Куда исчезают утки, когда замерзает пруд?
Я грежу седьмые сутки по зимнему серебру, а реки идут на север и стынут в объятьях льдин. От холода вянет клевер, лаванда и розмарин. Лес прячется в белый саван, чтоб снова ожить весной. Я вижу его суставы и чувствую, как в висок врезается смесь кометы и сонного декабря. Свисает с замёрзших веток жемчужная простыня, пушистые лапы елей укрывшая, точно мать.
Мне холодно в этом теле. Мне нравится замерзать. Мне снятся чужие лица, Норвегия и туман.
На чёрной траве искрится лилейная бахрома, и мёрзнет в глубинах скважин вода под стеклянным льдом. Становится вдруг неважно всё то, что случалось до.
С рассветом уходит холод, целуя мой бледный лоб. Будильник играет соло, по венам бежит тепло, но пальцы всё так же мёрзнут в плену ледяных гвоздей. Учусь по разбитым звёздам угадывать новый день, и знаю до доли сотой, что он не несёт тепла.
А все потому, что кто-то имеет коварный план: не дать золотому свету проникнуть сквозь свору туч. Луч в сердце моей планеты врезается на лету и тут же на части бьётся осколками янтаря.
Куда исчезает солнце, когда замерзаю я?
