Кажется, меньшая из кошек считает меня своим котенком. Остальные двое воспринимают дылду, живущую с ними в одном доме, чуть поковительственно, со снисхождением к моим недостаткам, вроде того, что я не разрешаю им таскать печенье из моей тарелки, хотя то же самое в кошачьей миске не так вкусно. И конечно же они с царственным видом принимают ухаживания- поглаживания и подношния в виде того же печенья или сгущенки.
Но это таец Тимка и беспородная серо-голубая Сильва. Дарёнка явно присматривает за мной. Сопровождает повсюду и интересуется всем, что я делаю. Стоит мне встать как она немедленно занимает освобожденное мной место. Едва сяду и на коленях сама собой образуется кошка, порой даже раньше, чем я успеваю понять, что Дарёна уже тут. Она упрямо забирается в шкаф, чтобы спать на моих любимых джинсах и свитере. Она редко выходит первой встречать меня у порога и никогда не провожает, но именно Дарью я вижу чаще всего, словно кошка породы домашняя американская умеет быть в нескольких местах сразу.
Конечно все это ей для чего-то нужно. А мне? Просто приятно столько внимания от живого существа. Возможно у кошек всетаки бывает депрессия. Но надеюсь они не знакомы с одиночеством.
...Одиночество - это разрешение. Разрешение быть собой только перед самим собой. Просто потому что другие ждут и хоят совсем не этого. Не тебя. И если посмотреть на это так то все совсем неплохо, ведь у нас здесь разрешение, а не отказ.
Кошка - слишком маленькое существо. Вряд ли в ней поместится хоть какое-то притворство, даже просто сделать вид что все хорошо, когда это не так. И едва ли в маленькую головку, которая то и дело ныряет под мою ладонь или утыкается в сгиб моего локтя, придет, что она может быть мне не нужна. Нас тут аж четверо. Четыре живых существа. И хоть как-то, хоть в чем-то, мы нужны друг другу. Даже аристократичный кофейный таец признает это иногда.
...Люди могут быть одиноки даже если их много и они вместе. Тогда они с непередаваемой силой цепляются друг за друга и за все, что дает им не чувствовать одиночесва. Или так: чувствовать что-то, кроме него. Гнев, восторг, печаль, надежду. Но одиночество заразно. Может быть, поэтому в моем доме три кошки и когда я ухожу, друг у друга остаются они...
Одиночество - это когда человек задает тебе вопросы хоть все ответы у него перед глазами, но чтобы увидеть их ему отчаянно не хватает сердца. Это когда ты понимаешь что ни ответами и ничем не сможешь утолить его жажды, а он не спсобен утолить твоей. А может быть, он и не прдозревает о твоей жажде, а просить за себя ты не станешь, чтобы не нарушить его свободы.
Кошки так не умеют. Проголодавшись, они немедленно покажут это - без лишнего шума и беспокойства. Мои садятся поближе - прямо передо мной - и смотрят. Вот не знаю, сколько надо учиться такому взгляду. В нем и молчаливый упрек - что же ты?.. - и требовние в паре с просьбой - немедленно покорми нас, пожалуйста! - и практически шантаж - если не покормишь, мы будем так сидеть и смотреть... Сидеть и смотрть. И не сможешь ты ничем заниматься, пока мы так смотрим. Страшная месть, сиквел... И ведь они правы - не смогу.
Да месть, тоже делает одиноким. Когда видишь всех врагами - это одиночество. А когда друзьями... Наверное, тоже. Что, как ни желание убить свое одиночество, заставляет искренне считать друзьями всех?
За что люблю кошек - за невероятную, совершенно естественную искренность. Кошки просто живут. Им неизвестно и непонятно больное одиночество детей, которые уходят, забирая назад свои подарки и вычеркивая из жизни факт лучших дней, но тщательно лелея в памяти худшие. Вряд ли кошки понимют слова и то, что я говорю не становится равнозначно мне самой, не подменяет меня, мои поступки. Но интонации они понимают точно. "Тимоша хороший" всегда произносится с нежностью - и этого хватит, чтобы тайский гордец начал мурлыкать. Сильва - хулиганка и неженка. Она чаще других таскает со стола печенье, потому ее имя произносится с очень разными интонациями. И кошка безошибочно угадывает, когда можно стырить еще печеньку, а когда - стоит прийти просить прощения за все уже уворованное.
Иногда очень хочется стать кошкой. Без зазрения совести украсть толику чьего-то внимания, попросить не просто молока, а сгущенки; выпустив коготки, сообщить, что тебе что-то не нравится и не бояться обидеть. Обращать на все вещи ровно столько внимания, сколько они по-твоему заслуживают и не тратить времени на пустяки. Жить. И точно знать - ты интересен сам по себе, от кончика хвоста до кончика носа. Ты уникален...
Правда, будь я кошкой, то не смогла бы писать стихи и читать книги. Зато я умела бы мурлыкать. Кто знает, может это и есть кошачья поэзия? Или кошачье одиночество выражает себя именно так - звуком, способным усыпить и успокоить даже его?
12.12.11