Начинался день. Безвидное солнце,обглоданное сине-зелёным туманом,поднималось из-за холмов,жиденьким светом окропляя рощу старых апельсиновых дерев. И увидел Заратустра, что деревья не имеют плодов,хотя близилось время собирания их, и скоро умрут.
Тогда вышел Заратустра из них и поднялся по стертым ступеням храма - там справа от парадных ворот,был виден древний фонтан, некогда дававший в достатке питьё и прохладу священникам и приносящим жертву.Ныне только две тонкие струйки ещё поднимались рывками на локоть и падали, сломавшись, без сил в чашу фонтана.И дикие голуби опускали в неё клювы свои.
Умылся Заратустра и тоже пил с голубями, когда вышел из мёртвой апельсиновой рощи высокий старик - сама древность в облике человеческом поднималась по ступеням к фонтану,если бы не живые черные глаза на обветренном скуластом лице,поросшем буйною сединой...Пыль на его одеждах и мягкая удобная обувь обличали странника в нём.Он подошёл к фонтану и стал долго пить,прежде омыв лице своё.
- Кто ты? - спросил Заратустра, когда человек освежил влагой лицо своё и утолил жажду.
- Однажды Гонимый-На-Смерть, остановился перевести дух,- начал старик голосом подобным тихому сильному плеску на перекате могучей реки, бросив в лицо Заратустре короткий взгляд исполненных умной силы очей,- среди глазеющей праздно толпы проходил его путь. И вот некто из среды зевак сказал ему:"Что стал? Иди! Иди!" - ибо он презирал всех гонимых почитая их слабыми, слабость презренной, а смерть их полезной.Это был я...
- Взглянул на меня Гонимый - и вечность дохнула всею глубиною своей.И столько любви было в той распахнувшейся бездне,что я испугался и уже и собрался было поднять камень с дороги, чтобы бросить в него,или хотя бы горсть пыли в эти страшные очи...
И тогда он сказал: "И ты иди..."
С тех самых пор несут меня ноги по свету и нигде не могу я остаться надолго. Даже и на короткое время ничто не может меня удержать, и смерть моя бежит от меня. Раз в триста лет возвращаюсь к этому храму и здесь могу посидеть на ступенях его в прохладе раннего утра. Вечное возвращение ради мгновений покоя, - старик, тяжело опираясь о посох, стал спускаться со ступеней продолжить свой путь, - Агасфер имя моё.
- И всё же осилит дорогу идущий, - глядел ему вслед Заратустра, задумавшийся глубоко и надолго.
- Дорогу осилит идущий,если она имеет не только начало. Дорогу осилит идущий, если в Клото капризных руках нить хоть немного длиннее дороги..." - услышал Заратустра голос, уже знакомый, как бы из ниоткуда, когда смежил он очи свои на мгновение чтобы моргнуть.
- Агасфер! - крикнуть хотел Заратутсра, но уже пустотою зияла дорога истертая в пыль миллионами ног. Только облачко серой пыли быстро оседало вдали, у самого окоёма.
- От долгих странствий творятся лёгкими ноги, - подумал в себе и сел на ступени кормить голубей

- И такое вот встретил я одиночество...Так что же есть оно, одиночество - уход или возвращение? Путь ты или цель,многоликое одиночество? Или ты просто - тупик и ошибка? Победа ты или приобретение? Золотое яблоко или черная клякса? Чего тогда так желал, до жажды и жжения и сердечной тоски? И жажда моя понятна тем, чей язык не умеет произнести слово "мы".
Даже мы, провозвестники сверхчеловека, изредка произносим его!Только сверхчеловеку не будет известно это самое слово! Но будут ли тогда люди знать сверхчеловека? И нужно ли ему это знание? С горбатыми надо говорить по-горбатому, но может быть всё-таки лучше исцелить их горбы?