Что-то вспомнилось. Недели две назад посетили речку - филиал моря. В знойный день содрали с верёвки купальники-плавки и направили наш караван в сторону большой воды. Рыбы в то время было столько, что даже самый ленивый рыбак выкапывал червя и варил мамалыгу для поклёвки. Один знакомый рыболов каким-то чудом поймал воробья – на сома пойти. В общем, рыба так размножилась и обнаглела, что то и дело тёрлась серебристыми боками о наши ноги. Папа потом, по моим описаниям, определил, что это краснопёрка, но маленькая ещё. Вода тёплая, течение быстрое. В лесу на том берегу передразнивалось эхо и кряхтел фазан. Мы уж решили, что гармония и благодать, но вдруг: «Валя! Вставай давай! Охренела, что ли?!». Женщина в бирюзовом купальнике, повязавшая платком голову, качаясь на крепких ногах, уговаривала свою подругу встать из воды. Встать – потому что одурманенная сорокаградусным нарзаном в сорокаградусную жару труженица лежала на берегу русалкой - «хвостом в воде». Она так забавно переваливалась в воде со спины на живот и обратно, так была похожа издали на морского котика, что мы невольно засмотрелись. Издали ей кричала взрослая дочь, которой вторила гневным плачем внучка. Держа ребёнка на руках, уже изрядно одуревшего от происходящего, хмельная женщина упрямо звала мать, хотя и ершу было понятно: мама в нирване. «Вы чё! На приколе, шо ли?!» - этот риторический вопрос прозвучал раз десять. Понадрывав горло, она всё же подошла и они совместно с женщиной в бирюзовом взяли под белы рученьки русалку-самозванку. Ну а так как водяные девы не ходят, то и эту тащили на плечах. Она слабо пыталась протестовать и глупо улыбалась в себя. Когда они поравнялись с нами, её подруга одёрнула – мол, услышат, стыдно. И тут дочка выдала, гордо вскинув голову и зыркнув в нашу сторону: «Ну и что!? Пьяный проспится и останется умным, а дурак напьётся, проспится, но дураком и останется!». 

В этот момент я пожалела, что фольклорную практику в универе мы так и не проходили.