикрывает рот ладонью свободной руки. Заметно, что он нервничает по какой-то причине. Выискивает что-то на экране. Рэнди спрашивает себя, что бы это могло быть. Гейл страдает, действительно страдает, когда видит, как Брайан льёт воду из бутылки на свой обнажённый торс, чтобы произвести впечатление на Джастина. Он не понимает – по крайней мере Рэнди кажется, что он не понимает – какое странное воздействие оказывает эта сцена, которая задумывалась патетичной. Добиться такого уровня самоуверенности, быть действительно секси, вытворяя нечто нарочито сексуальное – это далеко не каждому дано. Он и не подозревает о своей харизме. Может потому она в нём и зашкаливает. Пока идёт эта сцена, естественно, звучит уйма шуток и скабрёзностей. Скотт же вынужден признать, что ему тоже приходилось вытворять нечто похожее с водой. - И это не так просто, как выглядит, друзья. Есть риск захлебнуться, между прочим. Затем следуют аплодисменты, когда Брайан снимает штаны, и смешки, когда на сцене появляются трусы танга, которые смотрятся так же нелепо, как и пять лет назад. Рэнди чувствует себя вполне комфортно, когда объектом подтрунивания является не он и сам, и шутит, что Гейл всё ещё хранит эти трусы. Питер картинно всплескивает руками и восклицает: «О мой Бог!!», когда Брайан заканчивает раздеваться, а Скотт вторит ему: «Я вижу его тёщину дорожку!!!!» Стараясь перекричать друзей, Гейл заявляет что да, это и есть качественное телевидение, как оно есть. Когда Брайан и Джастин целуются в первый раз, Хэл первым подшучивает на собой «Это уж точно получше, чем собачку поцеловать». Шутка встречается ободрительным смехом, который сменяют поздравительные выкрики в сторону Рэнди, когда Джастин кончает на шёлковые простыни Брайана. - Подростки, - фыркает Скотт, - не им же счета из прачечной оплачивать. - Всё тут шиворот на выворот,- усмехается Питер, - Гейл притворяется, что знает, что делает, а педик Рэнди прикидывается девственным агнцем на закланье. Пятьдесят минут пилотной серии и начало целой эпохи в их жизни. Раздаётся громогласное «оооооу», когда Брайан и Майкл соединяют руки и взбираются на парапет на больничной крыше. Рэнди подмечает, насколько Гейлу нравится эта сцена. Он улыбается одними уголками губ. Ему нравится весь этот кусок, Брайан в больнице. У него сияют глаза, когда Линдси плачет, а Брайан говорит, что они никогда не повзрослеют. В действительности, всем нравится эта сцена. Гейл расслабленно разваливается на диване и наслаждается каждой секундой. Он доволен, что смог стать частью всего этого. Так волнующе. Потом снова идут сцены с Джастином и Брайаном, и вот снова, снова он закусывает губу. Снова прикрывает рот ладонью. Снова постукивает пальцами по его плечу. Когда очередь доходит до той самой сцены, Рэнди почему-то чувствует, что успокаивается. - Дамы и господа, - объявляет, - прошу любить и жаловать – моя задница! Раздаются приветственные возгласы, и даже он сам должен признать, что его задница смотрится потрясно. - Дамы и господа, - вслед за ним вступает Гейл, - а теперь поприветствуем мой язык на его заднице! Весьма познавательная сцена. По мнению Тэи, язык Гейла и задница Рэнди составляют прекрасную пару, которой следует пожениться и обзавестись потомством. И глядя на экран, сложно с ней не согласиться. Когда просмотр закончен и вознаграждён новой порцией оваций, столик заполняется бокалами, а комната - дымом. Рэнди наконец может переместиться в место, где бы ему не пришлось столь тесно прижиматься к Гейлу. Ближе к полуночи Питер жалостливо сетует на то, что Эммету и Брайану так и не довелось переспать на экране. «Ни одного самого завалящего поцелуйчика», - ноет, - «Совсем ничегошеньки для бедняги Эмма». Час ночи, и они утопают в море опустевших бутылок, когда Гейл в последний раз играет роль Брайана Кинни, тигриной походкой направляется к Питеру, грубо пихает на стену и, выкрикнув: «Для Эмма», целует его смачно и сильно, влажно и виртуозно. Выкрики, аплодисменты и Скотт, пулей выбегающий из комнаты, когда Гейл намекает, что с Тэдом Брайан тоже так и не переспал. - Я стараюсь сохранить в себе хоть частичку натурала, Гейл. Отвянь! Но когда они сталкиваются полчаса спустя, Гейл вопит ему: «Не сопротивляйся» и чмокает, как обычно целуют друзей, когда ты уже в стельку пьян. Рэнди предпочитает уйти по-английски, а по сути, он просто напросто сбегает, чувствуя, как его сердце разрывается на части. Если он потеряет бдительность, то и его может настигнуть один из этих поцелуев, а он совсем не уверен в своей реакции на это. Особенно, когда вокруг полно народа. Как рассказывают хроники, той памятной ночью с вечеринки, не получив поцелуя Гейла, удалось уйти только знаменитому кожаному дивану. - Но я и за это не поручусь, - говорит Рэнди Питер во время телефонного разговора, - После пяти утра я не помню абсолютно ничегошеньки. Но вот что я хочу тебе сказать, - вздыхает, - если все гетеросексуалы целуются как он, то лучше мне об этом не знать. Предпочитаю оставаться в счастливом неведении. Это лучшие слова, которые Рэнди услышал за несколько лет. Не я это сказал. Вечеринка Гейлу настолько не нравятся светские тусовки, что временами ему кажется, что он бы согласился пожертвовать рукой, лишь бы не присутствовать ни на одной из них. Но на вечеринке, устроенной Showtime по случаю завершения работы над сериалом, появиться он обязан. После пирушки в доме Питера у него безбожно трещит голова – тупая боль в висках – но он принимает душ, одевается и готов стоически перенести все невзгоды. Его снимают, ему задают вопросы, а он в полной мере ощущает себя утопающим в жизни, которая ему не принадлежит, и пытается этому противостоять. В одиннадцать вечера к нему подходит Рэнди с бокалом в руке. - Думаешь, как бы поскорее свалить? - Есть такое, - кивает, - Все эти прощальные вечеринки, - закатывает глаза, - ну, ты знаешь… Пытка. Вот что это такое. И весь вид Рэнди, когда он опускает глаза и произносит: « Да…Я знаю» говорит о том, что это мучает его не меньше. - Думаю, что смоюсь по-тихому через пару минут. Ему бы хотелось уйти с Рэнди. Возможно, пропустить по паре пива в каком-нибудь тихом местечке. - Кончено. Иди. А я останусь ещё ненадолго. Прощайте мечты о пиве. Время прощаться. Через двенадцать часов Рэнди уже сядет в самолёте до Нью-Йорка. Конечно, они ещё встретятся, но Торонто остаётся в прошлом. Он и Рэнди, и все эти моменты, которые они пережили благодаря Брайану и Джастину, всё подошло к концу. Грустно прощаться. Не раздумывая дважды, Гейл обнимает Рэнди. Они разного роста, но всегда отлично друг другу подходили. Слова даются ему как никогда с трудом. Он хочет сказать что-то правильное, подходящее моменту, но получается что-то невнятно-витиеватое. И всё-таки есть что-то, что он никогда не говорил, а должен был. Должен прежде всего себе самому. - Я тебя люблю. Рэнди плавится в этом объятии, цепляется сильнее, не хочет отпускать. В кое-то веки он тоже не может найти нужных слов. Не важно. Гейл всегда умел выхватывать смысл из отголосков тишины… Препятствие Незаметно для остальных Гейл покидает вечеринку, будучи не в состоянии перенести новую порцию прощаний и переживая в точности те же эмоции, что и в последней сцене в роли Брайана. Щемящее чувство незавершённости. Если бы он не забыл пиджак и ему не пришлось за ним возвращаться, он наверняка никогда бы не понял причины этого чувства. Он так бы и носил в себе ощущение пустоты, возможно, всю оставшуюся жизнь. Но он забывает пиджак и возвращается; и рядом с гардеробной кое-что слышит. Часть разговора. Не целиком, но достаточно. Он слышит Рэнди – его голос он узнаёт первым – и Питера. - Так, значит, вы расстались? Когда? - Несколько недель назад. И в этот момент в мозгу Гейла что-то щёлкает, и он думает: «нда, вот уж точно такого тормоза как я ещё поискать…» Финал, понимает он, это не то же самое, что завершение. Некоторое время он не двигается с места, пока голоса удаляются, а затем и вовсе стихают. А потом он принимает решение, которое, вдруг понимает, было принято уже давно кем-то намного более умным, чем он сам. Он садится в машину, которую останавливает три раза. У своего дома, на светофоре и у дома Рэнди. Последняя остановка самая простая из трёх. Завершение Если бы Рэнди уже спал, то его бы точно разбудил шум мотора, паркующейся у дома машины. Но он читает в кровати, сна ни в одном глазу, обдумывает возможность подрочить, а по телевизору крутят «Магазин на диване», так что шум автомобиля удивляет его, но не привлекает особого внимания, чего нельзя сказать о звонке в дверь. Рэнди бежит открывать, босиком, строя догадки, кто бы это мог быть в такой час. Огибая коробки, которые он паковал несколько последних дней и которые ожидают грузовика из фирмы по организации переездов. - Гейл? В дверях его собственного дома, в три ночи. Гейл. Говорящий «Хей». Как будто, так и должно быть. В руке у него бутылка вина, и Рэнди понятия не имеет, что ему надо. Не то чтобы он не рад его видеть, но уж больно тяжело далось то прощание. Второе такое он может и не перенести. - Но тебе же не нравится вино… Тупо, но это единственное, что приходит к нему в голову, принимая во внимание ситуацию. В пижаме, в дверном проёме, босиком. Пред ним Гейл. Прикусывает – как тогда – нижнюю губу. - А? – говорит, - Я просто…я тут подумал, что мы могли бы попрощаться по-настоящему. «Ирландские похороны». Выпить на дорожку? Опять выпить на дорожку? Он же не мог припереться сюда в три ночи только ради этого. Похоже, он немного не в своей тарелке, нервничает, и скоро Рэнди начинает казаться, что, возможно, причина ночного визита в чём-то другом. Попрощаться по-настоящему. Он замечает, как болезненно трепыхнулось сердце в груди. Не может быть. - Ты ведь даже не ирландец, Гейл. Это один из самых тупых разговоров на его памяти. А ведь у них было полно бессодержательных бесед. - Ага, точно, - соглашается, пожимая плечами, - так же как и не гей, но вот уже пять лет убеждаю себя в том, что не хочу с тобой трахнуться. Жизнь странная штука. Рэнди уверен, что в этот самый момент его сердце остановилось. Всё ясно…у Нэлли случился инфаркт. Решение Проходят долгие две секунды прежде чем к Рэнди возвращается дар речи. С открытым ртом, вцепившись в дверную ручку, он думает о том, что жизнь должна предупреждать о таких вот вещах, чтобы они не заставали тебя в пижаме. Ему хочется выдать нечто блестящее, соблазнительное, выдающееся, нечто, что заставит его прекратит чувствовать себя немой бестолочью. Полный провал. - Что?... Сказал…что ты сказал? Что? Кажется, почувствовав себя увереннее, приведя его в состоянии близкое к глубокой кататонии, Гейл улыбается так, как раньше никогда не улыбался. Это не удовлетворение, не издевка, это не Гейл и не Брайан. Это что-то другое. Плотоядное. Сладостное. Он. - Рэнди, ты бормочешь как умственно отсталый. Рэнди хотелось бы подумать что-то типа «ты мне за это ответишь», но сложно думать, когда Гейл закрывает дверь. Щелчок замка, и он уже внутри. Буравит взглядом. Неподвижный, нежданный. Ожидающий разрешения. Разрешения на что? - Я могу тебя поцеловать? Он отвечает ему так, как единственно возможно в этой ситуации. - Давай. Думать Это ощущение двойственности сохраняется у Рэнди на всю ночь. Половина мозга загружена тем, чем они занимаются. Целый поток ощущений, и он не хочет упустить ни одного. Другая половина пребывает вне его головы. Она наблюдает за всем со стороны, будто хочет запомнить всё до последней детали, потому что понимает, что такого больше не повторится. Он есть и его нет, а иногда две половинки соединяются и тогда Бам. Бэнг. Уоу!! Когда этой ночью Гейл впервые целует его, то оба нервничают. Рэнди стоит босиком, опершись о стену, чтобы не потерять равновесие. Гейл всё ещё держит бутылку вина. Он наклоняет голову, и его губы оказываются близко-близко. Он целует не целуя, позволяет, чтобы они оба в полной мере насладились моментом перед прикосновением. Он выжидает целую вечность, и когда оба уже начинают прерывисто дышать, облизывает губы, приоткрывает рот и позволяет языку вовлечь себя в жаркий и вязкий поцелуй. Они целуются в коридоре… как подростки: в одежде и с отчаянием в глазах. Я тебя целую, я поглаживаю твой затылок, я пропускаю твои волосы сквозь пальцы, я пихаю тебя, ты прижимаешь меня к стене, у меня уже стоит, и мы прикасаемся друг к другу. Их тела соприкасаются. Рэнди всегда будет помнить, как в первый раз гладит его спину, а потом опускает руки чуть ниже. Как в первый раз, его руки скользят под пояс брюк. Это ощущения бархатистой кожи на упругой заднице под его пальцами. Они не прекращают целоваться, и Гейл стонет что-то похожее, на «кроватьсейчас». Рэнди знает, что отныне и навсегда это станет его любимым словосочетанием. Он мысленно записывает его, прячет в мешочек, где хранит все прочие детали. Такие как то, как они вваливаются в квартиру, заставленную коробками. Как они скидывают одежду по дороге в спальню. Он запомнит свою злость, это желание наказать Гейла за то, что он был рядом эти пять лет и за то что он не был рядом эти пять лет. Он думает «я хочу сделать тебе больно». Он думает «я хочу, чтобы это была лучшая ночь в твоей жизни». А потом знакомый низкий голос говорит ему «хватить думать» и он слушается, потому что это голос Гейла и потому что всё его мятежное настроение рассыпается в прах, едва Гейл снимает с него брюки и начинает ласкать, сверху вниз, снизу вверх, пока окружающие предметы не начинают расплываться. Когда Брайан и Джастин танцевали, то Гейл обычно слегка наклонялся вперёд, чтобы компенсировать разницу в росте, а Рэнди наоборот слегка отклонялся назад, прогибаясь в пояснице, и так они попадали в кадр, бёдра вжаты в бёдра. Этой ночью они делают практически тоже самое, только без одежды. Оба напряжены как струна и разгорячены. Она ласкают друг друга, мастурбируют, теряют контроль. Лизать Гейл почти уверен, что услышал это в каком-то из эпизодов «Seinfeld», хотя не часто смотрит телевизор и практически никогда не запоминает имена персонажей и режиссёров. Но на этот раз он практически уверен, что это было в «Seinfeld». Кучка персонажей обсуждали секс с мужчиной и женщиной, и кто-то сказал, что вообще-то неплохо попробовать переспать с кем-нибудь одного с тобой пола, кто бы был «экипирован» как ты и прекрасно понимал, что с этой «экипировкой» делать. Тогда эта мысль показалась Гейлу забавной, но от тут же выкинул её из головы, и странно, что она вновь всплыла именно сейчас, когда он голым стоит, прислонившись к стене, в спальне другого мужчины, позволяет целовать себя мужчине, позволяет облизывать себя мужчине, позволяет делать себе минет мужчине и, наконец, кончает в рот этому самому мужчине. «Мужчины» - как-то сказал Питер, - «Мы делаем самый лучший минет в мире, Гейл». Тогда он не придал этим словам особого значения, а вот надо было, и он вполне понял это сейчас. «Но, возможно, дело не в мужчинах, а в одном конкретном мужчине?» - думает он про себя. Мужчины или Рэнди Харрисон, это ему не известно. Зато ему известно, что в данный момент у него подгибаются ноги, и Рэнди стоит на коленях и он немного перебарщивает и чувствует стенку гортани, чёрт! И ему известно, что как раз тогда, когда он готов кончить, и в голове проносится мысль «вот-вот, ещё две секунды и…» Рэнди останавливается, он прекращает лизать, посасывать, охватывать его губами и занимается кое-чем другим. Гейлу кажется, что он сходит с ума или его вот-вот хватит инфаркт. Джастин как-то сказал Барайану, что убьёт его своей нежностью. Тогда Гейл решил, что это просто речевой оборот. А вот сейчас он понимает, что это никакая не метафорa, и он действительно может умереть от наслаждения, погружаясь в рот мужчины, пока этот самый мужчина облизывает и посасывает его. Пока он останавливается, а ты приходишь в отчаяние. Пока он целует внутреннюю поверхность бедра, целует яички, водит пальцами по ягодицам, как бы намекая на то, что последует после того, как он кончит. Намекая на то, что он хочет делать с ним всю ночь напролёт. - Ты ведь за этим сюда пришёл. Ммм? И это невероятно, какую власть он имеет над ним, стоя на коленях. И Рэнди бредит, если думает, что он ему ответит. Для этого нужно уметь говорить, а он забыл, как это делается. Рэнди отсасывает у него уже минут десять, когда Гейл чувствует проникновение пальца. Он рефлекторно двигается, толкается в рот, а Рэнди и не против, он не старается отстраниться. Наоборот. Он двигает языком ещё быстрее. Вскоре они находят свой ритм. Толкнуться бёдрами, сосать, два пальца. И наконец он приходит. Приходит самый длинный оргазм в его жизни, а его всё посасывают и целуют, а он всё кончает, а Рэнди сглатывает… Иногда Рэнди сожалеет, что не умеет рисовать как Джастин, но очевидно, что в душе он настоящий художник. now you know what rimming is * Кто-то когда-то назвал это «самая длинная сцена, демонстрирующая мужскую спину», и так оно и было. Та сцена, в которой Брайан лизнул задницу Джастина, в пилотной серии Queer as Folk. Они угрохали на сцену абсурдное количество времени, то так то эдак выставляя свет, чтобы заснять обнажённую спину Рэнди. Они накладывали грим, устанавливали фильтры и сбрызгивали водой, имитируя пот. Гейлу приходилось вылизывает эту самую спину, начиная с затылка и заканчивая тем самым местечком, где начинается расселина между ягодицами. Вначале это было просто неудобно, затем - откровенно смущало его. И годы спустя Рэнди всё ещё с точностью до миллиметра мог указать то место чуть ниже поясницы, где остановился язык Гейла. И именно там и была прочерчена граница, обозначающая их дружбу. А сейчас все границы размывались под языком Рэнди, вылизывающего спину Гейла. Несколько оправившаяся после инфаркта и череды апоплексических ударов Нелли прошептала ему на ухо: «Ещё ниже» и они оба – Рэнди и Нэлли – сосредоточились на бесконечной спине Гейла, мускулах на лопатках, силуэте плеч, изгибе ягодиц. У них слюнки текут и они навсегда запомнят этот момент, это мгновение, когда язык впервые пересекает ту линию, на которой когда-то замер язык Брайана в пилотной серии, а Гейл, вместо того чтобы запаниковать, приподнимает бёдра и издаёт долгий удовлетворённый стон, кода Рэнди раздвигает его ягодицы. Нежно. Осторожно. *Теперь ты знаешь, что такое римминг Нет «Вот сейчас?» - проносится в голове у Рэнди каждые раз, когда они делают ещё один шаг вперёд. – «Сейчас он повернёт назад?» Но Гейл не произносит «нет», он не говорит «остановись», не говорит и «хватит». Он вообще ничего не говорит и позволяет ему всё. Он позволяет целовать, вылизывать и покусывать свою задницу. Он трётся о кровать, стремясь к максимальному контакту, он стонет, когда кончик языка неглубоко проникает в него, стонет совсем тихонько, прося о большем, и всё, что он делает, каждый звук, который вырывается из его горла, каждая клеточка его тела вопит «ещё», «сейчас», «больше». И самый последний нейрон в теле Рэнди, который ещё не лишился кровоснабжения, вопит, что больше так продолжаться не может. От предвкушения у него вспотели ладони. На столике стоит дорожный футляр с туалетными принадлежностям, презервативы, которые он уже отчаялся когда-нибудь использовать, там же. Но самое главное, лежит у него в кровати, то, что он хотел всегда, лицом вниз, готовый на всё. На всё? Последние полчаса он постоянно возвращается к мысли «невозможно, этого не может быть». Он уверен, что в последний момент Гейл спустит всё на тормоза. Поэтому он старается подготовиться, старается смириться, старается довольствоваться вкусом его кожи, звуками, которые он издаёт кончая. Всеми этими вещами. Потому что другие вещи, как то: трахнуть его на этих самых простынях, чтобы он испариной покрылся – не произойдут. При любом раскладе. Не произойдут, и ему останется лишь покончить с собой, потому что пульсация в члене отдаётся в черепной коробке, и сейчас, когда счастье так близко, сама идея, что он может упустить его, причиняет боль. Там же в несессере лежит любрикант, и Рэнди уверен, что в глазах Гэйла промелькнул страх, когда он его увидел. Не говори нет, только не говори нет, скажи да. - Если хочешь, мы можем поменяться… Слишком медленно Гейл отрицательно мотает головой и прикусывает нижнюю губу, нервный жест, Рэнди хочется зацеловать его. - Сделай так, чтобы мне понравилось. Приходится мысленно сосчитать до десяти, чтобы не кончить только от одного звука этого голоса. are you a top or a bottom? * Гейл всегда затруднялся с ответом на вопрос о своём «первом разе». Были тут свои сложности. Считать ли первым разом тот, когда он попытался переспать с девчонкой или тот, когда у них хоть что-то стало получаться, но нагрянули родители, и ему пришлось прерваться на самом интересном месте и потом долго приходить в себя после пережитого страха, самого сильного в жизни, надо сказать. Первый раз, когда он занимался оральным сексом, первый раз, когда его пальцы оказались внутри девушки, первый раз, когда он смог кончить при участии другого человека, первый раз, когда он и его университетская подружка наконец-то сделали это, и она пожаловалась, на боль, она вскрикнула «стойстойстой!» и обломала ему весь кайф. Было много «первых разов», и «первый раз» не ассоциируется у него с каким-то конкретный моментом времени, скорее это череда таких моментов, серия проб и ошибок на пути познания, сопровождаемого множеством неловких моментов и неудач. Так что он никогда не мог сказать «Мой первый раз был в…», «Мой первый раз был с…» Но! Если в будущем кто-то спросит его о первом разе с мужчиной, то он сможет ответить, не задумываясь: в Торонто с Рэнди. Потому что так оно и есть! Это его Первый Раз во всём. Пальцы, поцелуи, язык, задница, всё! А вот что он пока не знает, так это, что он скажет, когда его спросят, как это было, и эта неуверенность вызывает беспокойство. На данный момент, всё идёт совсем неплохо – с тенденцией к некоторой брутальности. Пальцы, наносящие смазку, дарят такие яркие ощущения, что в голове образуется абсолютный вакуум, и мозг способен воспринимать лишь физические ощущения. Когда пальцы исчезают, и их сменяет язык, он понимает, что сейчас всё случится – а сейчас тебя отымеют в задницу – проносится у него в голове. Когда язык, начинает проникать внутрь, он рефлекторно сжимается и взывает к той части мозга, где живёт Брайан, чтобы Брайан протянул ему руку помощи. Ему нужны его уверенность и его опытность, чтобы не чувствовать себя таким испуганным, таким зависимым от другого человека. Но стоит Брайану появиться, Рэнди выпроваживает его пинками. Он целует, он лижет, он раздвигает ягодицы, он шире разводит его ноги, он шепчет «и думать забудь», он поучает «чем больше ты напрягаешься, тем больнее будет»… вот если бы у него была хоть секунда чтобы подумать… толчок, острая боль и – мама, я горю. - Шшшш, - шепчет Рэнди, - дыши. Ещё указания, ещё больший натиск бёдер, преодолевает первое сопротивление и вот Рэнди уже там, внутри, целиком. Реальность не имеет ничего, ничего, общего с тем, что он представлял. Всё намного острее, больнее и хочется ещё и он бормочет «ещё», потому что больше не может произнести ни слова. В голове не осталось ни единой мысли. Он действительно надеется, что Рэнди помнит, как трахаться, потому что он сам – нет. В его мозгу царят огромное БОЖЕ! И не менее огромное БЛЯДЬ! Всё остальное – белое ничто, ничем не заполненное пространство, где нет ничего кроме внутрь, наружу, жжётся, трахаться, я кончаю. * Ты топ или ботом? Трахаться Рэнди думает «сделай это хорошо». Думает «это твой единственный шанс». Думает «завтра у тебя уже не будет возможности всё это повторить». Думает «чёртчёртчёрт, я хочу заниматься этим днями напролёт». Он пытается заткнуть эти голоса в голове, сконцентрироваться на ощущениях. Быть внутри Гейла, снаружи, внутри, снаружи, заставлять его двигаться под собой. Это слишком хорошо и как же это несправедливо, потому что одного раза явно недостаточно, чтобы сделать с ним всё, что он хочет. Вспоминая эту ночь, он бы не смог выделить какой-то определённый момент, но если всё же было бы надо выбрать всего один единственный момент, чтобы вызывать его в памяти каждый раз до конца жизни, когда он захочет помастурбировать, он бы выбрал момент, когда Гейл начал двигаться. Не сильно, едва уловимое змеевидное движение бёдер, которое тотчас многократным эхом отдалось во всём теле. Это движение означает, что Гейлу нравится, и что Рэнди не один в этой кровати занимается любовью с кем-то, кто всего лишь хочет проститься. Это движение означает, что они занимаются любовью вместе и могут продолжать в том же духе недели напролёт. Один в другом, пока голова не закружится. not that kind of prison scene * Когда Рэнди просыпается следующим утром, всё ещё очень рано. Затаив дыхание, он протягивает руку, и хотя уже заранее знает, что место рядом с ним будет пусто, чувствует острый угол одиночества. «Ну, вот и всё», - проносится в голове. Так как ночь, проведённая с Гейлом, это более чем он ожидал, то, по идеи, он не должен чувствовать разочарования. Но он его, естественно и неизбежно, чувствует. А потом он чувствует эйфорию, когда слышит шум льющейся воды. Он понимает, что произошло ночью: прощание, ирландские похороны, но Гейл принимает душ, а в комнате пахнет сексом. Персональная победа Рэнди Харрисона над Жестокой Действительностью. Он старается подняться как можно бесшумнее – ноги у него ватные – тихонько заглядывает в ванную комнату. Видимо, Гейл решил принять капитальный душ, потому что всё пространство заполнено клубами пара. Он решил вернуться в постель и притвориться спящим, чтобы дать Гейлу пространство для манёвра, мы же не хотим, чтобы он чувствовал себя неудобно, Нелли. Но не успел он повернуться, как дверца душевой кабинки отъезжает в сторону, и среди клубов пара появляется знакомое лицо. - Уже проснулся? - Похоже на то. Не заметно, чтобы Гейл чувствовал себя неловко. Он выглядит довольным. Не бежит прочь, вопя и размахивая руками, в приступе пробуждения своей истинной ориентации. Нет, он не пытается избегать его взгляда и не ударяется в истерику. Он такой, как всегда. Только голый. В его ванной. Склонил голову чуть набок. - Глянь-ка чем от меня пахнет. Рэнди делает два шажка вперёд. С волос Гейла течёт на пол, и они пахнут его шампунем. Ты так радуешься тому, что пахнешь овсом? - Ну и чем пахнет? - Тобой, - вдруг это дико веселит Гейла, и рот расплывается в широченной улыбке. С такой улыбкой ему дашь не больше пятнадцати. – Я пахну Рэнди. Это что-то невообразимое. Даже если бы он и захотел, когда Гейл такой, Рэнди просто не может быть строгим или суровым. Так что его рот расплывается в ответной улыбке. - Во сколько у тебя самолёт? – интересуется Гейл. В двенадцать. И всё ещё нужно упаковать пару сумок и сделать пару звонков. - Через пять часов. Гейл высовывает руку из душевой кабинки и утягивает его внутрь, чтобы познакомить со своим видением приветственного поцелуя под струями воды. Этот чувственный и влажный поцелуй заставляет заткнуться сонм голосов у Рэнди в голове - Мне бы хотелось, - его голос чуть заглушает шум воды, - кое-что попробовать. Прежде чем Рэнди успевает поинтересоваться, о чём конкретно идёт речь, чтобы согласиться на роль подопытного кролика, его уже прижимают к стене кабинки. Минуту спустя он задаётся вопросом, возможно ли, что его глаза вот-вот окончательно закатятся, и он сможет увидеть собственные мозги. Когда они говорили о сексе, Гейл особенно ударялся в риторику, расписывая, как много теряет Рэнди, ни разу не попробовав оральный секс с женщиной. Он не знает, как и сколько Гейл занимался этим с женщинами, но для первого раза с мужчиной он лижет, сосёт и целует так, будто только и думал о членах. Кафель в ванной скользкий и он соскальзывает, поглощенный сексом и этими губами, омойбогэтигубы, о которых он мечтал годами. Теперь каждый раз, когда он будет их видеть воочию ли, на страницах ли журналов или просто на фотографиях то до конца его жизни в сознании будет всплывать «о мой Бог, если бы вы знали, что он может творить этими губами» . rough night * Час спустя (а быть может два?) Рэнди закрывает последний чемодан. На кухню он направляется с твёрдым намерением позавтракать, а потом закончить переодеваться. Он совсем не собирался истуканом застыть в дверном проёме и смотреть на Гейла, как тот, одетый в его халат, поедает мюсли. Он внимательно изучает какой-то старый журнал, и единственное о чём может думать Рэнди, это «Хочу затрахать тебя до изнеможения». В конечном счёте, если это их настоящее прощание, то нужно всё сделать по высшему разряду. Вытащить всё, что наболело из своего нутра, чтобы потом уже не думать об этом. Да, звучит довольно разумно и логично. Так что, вместо того чтобы переодеться, он скидывает халат, идёт к столу, отодвигает мюсли, оставляя Гейла с ложкой во рту. В фантазиях они всегда занимались сексом в кровати, где Рэнди заставлял его позабыть обо всех женщинах мира. Но сейчас, когда он уже испробовал этого яда, ему хочется попробовать что-то ещё. Много чего ещё. - Мне бы хотелось кое-что попробовать. Гейл поднимается из-за стола, откладывает ложку. Он прекрасно знает, чего так хочется попробовать Рэнди. Засранец. - Я думал, ты никогда не меняешься местами. Обычно, нет. Но сейчас у него в руках единственная возможность и огромное желание узнать, каково это, когда Гейл берёт тебя. И он не может её упустить. Он целует, чтобы вспомнить вкус его языка. - Я хочу знать, как ты это делаешь. До комнаты они так и не добрались. Потому что то, что он чувствует, когда Гейл улыбается украдкой, слегка склоняет голову на бок и внимательно изучает его с ног до головы, как бы прикидывая, с чего начать, и ты плавишься, плавишься под этим взглядом, а ощущения запредельно остры, не позволяет сдвинуться с места. Так что они делают это на полупустой кухне, в презервативах, с любрикантом той же самой марки, что использовал Брайан в пилотной серии. Очень нетерпеливо. Они делают это быстро, судорожно, напористо, и Рэнди открывает для себя, что, когда ты трахаешься с кем-то, кто заставляет вибрировать все твои внутренности лишь одним взглядом, ты чувствуешь, что умираешь, и не променяешь этого ни на что на свете. Ты чувствуешь, что распадаешься на тысячу кусков, пока тебя трахают так неистово. - Ну и как я это делаю? – интересуется Гейл, собирая то, что осталось от мюсли. Ты делаешь это так хорошо, что мог бы давать мастер классы. - Неплохо, для первого раза. Есть у Гейла такая улыбка, которую Рэнди никак не мог классифицировать. А вот этим утром ему это удалось. Это была улыбка «я очень сожалею, мамочка, я правда не хотел залезать в коробку с печеньем, но я сделаю это снова, едва представится такая возможность». Так что Гейл нацепляет эту самую улыбочку и заявляет, что это не был его первый раз. ЧТО?!!!! - Что?! - Я хотел сказать, что уже занимался этим с женщинами. О да, он знает и ненавидит всех этих сучек. - Ты вечно путаешься с какими-то потаскушками, ты в курсе? - Просто мне такие больше всего по вкусу. * Жаркая ночка Adieu * В одиннадцать они уже в аэропорту. Это было лишнее, но Гейл настоял на том, чтобы лично проводить его. А Рэнди настаивает на том, чтобы попрощаться на парковке. Он не хочет устраивать жалкую сцену прощания у всех на глазах, большое спасибо. Последнее что он говорит, перед тем как видит, отъезжающую машина, солнечные очки и пробивающуюся щетину, это «Спасибо». Спасибо за то, что подвёз в аэропорт, спасибо за всё. Последнее, что говорит Гейл это «Счастливо», и потом, когда он уже трогается с места, ухмыляется и бросает: - У меня задница болит. Когда он уезжает, с ним уезжает Брайан, а вслед за Брайаном уезжает и Джастин. А с ними в прошлое уходит лучшее, а, может, и худшее время в их жизни. А может и лучшее и худшее одновременно. Рэнди не чувствует себя особенно счастливым, но странным образом удовлетворённым. Это чувство, которое вызывает титр «Конец» в том месте, куда некто заносит главы его жизни. Подошла к концу очередная глава, у него ещё всё впереди и у него достаточно таланта, чтобы написать любую жизнь по своему желанию. Он вдыхает полной грудью. Его ждёт самолёт. * Прощай(фр.)