Зацветает сирень. Октябрь моей мечты. Вышли с сыном в парк, посдували пух с одуванчиков, погрызли печенья с растаявшей на солнце шоколадной глазурью. Пока спустились к реке, поснимали кофты. Солнце так ослепительно отражалось в воде, что полностью распахнуть глаза невозможно было. Да, ветер гонит уже аромат жухлых листьев, но трава снова зеленеет, пушится новым ковром. Будто кто-то невидимый решил: не надо спешить к декабрю, чуть помедленней, кони. Остановилось мгновение - начало сентября. Снова лица загорели. Снова на ночь открываются все форточки, а если б Алёша не был бы столь ретив во сне и наяву, хотелось бы и дверь на балкон оставлять открытой. С утра поедем в сад яблоки собирать. Может, на обратном пути, и по грибы. Обещают скорое похолодание, унылые пессимисты. Но где наша не пропадала! Прошлая осень в Москве не помогла разувериться в холодной, но дивной поре. 

Выйти во двор, вдохнуть аромат прелых орехов, давленного винограда, горьких костров и домашней выпечки! Смотреть, как падает сухой лист и подметать, подметать))

Наши библиотекари собираются пригласить приднестровского поэта - Александра Вырвича. Он военный человек, какой-то высокий чин, но ничто человеческое, как говорится, ему не чуждо. Лет десять назад, помню, он уже приезжал в библиотеку, читал стихи, интересный суровый романтик. 

Я осень не люблю.

Она печальна, всё же.

Я вместе с ней скорблю

И умираю тоже.

Мама часто вспоминает это его четверостишие. А я привлекаю в оппоненты слова другого поэтического авторитета: "Люблю я пышное природы увяданье, в багрец и в золото одетые леса...". А ещё крутится в голове цветаевское:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

Не знаю, грозит ли мне болдинская осень по-григориопольски, но уже хочется налить чернил и плакать. От счастья, от счастья. 

И лето возвращать не хочется, и в зиму не спешу. Да, безусловно, счастье - это здесь и сейчас. Главное, крылья не потерять.