Война в Югославии началась весной 1991 года. В принципе столкновения на национальной почве происходили и накануне (Косово, Босния и Герцеговина, Сербская Крайна в Хорватии), но 19 марта 1991 года все сербские анклавы в Хорватии, объединившиеся в Сербскую Автономную Область Крайна (ее создание провозглашено в Книне 21 декабря 1990 г.), объявили о своем выходе из состава Хорватии. А 1 апреля исполнительный совет национального вече САО Крайны принял решение о присоединении ее территории к Республике Сербии и о том, что на территории Крайны действуют законы Республики Сербия и Конституция Югославии. Однако в связи с тем, что Скупщина Сербии ответила молчанием, лидер Сербской Крайны Милан Бабич (скончался в 2006 г. в гаагской тюрьме — якобы покончил с собой) изменил позицию и начал требовать предоставления Крайне особого статуса в составе Югославии.

События развивались отнюдь не мирно. Сербское население в Хорватии подвергалось притеснениям (увольнение с работы, физическое насилие, уничтожение имущества, ночные обстрелы сербских сел спецназом МВД Хорватии и т. д.).

В то же время в самой Сербии дело дошло до острого политического кризиса. Так, 9 марта 1991 года в Белграде в ходе массовых демонстраций оппозиционных партий и движений, во главе которых стояло движение СПО (Сербское движение обновления), лидером которого был оппозиционный писатель Вук Драшкович, произошли столкновения с милицией, погибли два человека. В Белград были введены танки. 10—13 марта продолжались волнения студентов, которые в массовом порядке подвергались арестам силами МВД. Однако в конце концов властям пришлось пойти на уступки в деле дальнейшей демократизации внутриполитической жизни Сербии.

Между тем вооруженные столкновения в Хорватии становились все серьезнее. 31 марта 1991 г. силы хорватского МВД напали на сербский населенный пункт Плитвицы, где встретили ожесточенное сопротивление. Некоторые исследователи считают этот день датой начала войны в Хорватии. После этого стычки происходили в различных селах и населенных пунктах.

2 мая 1991 года при попытке сил МВД Хорватии занять сербский населенный пункт Борово Село в Хорватии произошел настоящий бой, в ходе которого хорваты были вынуждены отступить. На следующий день в Белграде представители движения четников заявили, что их бойцы приняли активное участие в столкновении с хорватами в Борово Село.

Здесь следует пояснить, что для сербов термин «четник» со времен Второй мировой войны носит четкую политическую окраску. Если в России, равно как, пожалуй, и в любой европейской стране, термин «партизан» означает бойца иррегулярных формирований, действующих вне города, как правило, в лесной местности, то для Югославии слово «партизан» с 1941 г. и по сию пору означает — боец вооруженного отряда коммунистов. Именно коммунистов. В то время как бойцы отрядов сторонников короля носили название «четники». При этом важную роль имело и внешнее отличие. Четники, подражая воинам XIX века, носили густые бороды, лохматые черные шапки из овчины («шубары»), а также своеобразные пилотки времен Первой мировой войны — «шайкачи». Все это казалось бы второстепенными деталями, когда бы жизнь не состояла именно из таких деталей. Дело в том, что в Сербской Крайне в Хорватии уже в 1990 г. образовалась Сербская демократическая партия, настроенная оппозиционно к коммунистам, хотя их влияние оставалось весьма высоким. Силы Югославской народной армии (ЮНА), даже те, что ориентировались на Белград, весьма неохотно шли на поддержку сербов в Крайне. Так, к примеру, в знаменитом населенном пункте Мирковцы, действия территориальной обороны (ТО) которой прогремели на всю Югославию, командование местного гарнизона ЮНА категорически запретило военнослужащим контактировать с представителями ТО. И только благодаря развалу, начавшемуся в армии, и ловким действиям руководителя ТО Мирковцы Вукашина Эгича жители Мирковиц сумели захватить армейский склад с большим запасом оружия, что позволило им продержаться до 1995 г., когда Сербская Крайна пала.

С 26 июня по 3 июля 1991 г., с момента провозглашения независимости Словении и взятия ею под контроль внешних границ, войска ЮНА пытались противодействовать этому, что привело к жертвам с обеих сторон. 12 июля Белград согласился вывести войска. Этот маленький и теперь позабытый конфликт послужил детонатором к массовым вооруженным столкновениям в Хорватии, разгар которых как раз и пришелся на июль 1991 г. — январь 1992 г. Кстати, именно в июле в Хорватии была объявлена мобилизация.

Действия сербских общин, местных полевых командиров, часто объединявшихся вокруг Сербской демократической партии и налаживавших контакты с оппозицией (Вуком Драшковичем и другими) в самой Сербии, встревожили Милошевича и его соратников по Сербской социалистической партии — наследнику СКЮ (Союз коммунистов Югославии).

Было решено возглавить развернувшееся сербское добровольческое движение. Югославская госбезопасность (ДБ) и спецслужба ЮНА на базе Голубичи под Книном — центром Сербской Крайны уже летом 1991 г. сформировали учебный центр, где собрали несколько тысяч местных добровольцев. Среди их лидеров выделялся Драган Василькович, или — «капитан Драган». О нем сообщают, что прежде он служил в вооруженных силах Австралии, а также военным инструктором в Танзании. Как бы то ни было, его фигура стала сразу популярна, его бойцы («красные береты») стали героями СМИ.

С проблемой добровольчества режим Милошевича столкнулся и в самой Сербии. Здесь, как грибы после дождя, стали плодиться оппозиционные группировки, которые так же старались оказать помощь сородичам в Сербской Крайне. Среди политических организаций, занявшихся формированием четнического движения, можно назвать Сербскую Радикальную партию Воислава Шешеля, который сегодня находится в гаагской тюрьме. Также занималась набором сербских добровольцев организация «Белые орлы». Но самую громкую известность среди четников на первом этапе приобрели, конечно, бойцы организации «Српска гарда» («Сербская гвардия»).

Она была создана как монархическое военизированное движение двумя «авторитетными бизнесменами» — Гишкой и Белым. Гишка — типичный черногорский «юнак» (герой): огромного роста, с волевым лицом и черной шевелюрой. Белый, в противовес ему, был несколько полноват и лысоват, но тоже, видимо, парень лихой.

Политически оба ориентировались на Сербское движение обновления (СПО) Вука Драшковича, хотя, скорее, этому СПО было выгодно использовать славу «Српской гарды», тем более что последняя выступала под лозунгом восстановления конституционной монархии.

Тут, правда, имела место трудно объяснимая для стороннего наблюдателя коллизия: дело в том, что Вук Драшкович выступал против войны в Хорватиии, и соответственно военной поддержки тамошних сербов. Это было связано во многом с тем, что свалить Милошевича, как пытались в марте 1991 г., можно было, по мнению оппозиции, только с американской помощью и вообще западной помощью. Как Вуку Драшковичу удавалось лавировать между поддержкой националистов в «Српской гарде» и «миролюбивыми силами» известно, наверное, только ему самому. Но в чем он был прав, так это в том, что Милошевич под лозунгом защиты сербов укрепил режим, хотя в начале 1991 г. казалось, что "демократы" скоро победят.

Однако лидеры «Српской гарды» Гишка и Белый, сумев привлечь немалые средства из «авторитетных кругов», стали большой «занозой» для режима Милошевича. В их организацию потянулась даже сербская молодежь из эмиграции — европейских стран, США, Канады.

Чтобы ни у кого и мысли не возникало заниматься тем же, чем и лидеры «Српской гарды», были проведены, так сказать, «оргштатные мероприятия». В августе 1991 г., когда Белый подъехал к своему большому дому в Белграде и на крыльцо вышла молодая супруга, откуда ни возьмись появились два гражданина с автоматами, которые открыли бешеную пальбу по Белому и его черному «бумеру». Немедленно в СМИ была вброшена «информация», что с ним расправились «авторитеты», потому что он не отчитался за потраченные на добровольцев деньги. На руках у вдовы осталось трое маленьких детей.

Гишка понял, откуда ветер дует, и отбыл в Сербскую Крайну. Но его достали и там. В октябре во время одного из боев он был убит. По свидетельству его близких, все пули попали в спину, ибо стреляли вовсе не со стороны противника, а из сербского тыла. На последней фотографии Гишки, которую показала автору его мать, в глазах ее сына видна смертная тоска. Парня не сломили, но затравили как волка, и он знал, что его ждет…

В противовес «Српской гарде» ДБ и спецслужба ЮНА создали «Српску доброволачку гарду» во главе с самой, пожалуй, таинственной личностью тех лет, еще одним «авторитетным бизнесменом» Арканом (ударение на первый слог). У него был тренировочный лагерь в Восточной Славонии. Насколько можно судить, его люди, прозванные «тиграми», как раз и должны были противостоять авторитету монархистов Гишки и Белого. (Впрочем, он позже разделил их участь — в 2000 г. был застрелен каким-то своим знакомым в холле белградского отеля «Интерконтиненталь».)

Вся эта "история" могла бы показаться излишней, если бы мы не должны были понять проблемы в Югославии, которые возникали у русских добровольцев, ибо они явились не на пустое место. Но воспоминания участников тех событий, опубликованные в периодической печати или отдельными изданиями, грешат практически полным незнанием истинной политической подоплеки, что и неудивительно для рядовых участников.

В России летом 1991 г. особого интереса к событиям в Югославии не было. Выступление ГКЧП в Москве 19—21 августа 1991 г. и последующие события целиком приковали внимание общества к внутренним проблемам. На тот момент в Москве сербскими вопросами интересовалось разве что крохотное Общество русско-сербской дружбы, объединявшее писателей русофильского направления.

Кстати, неоднократно приходилось читать в СМИ и Интернете, что инициатива отправки русских принадлежит сербам. Потом — может быть. Но сначала этим занимались только русские.

Одиночки и небольшие группы русских появлялись уже на войне в Сербской Крайне в 1991 г. Там воевал известный писатель Эдуард Лимонов. Но что касается войны в Боснии и Герцеговине, то туда первые группы русских попали не раньше лета 1992 года. Кстати, есть сведения, что на первых порах добровольцам помогал известный сербский журналист Райко Джурджевич, который впоследствии был даже вторым лицом в Радикальной партии Шешеля.

Первые отряды возникли в Восточной Герцеговине в городе Требинье и в Вишеграде (том самом, который прославлен писателем Иво Андричем в романе «Мост на Дрине») в Восточной Боснии. Вишеград на долгое время стал центром притяжения добровольческих отрядов.

Под Требинье в Герцеговине боевые действия велись между отрядами местных сербов (при поддержке ЮНА) и регулярной армией Хорватии, наступавшей со стороны Дубровника. Поначалу в САО Восточная Герцеговина сербы мобилизовали в свои ряды и местных мусульман, однако со временем от этой практики отказались. Сплошной линии фронта не было. По приморскому хребту тянулась полоса передовых постов, дозоров, а собственно войска стояли по обеим сторонам хребта в покинутых населенных пунктах или дислоцировались вдоль дорог (по горам на танке не проедешь). Но в августе пик активных действий, когда хорватские бригады по шоссе пытались прорваться к Требинье (город подвергался артобстрелу), уже миновал. Первые добровольцы стали военными инструкторами, а позже отдельно от них сформировался и небольшой отряд.

На военной базе Билеча (севернее Требинье) русский отряд поначалу просто маялся от безделья. Наконец они добились, чтобы их перебросили в район Попова поля, где стали исполнять разведывательные и дозорные функции. Судя по всему, в первые недели сербы просто не знали куда их девать.

Сербы выделили отряду, который получил название РДО-1 (Русский добровольческий отряд — первый) большой одноэтажный дом, принадлежавший какому-то беженцу (сербская рота располагалась в брошенном селе). Быта, разумеется, никакого не было, электричество отсутствовало. Довольствие не самое шикарное. Что касается жалованья, то оно состояло из незначительной суммы динаров Республики Сербской, не принимаемых даже в соседней Черногории, а также суммы в 150 немецких марок (около 100 долларов), которую «платой наемнику» никак не назовешь — дворнику в Москве платили вдвое больше. Между тем нехватка буквально всего ставила добровольцев в сложное положение, так что какая-то сумма на «поддержание штанов» была необходима. Выручала помощь Сербской Православной церкви (местный епископ Герцеговинский и Захумский Атанасий опекал добровольцев) и местного населения, отношение которого было в основном очень радушным. Между тем командование систематически задерживало даже эти нищенские выплаты, что приводило командира РДО-1 в бешенство, и однажды он, снова получив «ноль» в штабе, заявил: «Тогда я вам устрою войну!» и быстро вышел из помещения. Перепуганные сербские офицеры с криками: «Рус! Не треба! Не треба!» («Русский! Не нужно! Не нужно!») побежали следом. И деньги сразу нашлись. Но, в общем, не выплатить русским деньги — это было в обычае, причем некоторые сербы могли заявить, что добровольцы получат свое при возвращении в Белград или даже Москву. Это постоянно порождало напряжение в отрядах.

Интересно отметить, что добровольцы воевали под монархическими лозунгами. На их черных беретах и на камуфляжных куртках красовались двуглавые орлы. Также на камуфляже размещался значок в виде черно-желто-белого имперского флага России. Эти символы России были предметом вожделения местных жителей, которые вообще очень трепетно относились ко всему русскому. Головными уборами служили морпеховские черные береты, что сложилось по воле случая: один из первых добровольцев Вадим Боков был бывшим рижским омоновцем и носил подобный берет, только серый. От него и повелось.

Следует отметить, что в сербском офицерстве были сильны позиции социалистов, людей Милошевича. Как уже говорилось выше, политические противоречия между оппозиционерами и режимом были очень сильны. В этих условиях появление каких-то русских добровольцев, сражающихся под монархическими лозунгами, были социалистам совершенно не нужны. Отсюда очень часто проявлявшееся невнимание со стороны командования, часто прямое нежелание помочь. Некоторые военные не скрывали своего не самого радушного отношения, считая добровольцев в лучшем случае политическими авантюристами.

На этой почве даже имел место конфликт в Вишеграде, где стоял отряд РДО-2 «Царские волки» — самый знаменитый. Там один из сербских офицеров попытался обвинить командира отряда в торговле оружием, но тот, вызванный на допрос и фактически арестованный, ловко разоружил офицера. После этого претензии к нему были отставлены, да и связываться с отрядом, который не удалось обезглавить арестом командира, больше не рисковали. Какую почву имели обвинения со стороны сербов судить трудно. По крайней мере русские их категорически отрицали.

Воевали они хорошо. В апреле 1993 г. одиннадцать человек из РДО-2 шесть часов отбивали атаки мусульманской бригады на горе Заглавок под Вишеградом. По непонятной причине сербское командование не выслало подкрепление, ограничившись артиллерийской поддержкой оборонявшихся. Русских спасли свои же русские добровольцы, находившиеся в другом месте, но узнавшие, что наши уже несколько часов дерутся почти в окружении. Подвиг ребят на Заглавке (очень напоминающий подвиг шестой роты псковских десантников), где один русский погиб, другой был тяжело ранен, а все остальные тоже получили ранения меньшей тяжести, стал одной из ярчайших страниц участия русских в войне в БиГ…



материал с http://surgut-chetnik.livejournal.com/2094.html