- Даша, ты учишься? - звонит маман и вопрошает самым строгим голосом.

- Да, мам, я учусь.

- Ты точно учишься? ТОЧНО УЧИШЬСЯ?

- Да, точно, я все прочитала, начала тесты.

К слову, стоит упомянуть, что ваша покорная слуга сегодня все свои четыре "окошечка" посвятила обществознанию и социологии, а потом пришла домой и и решила уже, наконец, сделать это. Да. Я решилась. Я убьюсь об стену! Или сменю пол и уеду в Штаты, где я все равно сдохну в собственной квартире и мой труп сожрут мои 10 кошек, потому что у них там не фиксированный отпуск, и я таки застрелюсь. А если нет разницы, зачем платить больше? К слову, пол реально надо менять. В глубоком детстве я прожгла на нем дыру средних размеров, очень даже фиксированных, как раз по диаметру днища сковородки, которую я на него поставила. Разумеется, она была горячая, и линолеум расплавился. Так что мы стелим паркет! Я умру на нем, в лучах славы, потому что социология взрывает мой мозг изнутри!

- Даша, ты поела?

- Да, мам, я поела.

- ТЫ ЧТОЧНО ПОЕЛА? Я знаю, ты на самом деле не поела! Ты ничего не съела, да?

Я последнее время очень такая вся романтичная, вопреки наследственности и воспитанию. Вообще, задумывалось, что я вырасту абсолютным циником, прагматиком и эгоистом в вакууме. Но что-то пошло не так! Это, наверное, весна, потому что мой кот орет так громко, что его слышно через звуконепроницаемые наушники, а иногда он даже переходит на ультразвук. Воробьи на дереве стали настолько активны, что Кузя готов прошибить наш стеклопакет и прыгнуть сразу на них всех. А я вот хочу романтики и мальчика. Выглядит это примерно так: сначала я сижу в аудитории, закинув правую ногу за ухо, в наушниках и конфетой "Мишка на Севере" в зубах, на голове у меня что-то похожее на метлу ведьмы, а очки в отпечатках моих пальцев, на столе лежат 3 книжки плюс тетрадь, и на все вот это нельзя дышать, потому что я могу упасть со стула и сломать его. И вот я думаю. То есть, думаю, читая: «В основе социальной структуры лежит общественное разделение труда, наличие специфических потребностей и… ой, какой мальчик. Какой мальчик, какой нос, какой череп, какой прекрасный плечевой пояс! Аааааа…». А потом я думаю: «Ну, мать, с таким самоконтролем ты сегодня опять что-нибудь сладкое съешь и станешь толстой, как кот Алеси Петровны». А потом я проглочу «Мишку на севере» и еще раз подумаю: «Он не толстый. Он пушистый».

В глубоком детстве у меня была маленькая проблемка. Заключалась она в том, что когда Даша ненароком засовывала себе в рот апельсинку/мандаринку/шоколадку/крабовые палочки, Даша начинала покрываться пятнышками, из-за чего все начинали психовать и заливать в Дашу кучу всякого говна, лишь бы это прекратилось. Ну и, конечно, апельсинки и молочный шоколад у меня отобрали. И я из-за этого сильно страдала, чувствовала себя отделенной от детсадовского социума, жрущего «Аленку» и «Дядю Степу» ну просто мегатоннами. Я очень хотела себе шоколадку. Вот такую, как все дети едят. Я ее очень-очень хотела, а мне было нельзя, потому что.  А очень хотелось. И я взяла и попробовала шоколадку у девочки в садике. Я ее ела, и прямо вливалась в садиковское общество. Я тоже ем молочный шоколад, как все. А потом я поняла, что это самый отвратительный шоколад, который я когда-либо ела. Но это было позже. Это позже я поняла, что лецитин не может заменить какао-масло, а содержание сахара должно быть не больше 25%, а молоко там сублимированное и на вкус как клей со штукатуркой и сахаром. Это я сейчас поняла. Это сейчас я поняла, что лучше удавлюсь, чем возьму на язык этот продукт сверхприбыли кондитерских компаний.

Так вот, я не хочу опять этот молочный шоколад. Мне его, собственно, никто и не предлагает, но что-то мне подсказывает, что «Аленку» я вполне смогу где-нибудь найти и скушать, пока никто не видит.

А еще недавно мы сидели с девочками на «лежбище морских котиков» и обсуждали олимпиаду МФТИ по физике и математике. Катя мне доказывала, что функция синуса где-то заканчивается. Она точно это знает, конец где-то есть. Наверное, там где начинается конец Вселенной и вообще. Она мне не верила, и Википедии, и маме, и вообще всем кроме своего любимого «круга» с синусами/косинусами углов. А я девушка громкая, очень активная, я могу очень хорошо говорить. Главное – громко и понятно. И тут ко мне поворачивается мадама из 7 класса с 3 размером груди и макияжем а-ля "Советский Союз в период застоя"и говорит: « Ты что, падла, язык распустила? Я тебя, блядь, сейчас так оттрахаю, сука!». А в зале ор стоит ну просто как стая галок на линиях электропередач. И вот эта мадама вот это все мне говорит. И вот тут я понимаю, что она уже давно обожралась молочного шоколада. И что-то мне подсказывает, что горького у нее уже никогда не будет. И что рано или поздно ее просто-напросто стошнит от сублимированного молока.

- Даша, ты поела?

- Да, мам. Я поела.

- А я вот знала, что ты только сейчас поешь! Ты блины доела?

- Да, мам, я блины доела.

- Так вот, Даша, если ты блины доела, а вечером еще будем печь? Если будем, сбегай купи литр молока.