[248x400]Его осенило – парниковый эффект! Точно. Земля – огромная теплица. Миллионы лет назад инопланетяне развели здесь людей, а теперь возвращаются пожинать плоды.

***

Некому теперь играть. С играми покончено.
Он поставил рыцаря на место, уставился в стену.
Да, с играми покончено. Навсегда.
После смерти Элиаса Малер то и дело перебирал в голове все, чего лишился, будто составляя перечень потерь: лесные прогулки, игры на детской площадке, булочки с соком в местной кондитерской, походы в Скансен[8] – и так до бесконечности. Только теперь ему открылась вся беспощадная правда – он больше никогда не сможет играть во что бы то ни было, не только в лего или прятки. Потеряв внука, он лишился не только товарища по играм, но и радости самой игры.

***

Всей техникой в доме заведовал муж. Как-то раз, уже после того, как у него началась болезнь Альцгеймера, ей пришлось вызвать мастера из-за перегоревших пробок. Туре никогда не доверял ей подобных вещей, считая, что у нее голова не так устроена и она все равно ничего не поймет. Электрик, не знакомый с устройством ее головы, объяснил ей, что делать, и с тех она прекрасно справлялась сама.

***

В другое время, при других обстоятельствах, вероятно, они бы считались провидицами – или же окончили бы свои дни на костре. Но в двадцать первом веке в Швеции они были просто истеричками с деструктивными наклонностями. Впечатлительными натурами.

***

Разговаривать с ним было не о чем. Не придумали еще таких слов.

***

Анна полгода училась на психолога, после чего бросила институт, но полученных знаний ей оказалось достаточно, чтобы обвинить отца во всех своих бедах. В глубине души он был с ней согласен, но никогда в этом не признавался, полагая, что каждый человек сам в ответе за свою судьбу. Чисто теоретически.

***

Все проблемы можно решить – кроме тех, что решить нельзя.
А что делают с нерешаемыми проблемами? Правильно, игнорируют. Человечки в голове? Не бывает такого. Значит, и говорить не о чем. И думать тоже.
А человечек возьми и появись. И разгуливает теперь на своих двоих, зыркает бессмысленными глазищами. Грозит пальцем в стенах Дандерюда.
Но это проблема нерешаемая, – следовательно, ее не существует.

***

Жизненная сила – не данность, а нескончаемый труд. Дар, которого можно лишиться – а можно снова обрести.

***

Самое неприятное в телепатии заключалось не в том, что он мог читать мысли Стуре, Магнуса или кого-то еще, а в том, что он не знал, где его мысли, а где чужие.

***

И все же, все же...
Она ходила, жила. Развешивала белье, напевая песенки, – еще неделю назад это было совершенно немыслимо. Но почему?
Потому что теперь она знала, что смерть – это не конец.
Сколько раз она приходила на кладбище, сидела у его могилы, припадала к земле, что-то нашептывая. Она знала, что тело его находится там, внизу, и в то же время понимала, что он ее не слышит, что от него ничего не осталось, кроме суммы разрозненных фрагментов: качелей, нектаринов, лего, улыбок, надутых губ и «Мамуль, ну еще один поцелуй перед сном». Когда все это исчезнет, останется только память.
Она ошибалась. Как же она ошибалась. Именно поэтому она могла сейчас распевать песенки. Элиас умер. Но не исчез.

***

В тот вечер в бабушкином саду она надеялась, нет, точно знала – что-то произойдет. Что-то такое, что навсегда изменит эту страну. Вот произошло – и что же?
Ничего.
Страх породил страх, ненависть породила ненависть, и все, что осталось, – это груда обугленных костей. Так всегда и бывает.