Выход из ситуации нашелся совершенно неожиданно. И нашелся он благодаря представителям граждан еще одного иностранного государства, а именно Турции (недаром она столь любима россиянами теперь).
Раздался звонок в невидимую нам дверь. Тут выяснилось, что настоящий вход в блок для иностранцев был не со стороны нашего номера, а с противоположной. Железная дверь, в которую вошли мы, значилась как запасной выход (недаром она всегда была закрыта).
Девчонки убежали открывать и вернулись в сопровождении двух смуглолицых парней явной арабской внешности. Парни, как и было сказано выше, оказались турками. Один из них, наш ровесник, стажировался вместе с японками в институте, а второй, постарше, проживал в городе постоянно, являлся владельцем магазина с говорящим названием «Стамбул» и довольно прилично говорил по-русски. Почему они в этот вечер оказались в гостях у японок мы так и не поняли. Это на тот момент было не главным. Главным было то, что они принесли гору нормальной (не японской) закуски и невиданную нами доселе турецкую водку. Называлась водка прикольным словом «ракия». «Ракия» произвела на японок странное действие, причем произвела его дистанционно. Как только мы познакомились с парнями и свинтили крышку с пузатой бутылки, девчонки замахали на нас руками и, зажимая ладошками ротики, начали изображать, что сейчас блеванут прямо на ковер. Мы (русские) недоуменно посмотрели на наших новых турецких товарищей. Русскоговорящий турецкий товарищ (назовем его, к примеру, Ахмет) объяснил, что, по какой-то причине, японки не переносят запах «ракии». Я понюхал. Пахло и в самом деле необычно, но не противно. Каплями от кашля. После недолгих гаданий мы поняли, что турецкая водка «ракия» пахнет анисом. Я при этом вспомнил сцену из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» когда Иван Грозный на кухне у Шурика хряпнул водки и удовлетворенно произнес «Анисовая…». О том, была ли это «ракия», фильм умалчивал. Ну, если только Шурик, являясь тайным агентом КГБ, был со спецзаданием где-нибудь в Кемере, и нелегально вывез оттуда «ракию», храня ее для конспирации в бутылке из под «Столичной» (это из фильма, скорее всего, просто вырезали))).
Японки с брезгливым выражением лица наблюдали, как Ахмет с бульканьем наполнял наши рюмки «ракией». Наполнил он их почему-то до половины. Мы, закаленные в битвах с зеленым змием (бои, с которым, впрочем, имели переменный успех), изобразили удивление, поскольку к полумерам не привыкли. После того, как Ахмет достал бутылку воды и начал доливать ее в рюмки, мы забеспокоились всерьез. Разбавленная «ракия» приобрела мерзкий цвет и стала похожа на мыльную воду. Игорь движением руки прекратил эту бессмысленную порчу продукта и потребовал объяснений. Мол, зачем уважаемый Ахмет, бодяжит напиток, которого должно хватить всем нам и без этого. Ахмет, сделавшийся очень серьезным, пояснил, что употребление «ракии» в чистом виде невозможно по причине ее безумной крепости.
- Что значит безумной? – уточнил Данил. - Как говорится, наша кобыла любит хер конкретный, а не абстрактный!
- Грубо, но верно, - согласился я. – Сколько там градусов?
- Шестьдесят!!!!!!!! – торжественно сказал Ахмет. Причем сказал таким тоном, как если бы в «ракии» были все сто двадцать градусов.
Мы рассмеялись, чем окончательно разрушили, созданную Ахметом обстановку торжественности и уважения к турецкому национальному напитку. Игорь долил «ракии» в еще неоскверненные водой рюмки, мы чокнулись и, под недоуменный взгляд Ахмета, накатили до дна. Несмотря на крепость, напиток пился мягко, а аромат аниса отбивал вкус сивушных масел. Ахмет продолжал смотреть на нас так, словно ожидал как минимум коллективного падения в обморок. Он даже начал подталкивать нам закуску, видимо понимая, если мы немедленно не начнем запихивать в рот всю еду лежащую на столе, то выпитая многоградусная жидкость не оставит нам шансов на жизнь. Но он не на таких напал. Данил притянул к себе Игоря за голову и шумно занюхал выпитое его волосами. Потом он гордо посмотрел на Ахмета и заплетающимся языком сказал: «После первой не закусываем!» Вообще складывалось впечатление, что турецкие гости участвуют в русской народной забаве под названием «пьяnka» впервые. А может так оно и было…
Я, как и все, конечно выпил «ракию» до дна, но на этом решил остановиться… Ко мне, протягивая банку с пивом подсела Мицико… Я начал было отказываться, но она была настойчива. Пришлось подчиниться… Оказалось, что выпитое пиво начисто отбило запах аниса. Я с пониманием взглянул на Мицико и мы снова пошли танцевать.
Время давно уже скатилось далеко за полночь. Мероприятие неожиданно (хотя почему неожиданно, скорее вполне ожидаемо) перестало представлять для меня единое целое. Дикий коктейль из нашей русской сорокаградусной водки и шестидесятиградусной турецкой «ракии», отлакированный к тому же пивом, разметал общую картину вечера на какие-то бессистемные обрывки. На одном из них уже окончательно пьяные Игорь с Данилом что-то горячо доказывали Ахмету. Может быть особенности национального пития, а может, они осуждали политику министра Абдуллаха Гюля. На другом - увеличенные очками и кажущиеся, поэтому еще более испуганными, глаза корейского паренька. Он выглянул из своей комнаты на звук свалившейся на пол огромной пальмы в горшке и тут же скрылся за дверью. На третьем я громко доказываю, что японская кухня – это фуфло полное, а вот русская, напротив, это вкусно, сытно и эстетично. Мицико, притом, что я критиковал ее национальные обычаи, почему-то сидела на моих коленях и громко смеялась…
Вот еще один обрывок. На нем японские девчонки снова врубили свой рок и яростно трясут волосами под музыку. При этом я, почему-то вижу очень близко глаза Мицико… Судя по всему мы в это время танцевали медленный танец…