Это цитата сообщения _miss_Malfoy_ Оригинальное сообщение

The Silent Treatment

---

Автор: Sestra 
Переводчик: Saiana 
Бета: Лу Саломе 
Пейринг: ГП/ЛМ 
Рейтинг: NC-17 
Жанр: Romance 
Размер: Мини/Миди 
Статус: Завершен. 
Саммари: Магловский мир - не место для привыкшего к беззаботной жизни волшебника... 

---

 

Все началось для нас с неуклюжего объятия, которое само по себе уже было признаком того, как далеко зашли наши отношения…

*******

Они лишили его всего: богатства, власти, магии. И, отвергнутого собственной семьей, сослали в маглловский мир… наивысшее наказание для такого как он.

Скрытый плащом-невидимкой, я последовал за ними. Представители Министерства проводили его в небольшую деревушку и показали на домик с прилегающей террасой, которому и предстояло стать для него новым домом. Затем, вручив связку ключей, они аппарировали в неизвестном направлении, оставив мужчину одного. Когда он, расправив плечи, направился по тропинке, ведущей через запущенный сад к дому, я пошел следом за ним. Он открыл входную дверь и вошел внутрь. Подобно тени, я обогнул весь дом, пока не увидел в окне его, стоящего в маленькой кухне. 
Я смотрел на то, как, бросив ключи на кухонный стол, он заозирался по сторонам. Смотрел, как, выдвинув стул, он опустился на него. А затем я отвернулся, когда он положил голову на руки и плечи его сотрясли рыдания.

*******

Я поспешил уйти. Было справедливо увидеть своего бывшего врага в таком состоянии. Но я ожидал, что в конечном итоге получу… быть может, не чувство абсолютной победы, но хотя бы удовлетворения. Но вместо этого я был смущен, считая, что во всем этом есть нечто неправильное. Сейчас он был совершенно другим, не тем человеком, которого я знал раньше, и складывалось впечатление, будто наказание несправедливо.

Но без сомнения, он заслужил то, что случилось. Дементоры совершат правосудие - и он получит поцелуй. В конце концов, разве это не более гуманно? Однако мне показалось, что этот метод наказания, избранный для него в итоге, пусть и более медленно, но приведет к тому же, что и поцелуй.

В течение двух дней я обдумывал ситуацию, прежде чем принял решение вернуться. Пожалуй, я был единственным, кто понимал, что должен испытывать человек, которого внезапно вышвырнули в совершенно незнакомый для него мир. Единственным, кто мог помочь ему. Помочь избежать неприятностей, но даже я должен был быть осторожен. 

                                           

                                                                                         

*******

Лицо его побледнело, когда он открыл мне дверь и молча уставился на меня. 
- Я пришел помочь, – промолвил я.

Уже одно то, что Малфой не захлопнул дверь прямо перед моим носом, говорило, как же сильно он соскучился по тому миру. Некоторое время он продолжал в упор смотреть на меня, после чего, по-видимому, придя в себя, посторонился, жестом приглашая войти. Это настолько ошеломило меня, что какое-то мгновение, не в силах сделать и шага, я, глупо моргая, просто стоял на месте. Но его нетерпеливый вздох привел меня в чувство, и я прошел в дом.

Люциус провел меня в крошечную кухню, где уселся на тот же самый стул, на котором сидел, когда я наблюдал за ним. Мне даже стало интересно, покидал ли он его с тех самых пор. Выдвинув второй стул, я неловко устроился на нем. Мы просто сидели и смотрели друг на друга, пока я не прервал затянувшуюся паузу:

- Кхм… я бы не отказался от чашечки чая.

Но поскольку с его стороны не последовало никакой реакции, добавил: 
- Могу я приготовить его для нас? – и, обрадованный тем, что могу себя чем-то занять, поднялся.

Кухню они оборудовали лишь самым необходимым. Понимая, что он следит за каждым моим движением, я, стараясь, чтобы он мог видеть, как я включаю и выключаю кран, наполнил чайник водой. Поднявшись со своего места, Малфой встал рядом и, опираясь на столешницу, безмолвно и спокойно наблюдал за моими действиями. За тем, как я лазил по его буфету в поисках заварочного чайника, чайных пакетиков и сахара.

И снова я мучился вопросом: «Покидал ли он вообще кухню, пока меня не было?». Но хотя бы в туалет, который я заметил, пока мы шли через холл, он же должен был выходить.

Стоило мне открыть дверку холодильника, в котором тотчас же зажегся свет, как мужчина отшатнулся. Однако я успел заметить его живой интерес.

Холодильник был набит продуктами: молоко, масло, яйца, сыр, даже брикетик бекона. Я решил, что чуть позже узнаю, ел ли он, хотя и предполагал заранее, каким будет ответ.

После того как чай был готов, мы снова сели за стол. Обхватив чашку руками, он словно пытался получить хоть чуть-чуть комфорта от тепла, исходящего от нее, а затем залпом осушил содержимое. Когда я поинтересовался, не налить ли ему еще, он кивнул и поставил ее на стол.

Было так странно сидеть рядом с ним в этой постепенно темнеющей кухне и пить чай, словно мы были не старыми врагами, а друзьями. Я видел, что он страдает. Было что-то в его глазах и в том, что он так быстро впустил меня. Но я и не недооценивал его и был ко всему готов, держа волшебную палочку под рукой.

Я приготовил омлет с беконом и луком, который нашел среди овощей в нижнем ящике буфета. Он старался есть не спеша, но голод, который читался в его глазах, был слишком очевиден. И я выругался про себя в адрес тех, кто так поступил с ним.

После того как мы поели, я вымыл посуду, и, обнаружив ящичек с аккуратно сложенными кухонными полотенцами, достал одно и вручил ему. Выражение лица Малфоя, когда я объяснил, что от него требуется, было таким, словно ему только что вручили мертвого флобберчервя. Но он подчинился.

Потом, даже не спросив разрешения хозяина, я приступил к осмотру дома. Он следовал за мной по пятам, словно тоже впервые осматривал его. Возможно, так оно и было. И его удивление, когда я щелкнул переключателем, зажигая свет, было очевидным.

На первом этаже домика располагалась небольшая прихожая, ведущая в кухню, а также замеченный мною ранее туалет и небольшая гостиная. Второй этаж занимали ванная комната, кладовка и спальня с двумя кроватями. Вся обстановка была в бежевых тонах, спокойных и обезличенных. Было понятно, что дом покупали уже со всем содержимым. Я копался в его шкафах и комодах. Нет, не из любопытства, а чтобы оценить, что у него уже имелось и что необходимо было купить. В спальне, где Люциус не спал, о чем лучше любых слов говорила нетронутая кровать, я, к своему стыду, обнаружил отделение с его нижним бельем - черными шелковыми боксерами и парой носков из отличной черной шерсти и шелка. Безошибочно определив, что именно сейчас я рассматриваю, Малфой подошел ко мне и решительно закрыл ящик. В остальных отделениях было несколько отвратительного вида рубашек и две пары коричневых брюк, которые, я был в этом уверен, принадлежали не ему.

Закончив осмотр дома, мы вернулись в холл, и я обернулся к нему: 
- Нам необходимо сходить по магазинам, – я сделал паузу, не уверенный, как лучше сформулировать свой следующий вопрос. – Э… У вас есть какие-нибудь деньги?

Ничего не ответив, он глянул на меня, а затем достал из кармана своего жилета конверт, который внимательно рассмотрел, прежде чем отдать мне.

Я сел за стол и вытряхнул на него содержимое конверта, в котором оказалась детализированная выписка банковского счета, оформленного на его имя. Увидев, какая сумма оставалась у него на счете, я присвистнул. Похоже, что они либо решили проявить щедрость, либо, что более вероятно, не имели ни малейшего представления об обменном курсе магловских денег. Естественно, теперь Малфой был не так богат как прежде, но, тем не менее, денежных средств на его расчетном счете было достаточно, чтобы при некоторой экономии протянуть довольно долго. Также в конверте были документы на дом.

- Завтра я буду занят, но послезавтра приду, и тогда мы сможем пройтись по магазинам. Хорошо?

Он уставился на меня, но потом согласно кивнул.

Мне показалось, а может, я и на самом деле заметил в его глазах нечто похожее на беспокойство, нежелание отпускать меня. Или же напротив, он не хотел, чтобы я возвращался. Люциус открыл дверь, выпуская меня. Я пошел по дорожке и обернулся у калитки, чтобы помахать ему рукой на прощание, зная, что он будет следить за мной до тех пор, пока я не исчезну из вида. И только тогда я понял, что за все время, проведенное вместе, он так и не проронил ни слова.

*******

Меня удивило, насколько быстро он впустил меня в свой дом и с какой готовностью принял мою помощь. Но чем больше времен я проводил с ним, тем четче понимал, насколько он был сломлен. И теперь я был уверен, что, не приди я и не предложи ему свою помощь, он так и сидел бы на том стуле в кухне, пока не зачах бы окончательно.

*******

Через день, как и обещал, я вернулся. И на лице мужчины, когда он открыл дверь и посторонился, пропуская меня в дом, появилось нескрываемое облегчение.

Люциус явно пытался обжиться. В кухне было видно, что он готовил себе чай, а проверив содержимое холодильника, я убедился, что и сыра там поубавилось. Да и по тому, что сам он и его волосы были чистыми, становилось понятно, что он к тому же принимал ванну, ну или душ.

Я приготовил ему яичницу с беконом, снова стараясь, чтобы он мог видеть как это делается. Когда Люциус смел все, приготовленное мною, я достал из кармана ручку и записную книжку и составил список покупок. Отлучившись, под предлогом необходимости воспользоваться туалетом, я быстренько осмотрелся и добавил в перечень необходимые туалетные принадлежности.

По мобильному телефону, покупка которого вызвала в свое время настоящий восторг у Артура Уизли, я вызвал такси. Да, конечно, мы могли отправиться и на автобусе, но мне показалось, что шока от посещения магазина с него на тот день будет достаточно.

*******

В конверте с документами еще находилась банковская карточка и клочок бумаги, на котором был написан четырехзначный номер - как я понял, пинкод для нее. Так что нашей первой остановкой в небольшом местном городке стал банкомат, где я получил несколько сотен фунтов наличными. Подумал, не отдать ли их Люциусу сразу, но в итоге убрал в бумажник, предварительно переложив свои деньги в карман джинсов.

В какой-то степени он напоминал ребенка, наивного и любопытного, и я невольно задавался вопросом, как ему удалось настолько отгородиться от мира маглов. Толпы спешащих, толкающихся и шумных прохожих стали для мужчины настоящим испытанием. Неуверенность во всем происходящем и мука читались в его глазах. Шагая рядом с ним, придерживая его за руку и непрерывно комментируя все происходящее, я пытался подбодрить его. Но при этом был совершенно не уверен, слышал ли он хоть что-то из того, что я говорил ему. Временами я чувствовал, как дрожь сотрясает его тело. В такие моменты мне хотелось прижать его к себе и защитить.

Люциус привлекал к себе много любопытных взглядов - как женских, так и мужских, причем в некоторых из них читалась чистая похоть. Разумеется, одеждой и внешностью он выделялся на фоне общей серости. Но, похоже, он был слишком погружен в себя от непривычности окружающего, чтобы обращать внимание на эти взгляды. Добавьте к этому еще и его старую привычку игнорировать тех, кого он считал ниже себя.

Мы решили начать с покупки одежды, но всякий раз, когда я предлагал примерить что-то не черного цвета, Люциус отрицательно качал головой. В остальном же он оказался удивительно послушен, и мы скоро экипировали его несколькими парами черных брюк и двумя парами тесных джинсов. А когда он, одетый лишь в черные джинсы, с голой грудью вышел из примерочной, дыхание мое оборвалось. Также я купил ему несколько рубашек, джемперов, ботинки и кожаный жакет, заставивший мое сердце учащенно забиться. Без сомнений, невозможно было отрицать, что он в высшей степени привлекательный мужчина.

Договорившись, чтобы всю купленную одежду доставили к нему домой, мы отправились в супермаркет.

Он был потрясен, хотя так ничего и не сказал, но выражение его лица было красноречивее любых слов. Напудренные женщины, кричащие дети… все это казалось настолько обычным. Но он был так непохож на себя, так растерян, что это было бы даже забавно, если бы не было столь трагично.

Я купил самые простые в приготовлении продукты и поваренную книгу. У меня не было времени навещать его каждый день, так что Люциусу предстояло научиться все делать самостоятельно, и готовить тоже. Пока мы ждали такси, я, сам не понимая зачем, на свои деньги купил ему мобильный телефон. Если уж он не разговаривал со мной лично, то надежда на наше общение по магловскому телефону была смехотворной. Но, тем не менее, я все-таки надеялся, что однажды он заговорит. Как же сильно я жаждал снова услышать его голос.

Когда мы вернулись в его дом, Люциус уже выглядел абсолютно изможденным. Под глазами залегли тени, и он тяжело опустился на кухонный стул. Его плечи поникли, и он лишь смотрел, как я разгружаю наши покупки. Урок готовки я решил отложить на другой день, а вместо этого поднялся наверх, чтобы приготовить ему горячую ванну. Он последовал за мной и все время стоял рядом, пока я наполнял ванну и добавлял в нее пену.

- Теперь я оставлю вас, - сказал я, уходя. – Я постараюсь прийти завтра… Покажу вам, как пользоваться плитой…

На лице мужчины проступило выражения такого отчаяния, что мне нестерпимо захотелось обнять его, но я не мог. Поэтому я просто положил свою руку поверх его. 
– Не волнуйтесь, я вернусь, обещаю, – он кивнул и слегка сжал мою руку.

*******

Так начались наши отношения. Раз в несколько дней я без приглашения наведывался к Люциусу, проверяя, чем он занят. Нет, не то чтобы я хотел видеть его так часто… все, что я собирался сделать – это поставить его на ноги, чтобы он мог жить дальше, и уйти из его жизни. Но я и не догадывался, сколько времени займет его обучение и насколько приятным станет для меня его общество.

Несмотря на то, что Люциус все еще не мог говорить, его лицо было столь выразительно, что необходимость в словах пропадала. Каждая его полуулыбка, изгиб бровей, взгляд – все было мне понятно. Я не мог рассчитывать на его слова, чтобы понять, что он чувствует, поэтому тщательно наблюдал за каждым его жестом. Рассматривал и запоминал их до тех пор, пока не научился понимать язык его тела так хорошо, словно оно было моим собственным.

Я учил его готовить. Терпеливо объясняя, что техника приготовления пищи чем-то напоминает зельеварение, за что заслужил от него косой взгляд. Следующим таинством, в которое я посвятил Люциуса, была стиральная машина - то, по какому принципу сортировать белье, куда загружать моющие средства, как выбирать режим стирки. Мы вместе разбирались с его счетами, и оказалось, что в цифрах Малфой разбирается гораздо лучше меня. Испепеляя взглядом, он забирал у меня листок и вычеркивал из него сделанные мною расчеты, а затем, быстро просчитывая все в уме, исправлял. Разбираться в магловских деньгах он научился намного быстрее, чем я ожидал. Но, возможно, все дело было в том, что, независимо от его мнения, деньги оставались деньгами.

Мы составили расписание движения местного автобуса и договорились с разносчиком молока. Я нашел трубочиста, который приехал и, не переставая оживленно болтать в процессе своей работы, прочистил дымоход. Этой же ночью мы сидели в уютной тишине, наблюдая за всполохами огня в камине, угли для которого я нашел в сарайчике на заднем дворе.

Местные аукционы стали нашим излюбленным местом посещения. Мы приобретали там мебель и различные старинные безделушки, которые постепенно делали дом более уютным. У Люциуса было хорошее чутье, и он мог гораздо лучше меня оценить вещь с первого взгляда. Однако, когда я впервые привел его туда, он неприязненно посмотрел на подержанную мебель, и наградил меня пристальным взглядом.

- Ну конечно, – начал я как можно более аккуратно. – Если пожелаете, вы можете потратить деньги на совершенно новую мебель, только не забывайте, что, чем скорее вы их истратите, тем быстрее придется искать работу!

Глаза мужчины комично широко распахнулись, и, вздохнув, он со стоическим выражением на лице вернулся к осмотру мебели.

Как-то, на одном из аукционов, перебирая коробки с барахлом, я внезапно услышал его задушенный вскрик. Я обернулся и увидел, как он отшатнулся от коробки, которую изучал до этого, с таким ужасом, словно в ней была живая змея. Глаза Малфоя были широко раскрыты, а лицо мелово-бледным. Подбежав к нему, я наклонился, чтобы увидеть, что могло так расстроить его. Там, среди прочего хлама, лежала волшебная палочка. В изумлении я уставился на нее, затем дотянулся и взял в руки. Она была мертва. Никакого «шипения», словно наполняющее ее магическое ядро было разрушено, оставив лишь пустую деревянную оболочку. Это напомнило мне самого Люциуса.

После этого случая я попытался выяснить, что он пережил в заключении. Но даже учитывая мое имя и связи, мне не удалось добиться большего, чем узнать, что они считали его чрезвычайно опасным и применяли соответствующие заклятия. Ни от кого, с кем бы я ни говорил, мне так и не удалось добиться большего. Но у меня сложилось впечатление, что не все они были довольны тем, как обернулось дело. Примененная магия, как я выяснил, формально относилась к запрещенным темномагическим заклинаниям. И я решил, что именно эти соответствующие заклинания и вызвали у него потерю речи.

*******

Постепенно Люциус стал выглядеть более уверенным в себе, но по-прежнему молчал. Я показал ему, как пользоваться мобильным телефоном, и забил туда свой номер, объяснив, что если когда-нибудь понадоблюсь ему, то нужно будет только позвонить мне. Я не был уверен, понял ли он меня, до тех пор, пока однажды не раздался звонок и на моем телефоне не высветился его номер. Я ответил на вызов, но в трубке стояла тишина. И все же я знал, что это был именно он, и немедленно откликнулся на безмолвный зов.

*******

****************************************************************************************************

Он ждал меня на кухне. Открывая входную дверь своим ключом, который теперь у меня был, я не находил себе места от беспокойства, гадая, что могло стать причиной, заставившей его сделать такой значительный шаг и позвонить мне. Стол был накрыт на двоих, и Люциус подарил мне первую со времен своей ссылки улыбку.

- Сп… Спасибо тебе.

Несмотря на то, что эти слова были произнесены скрипучим из-за долгого бездействия голосом, мне хотелось зарыдать.

Он гордо предложил приготовленную для нас еду. Каждое блюдо было выше всяческих похвал, и я ужасно радовался за него. Я знал, насколько тяжело все это далось ему… этот переход от жизни изнеженного богатого волшебника к жизни обычного магла. Походы в магазин были для него не меньшим испытанием, чем для меня присутствие на собраниях Пожирателей смерти.

Через некоторое время, я поднялся, собираясь уходить. Но он подошел ко мне и привлек в неуклюжее объятие, не позволяя уйти. Затем слегка отстранился и нахмурил брови. В его глазах стоял немой вопрос.

Я помог ему, мягко коснувшись его губ своими. Слегка, мимолетно. Последние несколько месяцев я во многом подавал ему пример, принимая на себя решение практически всех вопросов, но сейчас, именно он должен был взять на себя ответственность, сделав первый шаг.

Его руки очертили овал моего лица, мягко проведя по линии бровей, скул, подбородка. Кончик большого пальца прошелся по моим чуть приоткрытым губам, и мне отчаянно захотелось захватить его, приласкать языком, но я просто слегка лизнул его. Он отнял палец от моих губ и, не спуская с меня взгляда, погрузил его в свой рот.

Мои ноги ослабели. Я даже не представлял себе, что такое бесхитростное действие может выглядеть настолько эротично. Хотя, возможно, будь на его месте кто-то другой, это бы так не смотрелось.

Он придвинулся ближе, опустив руки мне на плечи. Во взгляде читалось напряжение, смешанное с беспокойством и немой вопрос. Мне было невыносимо видеть, как этот некогда самоуверенный человек превратился в кого-то столь нерешительного.

Но он резко наклонил голову и поцеловал меня. Лишь слегка касаясь моих губ, и, несмотря на то, что я жаждал большего, я столь же мягко вернул поцелуй. Старясь тем самым придать ему уверенности.

Руки Люциуса скользнули по моему телу, и он притянул меня ближе, углубляя поцелуй. Его язык легко прошелся по моим губам, прежде чем погрузился в рот. Я застонал и внезапно почувствовал, как он замер, пытаясь отстраниться. Но я успел удержать его, чувствуя, как он снова расслабился и его язык продолжил изучение моего рта.

Никто из нас не произнес ни слова. Мне казалось, что слова могут лишь разрушить очарование момента. Но все же, я должен был кое-что сказать, пока все не зашло далеко.

Отстранившись от него, я заметил плескавшееся в его глазах беспокойство, что он сделал что-то не так.

- Честно, честно, я хочу этого, – выдавил я из себя. – Но я должен быть уверен, что ты тоже этого хочешь. Именно, что ты хочешь этого, а не просто пытаешься отплатить мне за что-то.

Его взгляд был не менее напряженным, чем мой. Я отчаянно надеялся, что желание Люциуса не уступает моему. Что он действительно хочет этого, а не поступает так из благодарности. Не знаю, как бы я поступил, выпусти он меня из объятий или отвернись, и поэтому испытал огромное облегчение, когда легкая улыбка коснулась его губ и он сильнее сжал меня в объятиях.

Теперь его движения стали более уверенными, а его поцелуи дарили настоящее удовольствие. Руки Люциуса переместились с плеч на спину, слегка сжимая мое тело, и двинулись вниз, пока не достигли ягодиц. Он обхватил их и начал, насколько позволяла ткань джинсов, мять и поглаживать руками.

*******

Не могу точно сказать, когда начал думать о нем как о предполагаемом любовнике. В тайне, я всегда считал его очень привлекательным… даже, когда он угрожал убить меня. Но мне никогда не предоставлялась возможность узнать, интересовался ли он мужчинами.

Пока министерские служащие делали себе карьеру с помощью Азкабана - заключенный за заключенным, процесс за процессом, - я шел по жизни, меняя любовниц и любовников. После того, как наконец-то раз и навсегда победил Волдеморта, я окунулся в прелести жизни, экспериментируя со своей сексуальностью, пока, наконец, не пришел к выводу, что все-таки предпочитаю партнеров своего пола.

И даже если Люциус захочет переспать со мной, то как много он знает об однополом сексе? Или я должен буду вести его, обучать… Но теперь, после его властных движений, я начал сомневаться в том, что ему необходимо обучение.

Отстранившись, он пристально посмотрел мне в глаза, а затем взял за руку и повел наверх, в спальню. Я охотно последовал за ним. Мое тело буквально ожило от надежды обнажиться, предвкушая, что им овладеют - эрекция натягивала джинсы, терлась о ткань, пока мы поднимались по лестнице.

Мы зашли в спальню, и Люциус снова подошел ко мне. Глаза его потемнели, наполнившись желанием. На мгновение я задумался - не проявить ли мне инициативу и начать раздевать его? Но он опередил меня. Его ловкие пальцы неторопливо расстегивали мою рубашку, а взгляд сосредоточенно изучал каждую пуговицу. Однако мое желание прижаться к нему голой грудью было столь велико, что я готов был разорвать рубашку, так, чтобы пуговицы разлетелись во все стороны. Он же своими неторопливыми движениями лишь распалял страсть и до тех пор, пока все не было расстегнуто, так и не прикоснулся к моей коже. Затем его руки нырнули под рубашку, скользнули по соскам и переместились на плечи, разжигая огонь в моем теле. Спустив рубашку с моих плеч, он отшвырнул ее прочь.

Люциус обошел меня, прижался к спине, и я почувствовал его руки на застежке моего ремня. Я откинулся назад, в кольцо рук мужчины, а он ловко расстегнул пряжку и словно случайно, мимолетно коснулся моей обнаженной кожи. Из моего горла вырвался чувственный стон, который заставил откинуть голову ему на плечо. Губы его переместились на мою шею, слегка прикусили кожу, и я отшатнулся от него. Люциус тихо засмеялся. Руки его, все еще находящиеся на поясе моих брюк, теперь стягивали их. Я скинул ботинки, оставшись в одних носках, и ничем не придерживаемые джинсы упали к моим ногам. Выступив из них, я отшвырнул их прочь. Люциус отстранился от меня, отчего мое тело запротестовало, потеряв ощущение тепла.

Он встал напротив, опустив руки и пристально вглядываясь мне в лицо. Поняв этот немой вопрос, я согласно кивнул. Взгляд мужчины опустился на мои боксеры, затем, подцепив руками резинку, он аккуратно высвободил мой член и полностью раздел меня. Теперь я стоял перед ним совершенно обнаженный.

Не помню, чтобы когда-либо в своей жизни чувствовал себя настолько беззащитным и… возбужденным. Глазами он блуждал по моему телу, задерживая взгляд на сосках и члене. Затем за изучение моего тела принялись руки. Невесомо, подобно мановению ветерка он касался меня кончиками пальцев. Тело мое кричало, требуя большего, но он только дразнил меня, и я согласился на продолжение этой жестокой игры. Люциус развернул меня, и руки его легли на мои ягодицы, сжимая и оглаживая их, повторяя то, что мужчина делал ранее, а затем его пальцы нырнули в расселину между ягодицами, мимолетно коснувшись дырочки, но не проникая в нее.

Мой член пульсировал, я не мог больше терпеть. 
- О… пожалуйста, пожалуйста… - просил я.

Он словно только и ждал разрешения на то, чтобы удовлетворить меня. После этих слов он опустился передо мной на колени, его руки легли на мои бедра, и, наклонив голову, он взял в рот мой член.

От ощущения горячей влажности, внезапно окружившей член, я закричал и запустил руки ему в волосы, притягивая его ближе, стремясь как можно глубже погрузиться в его рот. Он всасывал меня, при этом не забывая поддразнивать языком. Мои бедра толкнулись вперед, стараясь погрузить член как можно глубже. Руки Люциуса снова принялись ласкать мою задницу, и это стало для меня последней каплей. Вид его, стоящего передо мной на коленях, с моим членом во рту, был слишком восхитителен. Я больше не мог сдерживаться, и оргазм сокрушительной волной пронесся по телу. Он проглотил все, вылизав начисто, что было почти болезненным для моего члена.

Поднявшись с колен, Люциус привлек меня в свои объятия, покачивая, словно маленького ребенка до тех пор, пока я полностью не пришел в себя после пережитого оргазма и мое дыхание не восстановилось. Потом он разорвал объятие и, отстранившись, просто смотрел на меня. И я понял, что теперь моя очередь раздевать его.

Я был далек от его изящества, слишком сильным было желание раздеть его как можно быстрее. Пуговицы на его рубашке никак не поддавались моим дрожащим пальцам, заставляя меня почти кричать от отчаяния. Рука Люциуса, поверх моих, успокаивала меня, удерживая до тех пор, пока мне не удалось перебороть себя. Стащив с него рубашку, я вернулся к созерцанию открывшегося моему взору белоснежного тела, заставившего мое дыхание сбиться еще тогда, в магазине. Припав к его груди, я поцеловал затвердевшие соски, наслаждаясь тем, как сбилось его дыхание, пока я играл с ними, по очереди втягивая в свой рот, слегка прикусывая и дразня.

Но этого мне было мало, и вскоре руки мои переместились на застежку его брюк, расстегивая ее. Находясь дома, Люциус не носил обувь. Всегда разувался в прихожей. Поэтому ничто не мешало мне стянуть с него брюки. Я замер. Его эрекция была очевидна, и тонкая ткань белья только подчеркивала ее. Стон сорвался с моих губ, и, присев, я потерся лицом о выпуклость на его боксерах, прежде чем стащить их. Теперь он был так же обнажен. И я наслаждался, а он позволял мне любовался им.

Для мужчины его возраста, который, впрочем, ничего не значил для волшебника, Люциус превосходно выглядел - широкие плечи, рельефные мышцы груди, переходящие в тонкую талию, длинные стройные ноги... и гордо вздымающийся среди белокурых завитков член. Мне хотелось зацеловать его всего, каждый дюйм его тела. Я чувствовал себя подобно нищему, попавшему на пир. И не знал с чего начать. Наконец, оторвавшись от созерцания его члена, я посмотрел ему в лицо. На губах мужчины играла легкая улыбка, словно мое замешательство поразило его.

Улыбнувшись в ответ, я стал оттеснять его назад, до тех пор, пока он не уперся ногами в стоящую позади него кровать и не сел на нее, откинувшись назад и удерживаясь на руках. Я устроился на полу между его коленей и, облизав губы, уставился на его член, обдумывая с чего бы начать. Но Люциус, выказывая свое нетерпение, двинул бедрами, толкаясь мне в лицо. Одним быстрым движением я погрузил член в свой жаждущий рот так глубоко, как только мог, потом выпустил, с нажимом проведя языком по всей длине, и вновь взял в рот. Люциус застонал, пытаясь погрузиться как можно глубже, и я удвоил усилия, восхищаясь его вкусом и ароматом.

Он не дал мне привести его к разрядке, остановив меня, и, подхватив под руки, притянул на кровать, укладывая на себя. Наши члены соприкоснулись, заставив меня выгнуться. Приподняв меня на вытянутых руках, Люциус перевернулся и вжал лицом в кровать. Он руками раздвинув мои ягодицы, подставляя вход в мое тело холодному воздуху комнаты. Его горячий, твердый язык вошел в мою дырочку, вырвав у меня крик одобрения. И лишь одна мысль, несмотря на то блаженное состояние, в которое меня загнал его изумительный язык, не покидала меня… смазка… И хотя я всегда считал, что одной слюны для этого недостаточно, но сейчас решил, что в данном случае можно сделать и исключение.

Однако я недооценил его. Я почувствовал, как прогнулась кровать, и его язык покинул меня. Люциус отодвинулся и достал что-то из ящика прикроватной тумбочки. С удивлением я увидел, что он приготовил тюбик любриканта. Обернувшись, он заметил, что я наблюдаю за ним, и внезапно, на какое-то мгновение, я увидел перед собой того человека, каким он был раньше… хищная улыбка, и суженные, смеющиеся над моим изумлением, глаза. Кто знает, когда он купил его, когда у него возникла мысль о том, что он мог пригодиться, но человек, который сейчас был передо мной, в некотором роде пугал меня.

Но, когда его скользкие, смазанные любрикантом пальцы проникли в меня, все мысли ушли, и все, о чем я мог думать – это его пальцы, растягивающие меня, ловко нашедшие внутри заветную точку и безошибочно ласкающие ее при каждом прикосновении.

Я хотел его. О, Мерлин, как же я хотел его… и когда, вынув пальцы, Люциус приподнял мои бедра так, что я оказался стоящим на четвереньках, я вскрикнул - настолько был возбужден, предвкушая дальнейшее удовольствие…

Приставив головку своего твердого члена к входу в мое тело, он вошел одним стремительным движением. Болезненный вскрик вырвался из моего горла, настолько внезапным и резким было его вторжение. Когда же он на всю длину вошел в мой узкий проход, я закричал снова. Люциус замер, не двигаясь, успокаивающе поглаживая руками мою спину, затем, плотно обхватив мои бедра, вышел из меня. Я вцепился в хлипкую спинку кровати. Следующим толчком он проник глубоко внутрь меня, задевая ту самую заветную точку и посылая волны удовольствия, смешанные с болью. Пальцы мужчины с силой сжали мои бедра, впиваясь в них, оставляя синяки.

Но мое тело приветствовало его вторжение. А когда толчки стали более быстрыми, я начал отвечать, двигаясь навстречу любовнику. Боль ушла, оставив лишь непередаваемое, лишающее каких-либо мыслей удовольствие, разливающееся по моему телу. Окружающий мир словно сузился до нас двоих, закручивал в водовороте накаленных чувств и обжигающей страсти.

Люциус снова вышел из меня, и, присев, притянул к себе так, что я оказался у него на коленях, насаживаясь на его член. Толкаясь бедрами, он поощрял меня двигаться самому, и теперь уже я установил ритм, быстро поднимаясь и опускаясь на пронзающий меня член. Руки мужчины помогали мне, разворачивая так, чтобы каждый новый толчок задевал простату, принося с собой нарастающее удовольствие. Я был весь мокрый от пота и мог лишь порадоваться тому, что находился в хорошей форме.

Потом он снова поставил меня на четвереньки, мои ноги дрожали от усталости, и я был очень благодарен, что Люциус снова перехватил инициативу, задавая темп. Бедра его, двигаясь жестко и быстро, удерживали меня, не давая поддаваться навстречу.

Одной рукой он начал ласкать мой член, а второй принялся пощипывать и дразнить сосок. Все это было слишком для меня и стало последней каплей. Кончая, я выкрикнул его имя, одновременно с этим чувствуя, как внутри меня растекается его семя.

Я рухнул на постель, Люциус последовал за мной, прижимаясь к моей спине. Его горячее, рваное дыхание ощущалось на моей шее. Какое-то время он просто лежал на мне, приходя в себя, после чего со стоном вышел из моего тела и упал рядом, снова притягивая меня в объятия.

Никогда еще я не чувствовал себя настолько всецело и основательно оттраханным… настолько удовлетворенным и пресыщенным. Я сонно улыбнулся ему, прежде чем окунуться в легкую дрему, наслаждаясь ощущением его тела, обнимающего меня.

*******

Это всегда проходило одинаково. Пока мы занимались сексом, он превращался в того человека, которого я знал раньше - доминирующего и сильного, словно секс воскрешал память его тела. Но позже он снова становился тихим, сломленным.

*******

Осенью началось мое обучение на аврора. С Люциусом мы стали видеться все реже и реже. Мои дни были заполнены занятиями, а вечера - новыми друзьями, решившими всерьез заняться моей общественной жизнью. Мы были шумной компанией и развлекались напропалую, словно пытаясь компенсировать все тяготы нашего обучения. И однажды я понял, что со времени нашей последней встречи прошло уже больше трех месяцев. Терзаемый чувством вины, я пытался успокоить себя тем, что если бы что-то случилось, то он обязательно бы меня позвал. Но, тем не менее, решил навестить его на следующий день.

*******

Открыв дверь своим ключом, я зашел в дом и направился на кухню, где внезапно столкнулся лицом к лицу с совершенно незнакомым мне человеком. Высоким, смуглым и настолько великолепным, что я мгновенно возненавидел его так сильно, что меня едва не стошнило на его ботинки.

Явно чувствуя себя как дома, он развернулся ко мне - ярко-синие глаза его сверкали, а на губах появилась усмешка.

- Привет! Ты, должно быть, и есть тот друг, о котором я столько слышал? – у него был густой, глубокий голос.

Не услышав, а скорее почувствовав, что он вошел в комнату, я обернулся, стараясь ничем не выдать терзавшие меня боль и гнев. Волосы Люциуса были еще влажными после душа. Он был в джинсах, которые мы с ним выбрали, и пах лосьоном после бритья, который я уговорил его купить. Выглядел он великолепно. При взгляде на меня глаза Люциуса сузились, а между бровями появилась хмурая складка.

Минут пять я распинался, выдавливая из себя различные шуточки, а затем, придумав себе какое-то спешное дело, извинился и направился к выходу. Люциус пошел провожать меня, и, когда я уже открыл входную дверь, попытался накрыть своей рукой мою. Я проигнорировал его жест и, злясь, вышел из дома. Но вдруг внезапная мысль пронзила меня, и, вернувшись, я потребовал от него ответа: 
- Значит, с ним ты можешь разговаривать, а со мной нет?

Лицо Малфоя исказилось гримасой боли, а рот беззвучно открывался и закрывался, словно он силился что-то сказать, но не мог. Скрепя сердце я развернулся и ушел.

*******

Уже позже, дома, я проклинал сам себя. Так случилось, что я в какой-то момент перестал беспокоиться о его благополучии и стал думать только о собственном удовольствии. Поступил с ним так, как поклялся не поступать никогда. Я использовал его. Воспользовался его уязвимостью и одиночеством, вел себя с ним словно с содержанкой, шлюхой – навещая всякий раз, когда мне хотелось секса. И Люциус позволял мне это, потому что кроме меня у него никого не было. Но теперь, когда он нашел кого-то, я слишком поздно понял, что беспокоился о нем… по-настоящему беспокоился. Снова и снова я накручивал себя, представляя, как одинок он был в Рождество, возможно даже, ждал меня. А я провел этот день сначала с Уизли, а потом в компании своих новых друзей... Представлял себе, как он до самой полуночи ждет меня, а потом, поняв, что я не приду, ложится спать... Я закричал от ненависти к самому себе, от боли, от понимания того, как поступил с ним…

На следующий день, доставая куртку, я выронил из кармана ключи от его дома. И прежде чем поднять, я просто стоял и смотрел на них.

Целую неделю я потратил на размышления, прежде чем принял решение вернуться туда.

*******

На сей раз, я постучал. Открыв дверь, Люциус нахмурился, вероятно, задаваясь вопросом, почему я не воспользовался своим ключом.

- Можно войти?

Он кивнул и отступил в сторону, пропуская меня в дом. Повел меня в кухню, на сей раз, к счастью, пустую, без каких-либо красивых высоких незнакомцев. Пока он готовил нам чай, я, опустившись на стул, наблюдал за ним. Наконец, он повернулся и, поставив передо мной чашку, тоже сел за стол.

Я пытался подобрать слова, которые должен был сказать, но не мог. Голова болела, а в душе поселилась звенящая пустота. Я потерял его… и никто кроме меня в этом не был виноват.

- Прости меня. Я пришел только для того, чтобы извиниться перед тобой, - выдавил я, наконец.

Люциус как-то странно посмотрел на меня и нахмурился, отчего морщинка прочертила его лоб.

- Я вел себя с тобой по-свински. У меня не было права обращаться с тобой подобным образом. Я пользовался тобой, использовал… я не имел права так поступать. Я вел себя отвратительно. Мне очень жаль… 
Я замолчал, глаза щипало от слез. С трудом сглотнув, я попытался продолжить. 
- Но так или иначе, я хотел сказать, что рад тому, что ты встретил… встретил кого-то, кого-то еще, - через силу сказал я, хотя все, что мне хотелось сделать, - это закричать и, бросившись в его объятия, умолять принять меня назад.

- Не сейчас… когда я узнал о твоей заинтересованности… 
Эти слова, похоже, дались Люциусу с огромным трудом, и я ошеломленно уставился на него, не в силах что-то сказать. Это было самое длинное предложение из всех, что я слышал от него за все это время.

- Н… н… но, - заикаясь, выдавил я. - Я… ты… он… я не понимаю.

Он поспешно поднялся, подошел ко мне и, вздернув меня на ноги, заключил в объятия. Это было подобно возвращению в теплый и безопасный дом, и я задавался вопросом, что, черт возьми, со мной было не так, раз я смог отказаться от этого ради того, чтобы проводить больше времени с друзьями. Хотя я знал причину. Это произошло, потому что я воспринимал его как нечто само собой разумеющееся. Потому что я был уверен, что он всегда будет там, ожидая, когда я соизволю прийти. Однако меня довольно сурово привели в чувство… и, кажется, дали второй шанс. Но теперь я не был намерен упускать то, что, как теперь понял, было величайшим сокровищем. Неожиданным, но безгранично дорогим.

Он отвел меня в постель, и мы занимались любовью. Не сексом – любовью. А когда мы приходили в себя после невероятного оргазма, я услышал, как он спокойно произнес: 
- Гарри, мой Гарри. 
- Мой Люциус, - прошептал я, крепко обнимая его. 
Теперь я не позволю ему уйти.

*******

Нам так и не удалось выяснить, что явилось причиной невозможности говорить. Но голос у Люциуса пропадал только при попытке разговора с кем-нибудь из представителей Волшебного мира... С маглами же он мог разговаривать безо всяких проблем, хотя и делал это редко. В конце концов, он решил, что легче соединять несколько слов вместе, словно петь. И каждое сказанное им слово было для меня подобно бриллианту, которым я безгранично дорожил. Но, не будь Люциус тем, кем он был, я не уверен, что ему удалось бы достичь даже таких результатов. А день, когда он сказал, что любит меня, стал самым невероятным днем в моей жизни.

*******

Два года мне потребовалось, чтобы выбить у Министерства позволение перевезти Люциуса в мой дом. Я взял на себя всю ответственность за него, и лишь то, кем я был, вынудило их согласиться.

За следующие пять лет они периодически проверяли его - сначала раз в неделю, потом раз в месяц и, наконец, только два раза в год.

Люциус таким и остался… так никогда и не вышел из того состояния безмолвия, на которое они обрекли его. Он по-прежнему был тих и подавлен, но годы шли и со временем он стал более оживленным. И только в спальне пробуждалась его прежняя сильная и властная личность – и я любил это!

The end.