Шёл 1986 год. Сменивший в марте 1985 года ходячую осипшую мумию на посту императора всея Советского Союза молодой (по сравнению с предыдущими) энергичный М.С. Горбачёв своим провозглашением гласности и перестройки вселил в сердца всех нормальных людей надежды на действительно светлое будущее. Во всяком случае, на более светлое, чем в предыдущие почти семьдесят лет. Уж больно надоело видеть во главе великой страны живые трупы с закономерной регулярностью откидывающие сандалии. Самый популярный в то время был следующий анекдот: мужик приходит на похороны Черненко. У входа на Красную площадь его спрашивают: «Ваш пропуск?» «А у меня – абонемент», - следует ответ.
Правда, отметить это радостное событие трудящемуся человеку было нечем. Родственник Горбачёва секретарь ЦК КПСС Егор Кузьмич Легачёв вместо борьбы с бюрократией, коррупцией, разгильдяйством, обрушился всеми могучими силами своего аппарата на Зелёного Змия. У нас на Руси всегда так: пить так пить, гулять так гулять, бить так бить! И удар по алкоголю был нанесён сокрушительный! В южных республиках было вырублено большинство виноградников, дававших отличный урожай винограда винных сортов. Мощности многих ликероводочных заводов были значительно уменьшены, что резко сократило приток денег в казну. В передачах радио и телевидения было запрещено любое упоминание о выпивке, кроме лекций о вреде алкоголизма. Доходило до смешного – из старых кинолент вырезали кадры мало-мальски связанные с алкоголем. Так в известном кинофильме Георгия Данелия «Мимино» напрочь исчезла целая сцена в ресторане между Фрунзиком Мкртчаном и Вахтангом Кикабидзе с их замечательным танцем. И таких случаев была масса. А в магазинах страшнейшим дефицитом стала вся вино-водочная продукция. Острый на язык народ тут же придумал шутку на тему дня: в городском автобусе водитель объявляет: «Остановка – винный магазин. Следующая остановка – конец очереди...». Самой ценной и самой твёрдой валютой в стране стала бутылка водки. Помните замечательный фильм «Ночные забавы» с Евгением Евстигнеевым в главной роли. И с бесподобной Ириной Алфёровой. Когда персонажу, которого играл Филозов, нужно было срочно вылететь в Москву, не имея билета, работник аэропорта не соглашался ни за какие деньги ему помочь, но, как только перед ним открыли кейс с бутылками коньяка, всё сразу изменилось, и Филозов попал на самолёт.
Всё это было бы очень смешно, если бы не было так грустно! Больному на голову Лигачёву было наплевать на то, что громадное количество людей тратят своё свободное время на стояние часами в очереди в винный магазин, вместо того, чтобы его употребить с пользой для себя, а у Горбачёва не хватило мужества воспротивиться этому. На всё был один ответ: не стойте, вас никто не заставляет! Но в каждой семье происходят свои неординарные события от свадьбы до похорон, в которые не обойтись без бокала вина или стопки водки. Кому нужны были эти показушные комсомольские свадьбы, справлявшиеся под торт с чаем, когда из чайников в чашки лилось подкрашенное в цвет чая спиртное? А сколько людей слабых на выпивку смертельно травилось от разного рода спиртовых эрзацев. Они умирали, хотя их можно было бы вылечить, не используй государство таких неразумных экстремальных мер. А ведь каждая жизнь неповторима. Понимал ли это деревянный секретарь ЦК КПСС? Ну почему русские умудряются наступать не только на свои грабли, но и на чужие? Ведь человечество уже неоднократно проходило эти запреты на алкоголь. Чего стоит только сухой закон в США в тридцатых годах двадцатого века с его плачевными результатами?! А сухой закон царской России во время Первой мировой войны только подлил масла в костёр пролетарской революции.
Между прочим, сами вдохновители идиотской затеи на всевозможных приёмах пили из фужеров отнюдь не минеральную воду, и народ это видел.

И всё же настроение повышалось. Повеяло свежим ветерком свободы. Василию это напоминало годы Хрущёвской «Оттепели», но нынче размах демократии был шире и не обратимей! Генеральный секретарь ЦК КПСС, разъезжая по стране, посещал не только передовые колхозы и предприятия, но и отстающие, здоровался с простыми людьми за руку, запросто беседовал с ними, интересуясь их проблемами. Стали выходить новые острые телевизионные передачи «Взгляд», «600 секунд», «Куклы». Возобновились передачи КВН. На радио и телевидении все стали говорить не по писанному, и то, что думают. На прилавках появились запрещённые ранее книги. Первый секретарь Московского городского комитета партии (по-нынешнему – мэр) разъезжал с простым народом в городском транспорте, наведывался в магазины, поликлиники, больницы интересуясь положением дел в сфере обслуживания.
Конечно, это попахивало демагогическими уловками для завоевания авторитета в массах, но советские люди, не привыкшие к таким экзерсисам партийных боссов, были так поражены этим, что рассказы об увиденном с восторгом передавались из уст в уста.

Перестройка своим крылом коснулась и армии. Чашу терпения Горбачёва, видимо, переполнил инцидент с немцем Рустом, пересекшего чуть ли не треть территории Советского Союза и все ракетные кордоны вокруг Москвы и приземлившегося на Красной площади, и престарелый Соколов был отправлен в отставку. Новый министр обороны, знакомясь со своим хозяйством, завернул и на строящуюся Академию Генштаба – кузницу будущих высших военных кадров.
Там его, разумеется, ждали. Срочно прямо в грязь, что всегда сопутствовала советским стройкам, от въездных ворот до входа в основное здание, которое состояло из каркаса и лестничных маршей, были уложены новехонькие плиты из мраморной и гранитной крошки, предназначенные для отделки пола и стен зала торжественных мероприятий. В оконные проёмы первого этажа были наспех вставлены рамы со стёклами, пол устлан без всякой подготовки основы и подгонки паркетом из ценных пород древесины, ободранные стены задрапированы материей, предназначенной для актового зала. Аврал продолжался всю субботу и воскресенье с утра до позднего вечера. Ведь «наверх» давно уже было доложено, что первый этаж готов полностью, и работы ведутся на нескольких других этажах.
Дапоненко хотел привлечь к этим работам и штатских, но, естественно, получил отлуп.
А новый министр обороны тихо, без всякой помпы подъехал к строящемуся зданию с обратной стороны, оставил машину за забором стройки и, по щиколотку в грязи, никем незамеченный прошёл в другую часть первого этажа, где, как говорится, конь не валялся, и где в углу мирно дремал взвод стройбатовцев, радуясь тому, что до них нет никому дела. Как его проморгали подручные генерала – уму непостижимо! Министр подошёл к вскочившим сразу же солдатам «среднеазиатской» национальности.
- А вы что ту делаете, ребятки? – мягко спросил он.
Один из них, самый бойкий и, видимо, лучше остальных умевший говорить по-русски, нехотя ответил:
- Нам насальника сказаля, чтобы не покасаться на гласа Ясову.
- Может быть, Язову?
- Да, да, - закивали сразу все бойцы, - Ясову, Ясову.
- А вы знаете, кто такой Язов?
- Да, да, - опять закивали стройбатовцы, - канесна снаем!
- И кто же?
- Ооосень бааальшой насальник!
- А как вы узнали, что приедет Язов?
- О, давно снали! Две носи малё-малё спали.
- А что же вы ночью-то не спали?
- Убиралься.
- Убирались?
- Да, да, - опять все закивали.
- А кто ваш начальник?
- Насальник? – переспросил «бойкий», - насальник литенант!
- А фамилия есть у «насальника литенанта», - передразнил его министр.
- Есть! – уверенно ответил боец.
- И какая же?
- Не снаем…
- А имя?
- Имя тозе есть.
- Какое?
- Товарис насальник…
Поняв, что от них уже больше ничего не добиться, Дмитрий Тимофеевич Язов (а это, как читатель наверняка уже понял, был именно он) многозначительно посмотрел на своих спутников, усмехнулся и пошёл дальше.
Может быть, кто-то из читателей полагает, что автор несколько утрировал описанный разговор и сгустил краски? Ничуть не бывало. Герой произведения В.Котов оказался случайным свидетелем этого диалога и дословно передал его автору.

Ознакомившись с истинным положением дел на стройке без «потёмкинских деревень», министр собрал всех высших офицеров в штабе строительства и... Сказать, что он устроил разнос – это значит не сказать ничего. Шум стоял такой!.. Василию казалось – ещё чуть-чуть и рухнет то немногое, что было возведено до сих пор...
Парадный мраморно-гранитный подъезд разобрали, паркет снова сложили в ящики. Графики работ были скорректированы исходя из существующих реалий. Дапоненко со стройки исчез, зато прибавилось гражданских строителей. Два последних фактора помогли наладить некоторый порядок и несколько ускорить темпы строительства.

Жизнь Василия протекала по обычному, однажды заведённому распорядку. В будни днём – работа, вечером – уроки с Арсением, разные домашние мелочи. Самый любимый день был, конечно, воскресенье. В этот день Вера выгоняла Василия, Арсения и Кузьму на длительную прогулку, чтобы без них спокойно прибрать в квартире и приготовить обед. Все трое это распоряжение выполняли с огромным удовольствием и отправлялись в Битцу – зимой кататься на лыжах, а в весенне-летне-осенний период играть в футбол и бадминтон. Играть они ходили на одно и то же, как они говорили, их место. Там они из брёвен сделали сиденья и что-то наподобие стола, рядом – костровище, где время от времени всей семьёй жарили шашлыки или кур. Невдалеке была полянка, на которой Василий при помощи стволов росших там деревьев и палок, воткнутых в землю, соорудил примитивные ворота, и они по очереди били друг другу пенальти или один на один гоняли мяч, при активном участии, понятно, Кузьмы, олицетворяя собой какую-нибудь команду. Но поскольку каждый из них болел за ЦСКА, то другую команду приходилось представлять попеременно. Правда, всё равно всегда побеждал ЦСКА.
Или отчертив площадку и натянув на палки сетку от настольного тенниса, играли в бадминтон или волейбол.
Играли они во всё это с таким азартом и упоением, что со стороны трудно было определить, кто из них старше.
Возвратившись, Василий мыл сына, потом принимали ванну сам, после чего они всей семьёй садились обедать.

В тот день было всё, как всегда. Вволю наигравшись в футбол с Арсением, который его буквально умотал, Василий с наслаждением нежился в горячей душистой ванне. Он любил класть в воду добавки в виде морской соли и разного рода отдушек и сейчас, вдыхая приятный аромат, полностью расслабился. Телу было хорошо, но и душе хотелось праздника. Всё у него вроде бы неплохо: отличный сын, любящая нормальная жена – не лучше других, но и не хуже, хорошая квартира, на работе всё в порядке, но чего-то всё-таки не хватает – поэзии что ли, какого-то душевного подъёма, который приносит только любовь. Конечно, у него было (немного) очень приятных контактов с представительницами противоположного пола – однажды изменив Вере, он уже не очень сопротивлялся очередным приключениям. Что поделаешь – сэ ля ви, против природы не попрёшь! Взять хотя бы последнюю связь с Ангелиной. Она работала в Генштабе каким-то делопроизводителем и была командирована на строительство Академии Генштаба в помощь местным плановикам.
Ангелина зашла к Василию за сметой на монтаж сигнализации в зоне «И», когда он, заканчивая обед, пил чай. Василий всегда обедал на рабочем месте, принося еду с собой из дома, так как его желудок, хоть и закалённый в походах, переносить пищу местной столовой не очень рвался.
Это была миловидная женщина не первой молодости, видимо, тщательно следившая за собой, подтянутая, ухоженная, хорошо одетая и, что больше всего Василию в ней нравилось, с пышной грудью. Между Василием и Ангелиной давно установились прекрасные, даже несколько игривые отношения. Он отлично понимал, что в Генштабе только такие женщины и работают, и тягаться ему с полковниками и генералами бесполезно. И всё-таки полюбоваться её бюстом ему никто не мешал, тем более что Ангелина с ним была мила и общительна.
Василий галантно предложил посетительнице чай, и она не отказалась. Ничто так не сближает, как рюмка водки или чашка чая. Они разговорились и как-то очень быстро нашли общий язык. С ней было легко и просто и совсем не чувствовалась разница (а может её и не было?) в возрасте. Вскоре они перешли к анекдотичным случаям на стройке, и она хохотала как девчонка.
Потом её взгляд упал на красивую большую импортную бутылку, которую Василию подарил один лётчик подполковник и в которой Василий держал вино собственного изготовления.
- Что это? – заинтересовалась она, беря в руки бутылку и рассматривая её
- Яблочное вино собственного изготовления. Кстати, очень неплохое, - похвастался Василий. – Знаете, иногда бывает такой тяжёлый день, и я перед уходом домой выпиваю стаканчик, чтобы снять напряжение. Хотите попробовать?
- Нет, спасибо, от меня будет пахнуть, могут быть неприятности.
- Ну, тогда после работы, - скорее в шутку, не рассчитывая на положительный ответ, ляпнул Василий.
- После работы – можно, - неожиданно быстро согласилась она, приветливо улыбнулась и, взяв смету, вышла.
Вес остаток дня Василий пребывал в каком-то радостном возбуждении. Умом он понимал, что, скорее всего, она просто пошутила и вряд ли придёт, но ощущение чего-то предстоящего приятного не проходило.
В пол шестого Василий, потеряв уже всякую надежду, стал собираться домой, и в это момент в дверь постучали. На пороге комнаты стояла она – улыбающаяся, приятно пахнущая и какая-то даже посвежевшая. Видно было, что она готовилась к визиту.
- Вы ещё не ушли? – обрадовано спросила она. – Я так торопилась – меня начальство задержало.
Василий не нашёлся, что сказать, но по его счастливому лицу и так было всё ясно.
- Ну, давайте Ваше хвалёное вино, - продолжала щебетать она, любуясь смущением хозяина кабинета.
Василий, наконец, вышел из ступора и бросился к бутылке. Напряжение спало. Они пили вино и опять весело болтали на разные темы. Её забавляло, как Василий то и дело как бы невзначай бросал жадные взгляды на её грудь. Желая подразнить его, она поворачивалась к нему в пол оборота, чтобы грудь выглядела более рельефно, и со вздохом приподнимала её. И чем больше он заводился, тем больше она возбуждалась сама, и тем откровеннее были их речи и взгляды. Она сидела в глубоком кресле, высоко открыв красивые ноги, не заботясь о состоянии юбки, и с удовольствием перехватывала его взгляды время от времени устремлявшиеся и туда.
- А что у вас там? – спросила Ангелина, указывая взглядом на другую дверь.
- А, кладовка, - махнул рукой Василий, - хранятся разные приборы и материалы...
- А можно посмотреть?
- Конечно.
Василий отпер дверь и, пропуская вперёд гостью, вошёл вслед за ней в тёмную комнату. Комната была небольшая и почти вся уставлена ящиками и коробками. Всё свободное пространство занимали они сами, да ещё небольшое старое кресло. Ангелина сделала какое-то неловкое движение и, споткнувшись, едва не упала. Василий, удерживая, обнял её за талию, она резко повернулась к нему, и их губы встретились. Поцелуй был обоюдный и горячий. Лихорадочно расстёгивая пуговки на её блузке, он почувствовал, как женская ручка то же самое делает с молнией на его брюках. Тогда он тут же опустил вниз и свою руку и ощутил под юбкой шелковистое голое тело. Да, она действительно хорошо подготовилась!
Меж тем дама не давала Василию времени на размышление. Резко толкнув его в кресло, она стала стягивать с него брюки, потом внезапно выскочила в соседнюю комнату, но уже через несколько секунд вернулась, вскрывая на ходу упаковку презерватива. Презерватив был явно импортный – со смазкой, спермоприёмником, с какими-то пупырышками по бокам и на конце. Взяв в руку нетерпеливо подрагивающее в предвкушении удовольствия напряжённое мужское тело, она сначала страстно поласкала его своими сочными губами и умелым язычком, видимо получая удовольствие и от контакта с желанным телом и от реакции Василия на её действия. Затем стала, не торопясь, очень тщательно надевать на рвущийся в бой орган это чудо контрацепции, не забывая приятеля, которого одевала, постоянно ласкать, чем чуть было не довела Василия до экстаза. «Похожее уже было давно, - подумал он, почему-то неожиданно вспомнив Ольгу, - надеюсь эта-то не проколола спермоприёник…» А его обольстительница, немного отклонившись, полюбовалась на плоды своих трудов и, подняв юбку, взгромоздилась на него. Всё вокруг завертелось в сладостном умопомрачительном вихре. «Кто кого трахает? – отрешённо подумал Василий, с наслаждением тиская подпрыгивающий перед его лицом аппетитные груди.
Через некоторое время Ангелина, видимо, чувствуя приближение оргазма, стала громко стонать, и Василий испугался, что дневальный, услышав шум, прибежит к нему поинтересоваться, что происходит. Но к счастью это продолжалось не очень долго. Вскрикнув в очередной раз, она особенно резко опустилась на Василия и, уткнувшись ему в плечо, охая, затряслась в оргазме, тесно обжимая спазматически сокращающимся влагалищем то, что в нём находилось. Это было так восхитительно, что Василий тут же последовал за ней.
К сожалению, это незабываемое свидание у них с Ангелиной было первым и последним. Дело происходило в пятницу, а в понедельник Василий никак не мог её найти, и только к концу дня выяснилось, что её отозвали обратно на улицу Фрунзе, где находится Генеральный штаб. Она, видимо, тогда уже знала об этом и потому была такой раскрепощённой.
Переживая перипетии того случая, Василий и теперь невероятно возбудился... и почему-то опять вспомнил Марину.

В дверь ванной постучали.
- Ты там не уснул? – послышался голос Веры. – Обед уже готов. Давай скорее, а то всё остынет.
«Да, жизнь продолжается», - усмехнулся Василий, сбрасывая с себя оцепенение.

...Обед был в разгаре, когда зазвонил телефон. Василий, который сидел к нему ближе всех, снял трубку.
- Алло.
Тишина.
- Слушаю Вас!
Опять тишина. Пожав плечами, Василий положил трубку. Но едва он приступил опять к трапезе, телефон зазвонил вновь.
- Алло.
- Здравствуй! – глухой женский голос.
- Привет, а кто это? – осторожно спросил Василий, уже начиная догадываться, но, не веря своим ушам и одновременно боясь ошибиться.
- Васюх, ты меня не узнал? Это Марина.
Ну, конечно, она! Теперь уже сомнений не было - только она его так называла. Кровь ударила в голову, в глазах аж на мгновенье потемнело.
- О! Сколько лет, сколько зим, - искренне обрадовался Василий, приходя в себя и стараясь скрыть неуёмную радость. – Какими судьбами?
- Да вот, давно хотела тебе позвонить и всё никак не решалась. Ты ещё меня не забыл?
- О чём ты говоришь? Конечно, нет!
- Может, встретимся?
- С удовольствием!
- Тебе, наверное, там сейчас неудобно говорить. Знаешь, у меня теперь другие телефоны, и рабочий, и домашний, если хочешь – запиши. Может, как-нибудь позвонишь...
- Говори. «Уж четырнадцать цифр, да ещё её, как-нибудь запомню!» - про себя подумал Василий
Марина назвала номера телефонов и сразу же простилась.
- Кто это звонил? – подозрительно глядя на Василия, спросила, Вера
- Один старый приятель, - уклончиво ответил Василий, повторяя про себя телефоны Марины.
- Я его знаю? – не унималась жена.
- Нет... Слушай, отстань, пожалуйста. Дай спокойно поесть.
- А, ну всё ясно! Ты ведь врать не умеешь. То-то у тебя лицо так изменилось, когда ты с ней разговаривал. Какая-нибудь очередная секретуточка! - в сердцах выпалила она, видимо, намекая на Люду с радиоцентра, о которой её, конечно, известили – всегда найдутся «доброжелатели».

Василий еле дождался понедельника, но с утра звонить не стал. Хотелось оттянуть это удовольствие (ведь неизвестно, чем закончится разговор – может, ей просто поболтать захотелось), да и не следовало тешить Маринино самолюбие – мол, как собачонка, прилетел по первому же зову. Может, вообще выдержать несколько дней, а потом безразлично так спросить: «Чем, мол, обязан такому неожиданному звонку?»
Но он, конечно, не выдержал и ближе к концу дня позвонил ей на работу. Там сказала, что она заболела. Тогда он набрал номер её домашнего телефона. Марина ответила тут же. У Василия сердце гулко забилось от её такого знакомого, такого родного, но теперь чуть хрипловатого голоса.
- Когда это ты успела? – удивился он, слыша её простуженный голос. – Вроде вчера ещё ты говорила нормально.
- Да я уже несколько дней чувствую себя неважно, а вчера вдруг вечером поднялась температура и «сел» голос. Ну, я и решила вызвать врача.
- Был?
- Был.
- Что констатировал? Небось, ОРЗ?
- Да. Откуда ты знаешь?
- А это есть такой анекдот по теме: молодой врач, придя работать в поликлинику, спрашивает у своего старшего коллеги: «А что это за аббревиатуры Вы ставите в графе диагноз в карточках пациентов – ОРЗ, КВДП?» «А, это сокращённое название болезней. ОРЗ – острое респираторное заболевание, КВДП – катар верхних дыхательных путей». «А что такое – ЧЕЗ?» - «Чёрт его знает». Так вот, у современных участковых врачей в основном два диагноза – ОРЗ или ЧЕЗ.
Марина весело рассмеялась.
- Во, во, это точно! Но на этот раз у меня действительно ОРЗ. Температура уже спала, только хрипы остались. Может, навестишь меня? Я ужасно хочу тебя видеть!
- С радостью. Когда?
- Завтра днём. Сможешь?
- Смогу. У меня уйма отгулов.
- Записывай адрес...
«Жизнь продолжается!», - радостно вновь подумал Василий, кладя трубку телефона.