Продолжаю фаршировать учеников разумным, добрым, вечным. Иногда появляется ощущение нереальности происходящего. Леночка бегает по крыше цветочного ларька, что по соседству со школой. Её папу охватывает нервенная дрожь на мои звонки, но дочь непреклонна в своих пристрастиях. Валик заработал второй фингал, а потом его добила шальная петарда. Женя засунул Алинин тряпичный пенал в рот и так стоял, пока пенал не обмяк под тяжестью слюней. Алина подбегает ко мне со слезами - уймите пеналожуя! Оказывается, это была суровая месть за то, что Алина игриво обмакивала его пенал в ведро с некристалльно чистой водой, в которой моют тряпку для доски. Говорю ей: "Ты чё, Алина, спровоцировала?". А она: "Ну так его ж пенал давно высох, а мой мокрый! Как я его в сумку положу?". Господи! Когда ж вы насытитесь?! Дала им задание на выходные - любовно отстирывать друг для друга эти злосчастные канцелярские чехольчики. В итоге Женя так сорвался домой, что оставил свои бутсы озонировать воздух в классе. Прямо на парте ещё одного мстителя, который наверняка за подложенные бутсы в понедельник устроит тому вендетту. Учитель английского вызвала Сонину маму в школу. Пытаю Соню: "За что на этот раз?". Она сразу оживляется и лихо тараторит: "Меня вызвали к доске, а Алёша мне сказал вслед - сука! Ну и я стала ему отвечать!". Что именно она ему стала отвечать, я уже не спрашивала. На днях прибежала ко мне в библиотеку расстроенная мама N. Неугомонный наш B, что сидит позади неё, исцарапал N спину карандашом, накидал ей в капюшон бумажек и разорвал тетрадь по математике. Мол, с ним бесполезно говорить, надо сразу с "начальством". Я между родителями, как те корабли, лавирую, лавирую, да всё не не выловирую. Звоню вечером маме B, мне отвечает её подруга: "Плохо ей, давление поднялось, "скорая" уже едет". Ну, думаю, зачем женщине ещё больше давление поднимать?
Учителя-филологи тоже развлекаются по-своему. Утром захожу в учительскую, а мне в упор: "Кто из русских писателей или поэтов был лысым, горбатым и голубым?!". Даже по одному пункту как-то ни один в голову не пришёл. Это один филолог "кинул кость" и ушёл, а остальные остались гадать. Оказывается - Лермонтов. Оказывается, "испорченный телефон" чуток преувеличил первоначальные приметы: ну не так уж чтоб сильно лысый, а так, лысоват. Ну и горбик был, так, сутулился маленько. Ведь он же прихрамывал, значит, и горбик должен быть (логика железная). "А насчёт голубизны откуда вам известно?" - спрашиваю. "А он и не был гомиком! Это учитель географии предположила, раз он женат не был!". Блеаа!..
Сегодня в 6"в" прочитала лекцию о вреде русского мата. Сочиняла на ходу о том, что в нашей голове мат поселяется и паразитирует, отравляя токсинами. И это притом, что ежечасно опасаюсь, как бы я не выдала внезапно что-нибудь нелитературное. Поэтому мысленно готова ко всяким неожиданностям. Да и вообще, как учил меня один знакомый программист, надо рассчитывать дальнейшее на несколько шагов вперёд. Жаль только, что я не сразу приняла к сведению.
Серыми эти будни не назовёшь. Так, сероватенькие. Не потерять бы в этом серебре... А то выражение моего фейса, как подмечает бессменный оценщик мой Шурик, всё стервенее и стервенее. Не горжусь этим. Скорблю по безвременно ушедшей блаженности на лице. На днях я пришкандыбала из школы и начала, задыхаясь и захлёбываясь, рассказывать, как бы изощрённо разделалась с одним двоечником из 6 "в", так ранимый Александр вжался в стул, глянул на меня как на нежданного червя в откусанном яблоке и произнёс тихо: "Ты уверена, что правильно выбрала профессию?".
Разве мы можем быть в чём-то уверены до конца?
Сегодня я плохой полицейский, завтра - хороший. Завтра и бронежилет будет крепче. А пока - маленькие радости: купила ёлочные игрушки и гирлянду, нарядили дома ёлку. Выспалась. А в голове почему-то всё равно крутятся слова неизвестного классика современности:
"И вроде всё достаточно п...дато, но всё равно какая-то х...ня".
