Заполнитель пауз.
Будь рекламой и занимай мои паузы. А еще лучше поработай массовкой на шоу. Когда я пошучу, хлопай в ладоши и ори: «Уаа-а!» Когда я скажу что-то грустное, тогда так: «О-оооо!» И не забывай иметь на лице глупое, но доброжелательное выражение! («Таня Гроттер и ботинки кентавра»)

Как-то мне поручили сделать доклад о самой опасной профессии на земле по моему мнению. Я обратилась за помощью к моей лучшей подруге- Миледи. И вот что она мне рассказала…
«Умные и компетентные люди до посинения и пены у рта спорят о том, какая из существующих профессий самая опасная. Доводы приводят самые разнообразные. И, несомненно, все их доводы аргументивны, неоспоримы и принимаются за аксиому в большинстве случаев. Я не считаю себя человеком компетентным в этом вопросе, но по моему весьма скромному мнению самая опасная профессия- профессия заполнителя пауз.
Эта профессия очень распространена среди храбрых и самоотверженных людей, но кроме них мало кто догадывается об их нелёгком труде. Наша служба и опасна и трудна. Ведь заполняя чью-то неловкую, а порой наполненную агрессией паузу мы рискуем попасть под горячую руку, а частенько ещё и под ногу. Конечно, хотя эта профессия одна из самых древнейших, она не так популярна, знаменита и за неё совершенно не платят зарплату. Но храбрые «заполнители» считают своим долгом ежедневно рисковать жизнью ради морального благополучия человеческой расы.
Я отношусь к представителям этой профессии. Я рядовой заполнитель пауз. И моя специальность- скандалы. Если некоторые «заполнители» специализируются на неловкостях, смущении, языковом барьере, то я, как и вся наша «рисковая группа» заполнитель скандальных пауз. Риск попасть под горячую руку или ногу тут возрастает от 55% до 93,5%. Поэтому наш девиз «Самоконтроль и дисциплина». Потому что оба этих качества позволяют контролировать свои собственные вспышки гнева, увеличивает собранность и увеличивают скорость реакции в «красных» ситуациях.
Каждый заполнитель обладает одной интересной анатомической особенностью. У нас всех в мозжечковом отделе мозга встроен маячок. И он у нас особо чувствителен. Если в радиусе 10 километров назревает работёнка он трезвонит во все колокола и требует скорейшего решения проблемы. Предвестником этой колокольной бури является зудящее ощущение в области затылка. Кроме того у нас на роговице глаза высвечивается специальная таблица- выполненные задания, успешность выполненья в процентах и короткая информация о том, чью паузу мы заполнили. Вот такие мы интересные, заполнители пауз, в какой-то степени супер герои. И мы очень гордимся свое профессией.
Я осознала, что принадлежу к этой профессии совсем недавно. Наверное спустя два месяца после своего рождения. Тогда у моих родителей частенько случались споры по поводу моих пеленок, испачканного причинного места и прочих приятностей. Мой папа очень мужественный мужчина, но когда дело касается маленьких трогательных комочков, именуемых младенцами вся его храбрость и мужественность направляются на подсознательный страх навредить своей силой. Поэтому до того времени пока мне не исполнилось года два он испытывал опасение за мою целостность, беря меня на руки. Так вот, вернемся к моему осознанию профессии. Я подозревала, что такие выяснения о смене пелёнок ни к чему радостному не приведут я старалась отвлечь их от выяснения отношений. Родители такие простые, что их можно читать как книгу. Хочешь отвлечь их, привлеки их внимание своей нескромной персоной. И я очень старалась. Моих, например, достаточно умилить и они забудут про все ссоры и графики дежурства по пелёнкам. И я постоянно подкидывала им такие фокусы. Достаточно было залопотать что-нибудь или похлопать в ладошки, как споры тут-же отменялись. В моём прайс-листе присутствовали такие фокусы, как тыканье пальчиком и воспроизведение странных звуков типа «баблик». Кстати, для моих родителей это всё ещё страшная тайна, что же такое баблик. Так вот, раскрою вам страшную тайну, это всего-лишь набор звуков, не поддающийся анализу и расшифровке. Потом, когда я росла мои лопотания видоизменялись. Я намеренно коверкала слова. В три года я спокойно и без усилий могла говорить сложные слова типа «помидор», «шоколад» и «базар». Но профессиональная деятельность предполагала «абидорка», «акаладка» и «зазар». Кроме того в ход шли физические фокусы типа нелепого топанья ножкой, влекущего за собой падение, наклон с целью достать рукой пальчики на ногах и всё в этом роде. Все эти способы заполнения скандальных пауз были запатентованы мной и использовались при первой «красной» ситуации без каких-либо зазрений совести. Она была у меня чиста, так как не использовалась.
С возрастом я совершенствовалась и расширяла спектр своих услуг. Я систематизировала их. Таким образом для каждого типа опасных ситуаций у меня существуют свои безотказные приёмы. В моей практике не случалось ни одного случая, когда какой-либо из моих приёмов подвёл меня. С возрастом я поняла, что не только мои родители умеют ссориться и что другим тоже нужна помощь. Так я стала заполнять паузы ругающихся друзей, случайных прохожих и порой свои собственные, ведь от всплесков агрессии не застрахованы даже мы, заполнители пауз. Тогда я считала себя единственной «рискованной». Но со временем, годам к шестнадцати- семнадцати я познакомилась ещё с десятком из «наших». Они научили меня некоторым приёмчикам, фишкам, рассказали о классификации. Сейчас, стоя на пороге восемнадцати лет я прекрасно осознаю важность и опасность профессии. И ещё понимаю без ложной скромности, что я преуспела в этом деле.
Самое главное в нашей профессии- это элемент неожиданности. Согласитесь, когда вы в запале кричите о испорченной блузке, а вам говорят про молоко, которое убегает вы теряетесь; или когда вы обвиняете своего лучшего друга в чём-то нелепо неважном вам в лоб говорят, что у вас на носу танцует зелёный слоник вы теряете поток агрессивных мыслей. Но риск в том, что ваша агрессия обратится на нас, заполнителей. Но это уже наша забота. А мы профессионально умеем уклоняться от ударов. Причём весьма своеобразно. Это словно кидать камни в воду. Вроде попадаешь, а вреда никакого. Меня частенько обвиняют в ненормальности, вранье и лени. А у меня на всё один ответ «И что?». Я прекрасно знаю о своих недостатках или об отсутствии их и мы прекрасно живём вместе. Я знаю какие у меня изъяны, а вам об этом говорить не обязательно.
Я выхожу на залитую солнцем улицу и привычно слушаю музыку. Многие из нас так делают. Музыка для нас хороший выход брошенной вами в нас агрессивной эмоции. Мы переживаем вашу агрессию в музыке, мы перерабатываем её, как растения перерабатывают углекислый газ, выдавая кислород. Я шла и думала о своём, насущном, например о том, сколько нужно мурашей, чтобы съесть зефирину размером с луну, как мой затылок сильно зачесался. Внутренний радар подсказывал, что за углом происходит серьёзная ссора. Да ещё и возлюбленных. Я проворно стащила наушники и побежала в эту сторону.
- Я требую серьёзного отношения к себе- надрывалась девушка, наступая на своего парня.
- У меня к тебе серьёзное отношение- парень явно раздражался, но всё ещё старался удержать себя в руках.
- Что-то я этого не вижу. Ты…- я предвосхищала поток ненормативной лексики.
- Ой, представляете у вас такие забавные слоники на носах. У Вас- я показала на девушку- Розовенький, а у Вас, молодой человек, голубенький. Они так здорово подходят друг другу, что я вам настоятельно рекомендую пожениться.
Я улыбнулась им и пошла дальше. Девушка явно была в замешательстве и прикасалась к своему носу. А парень рассмеялся.
- Если наши слоники так подходят друг другу, так почему бы нам, и правда, не поженится?- его голос был задорным и серьёзным одновременно.
- А…- нерешительно проблеяла девушка- Да, наверное…Если ты так говоришь…
Я шла по улице, ощущая новый зуд. Кому-то ещё нужна моя помощь. Наша служба опасна и трудна, но ради таких моментов, как этот можно и рискнуть. Ведь чаще всего мы помогаем людям найти хороший повод помириться, который они сами не решаются искать.»
Рассказ Миледи задел меня за живое и я решила обязательно стать «заполнителем», чтобы помогать людям.