• Авторизация
Дневник GrayOwl Лента друзей - Дневник - Полная версия


"Лилейная Невеста", гл. 7-8. 21-12-2012 16:30 к комментариям - к полной версии - понравилось!


 

Глава 7.
 
 
 
Шли дожди, но Северус наслаждался ими, гуляя по скверу в высоких ботинках, чтобы грязь не запачкала шоссы. Каждый шаг отдавался в ушах: "Сне-э-й-п-п, Сне-э-й-п-п".
– Да знаю я, что Снейп, –  внезапно рассердившись, сказал он, обращаясь к грязи, – Может, хватит уже?!
Но грязь была так же неумолима, как хлещущий холодный дождь, и продолжала свои причитания.
Непонятно отчего злой Северус повернул к дому.
Только оказавшись в холле и повесив на вешалку пальто-мантию, он произнёс для верхней одежды высушивающее заклинание. Как всегда, сюртук, рубашка и брюки промокли насквозь. 
Было привычно и приятно бродить под дождём, наливаясь и наслаждаясь его потоками, проникавшими до тела. Но в сухости и тепле дома это чувство показалось Снейпу совершенно неуместным.
В гостиной, нетерпеливо раздеваясь, он увидел подскочившего Винли. Эльф с недоумением смотрел на полуголого хозяина.
– Винли плохой, очень плохой, он не уследил за Хозяином, и он совсем промок! Хозяин добрый, он никогда не наказывает Винли, но сейчас Хозяину нужна помощь! – причитал эльф, – Винли поможет Хозяину!
Вашу одежду выстирать или высушить, Хозяин?
– Достаточно высушить, я мог бы сделать это сам, но чувствую усталость, наверное, не выспался.
– Хозяин заболел?!
– Вовсе нет, вот ещё шоссы, Винли, а я пойду погреться возле камина.
Щелчок длинных пальцев эльфа, и одежда стала сухой и тёплой. Второй щелчок, и пламя в камине взревело.
Северус начал облачаться в согретую Винли одежду.
Он не догадался одеться заклинанием, хоть с трудом справился с пуговицами рубашки. Только сейчас до Снейпа дошло, что, несмотря на стальное здоровье, он банально простудился под дождём. Голова уже наливалась свинцом, логично захотелось выпить чего-нибудь, чтобы перестало знобить.
В брюках и не заправленной рубашке Северус плюхнулся в кресло у камина и протянул к нему дрожащие голые узкие ступни. Нетерпеливым жестом он призвал бутылку коньяка и рюмку, налил её доверху и залпом выпил. Тепло растеклось по пищеводу, проникло в почти пустой желудок и, казалось, насытило его.
Но до конечностей желанное тепло не дошло.
Выпив вторую рюмку, Северус перестал дрожать, согрелись даже кисти рук, а ноги упорно решили не сдаваться, хотя ступни и лежали прямо на каминной решётке. Значит, выпить ещё.
Третья ударила в голову, и Снейп сильно опьянел.
– Спеть, что ли, ногам провансальскую балладу? – с усмешкой подумал он, и действительно запел хриплым от простуды голосом.
 
– Нет, это просто какое-то издевательство, причём изощрённое, я очень хочу, чтобы в кресле напротив сидел Ремус и напивался этим дрянным, хотя и очень дорогим скотчем, и рассказывал мне последние новости о Поттере.
Поттер... 
Да что же это за наваждение! Я практически не спал ночь, думая о том, как он там…
Нет, я переживал за Ремуса, попавшего под перекрёстный допрос Авроров и целителей…
Если он не вернётся через три дня, перед полнолунием, придётся его выручать, а для этого я должен иметь свежую голову.
Пойду-ка я спать, полагаю, простуда сморит меня так, что я просплю долго и без снов.
Нет, сначала Перцовое зелье, потом флакончик Снотворного. Сказать Винли никого не впускать, кроме Ремуса, если он вдруг заявится, пока я сплю.
Сходив в лабораторию за зельями, хорошенько принявший профессор едва вернулся. Он до того устал, что, не сняв шоссы, завалился в постель, и тут же глубоко уснул.
 
– Северус, Северус, раздери тебя Мордред! Просыпайся, да что с тобой!
Это Ремус, Снейп узнал его голос. Затем пришло осознание того, что Аконитовое зелье не сварено. Он подскочил в кровати, спустил ноги, нашаривая тапочки, и вспомнил всё, предшествующее сну. Конечно, Винли раздел его, но переодеть в пижаму расслабленное тело не смог, однако принёс шлафрок и тапочки.
Шатаясь, Снейп встал, но снова в изнеможении опустился на кровать.
– Ремус, принеси мне два пузырька Энергетического зелья. Оно…
– Знаю, но две порции, не многовато ли будет?
– Я же сказал, неси два пузырька поскорее, время не ждёт, а у меня еле язык ворочается, – настаивал Северус, – Стой, без моего допуска ты не войдёшь в лабораторию. 
Он сделал сложный пасс руками и снова упал на кровать.
– Теперь ступай.
Снейп принял зелье. Передозировка сказалась сразу, бешено заколотилось сердце и перестало хватать воздуха.
Зато он смог вскочить, не задумываясь о последствиях, натянуть шлафрок и помчаться в лабораторию, заметив, что за окном начали сгущаться сумерки. Дождь прекратился, и красные лучи заката ещё виднелись над крышами домов.
– Полнолуние сегодня?! – громко крикнул Снейп.
– Да, – обречённо выдохнул Ремус.
– Не бойся, дружище, я успею.
В состоянии, близком к эйфории, профессору казалось, что он может не только помочь другу, но и победить саму смерть. Он поставил на огонь два котла, помня, что выпил сегодня все запасы Энергетика.
– Но сначала зелье для Ремуса, – остатками разума осадил он себя, – Иначе я перепутаю ингредиенты.
И снова резать, толочь, растирать, добавлять в котёл. Алхимик был похож на инфери, только быстро вздымающаяся грудь и неземной свет, струящийся из чёрных глаз, как угли с золотыми искорками, отличали его от восставшего мертвеца. Неестественная бледность, спутавшиеся, слипшиеся от долгого сна и болезни волосы, рваные движения… 
И всё это вместе было сейчас Северусом Снейпом.
Он покончил с Аконитовым зельем, перелил его в высокий стакан и остудил, с всё большим трудом захватывая потоки стихийной магии вокруг себя.
– Пей, Ремус, и не уходи далеко. А мне надо сварить ещё то зелье, что я выпил сегодня.
Ремус практически вырвал из рук Северуса заветное зелье и быстро опустошил стакан, даже не поморщившись. Сейчас именно оно было необходимо ему, а не скотч, который будет литься рекой завтра.
– Доброй и Полной Луны тебе, –  еле слышно прошептал профессор и легко осел, как пёрышко, – Не бойся, я с тобой.
Если у тебя ещё есть возможность, дай мне со второй полки спра…
Северус распростёрся на полу и замер. 
Спустя полминуты взошла очень Добрая и Полная Луна. Ремус трансформировался рядом с неподвижным другом, подполз к нему, вытянулся, прижался к спине и завыл…
 
… Северус очнулся от яркого лунного света, падавшего прямо на лицо через неплотно закрытую дверь.
А ещё он почувствовал нечто странное. Его спина была тёплой, но грудь и бока ледяные.
Вдруг за спиной раздался короткий, раздирающий душу вой, и Северус догадался, что он свалился без сознания прямо на пол лаборатории, а спину ему греет волк-Ремус.
– Спасибо, друг, не плачь больше, я уже пришёл в себя.
Вой прекратился, а вместе с ним ушло и тепло. Ремус обошёл Северуса спереди и облизал ему нос горячим языком, слегка повиливая хвостом.
– Премного благодарю за невинный поцелуй, – съязвил отчего-то Снейп, – А теперь помоги-ка мне встать.
Обхватив за шею склонившегося зверя, потом поднявшегося в немалый волчий рост,  верхняя часть тела профессора приподнялась. Северус едва сумел согнуть непослушные ноги, ухватился одной рукой за холку зверя и рывком оказался на своих двоих. Он стоял, еле дыша от усталости и головокружения, не отпуская шкирку волка, но ослабив захват.
– Ремус, веди меня в моё кресло, – прошипел профессор, боясь напугать его звуком голоса.
Сам он и не такого бы не испугался.
Алхимик знал, что значительное изменение тембра одно из мелких побочных действий передозировки Энергетического зелья.
Волк медленно повёл цепляющегося за его холку человека в гостиную.
– Ложись, как всегда, и ничего не бойся, дружище.
Ремус-человек прекрасно знал, что Северус никогда не назовёт его иначе, и он помнил, почему…
 
… Пришло время утренней обратной трансформации, но волк остался в гостиной, хоть и не понимал, что предстанет перед человеком абсолютно голым. Но человеческая суть оборотня напомнила, что одеться можно быстро, да и вечером Северус впервые предстал в одном белье.
Главное, это трансформация рядом с человеком, будь тот без сознания, как вчера, или спящий, как сейчас. Как любое нормальное животное, оборотень избегал лишней физической боли, особенно, после бесконечных неконтролируемых трансформаций в зарешеченном застенке подвала собственного домика…
После почти безболезненного превращения в человека, Ремус сбегал в спальню Снейпа и нацепил его драгоценную даже по виду маггловскую одежду, висевшую особняком в гардеробе. Он же не успел вчера раздеться перед трансформацией, значит, собственная одежда валяется ворохом разорванных тряпок в лаборатории.
Надо поскорее убрать шмотьё, ведь Северус не терпит беспорядка в его святая святых.
– Куда ты, Ремус? – раздался странный женственный голос из кресла.
– Я сейчас, Северус.
– И с чего его голос стал, как у педика? – подумал оборотень.
Первым, что увидел Ремус в лаборатории, был расколовшийся медный котёл. Всё содержимое вытекло или успело выкипеть. Теперь медь котла медленно плавилась. Оборотень взмахом палочки потушил огонь под многострадальными останками, быстро собрал лохмотья, ещё вчера бывшие вполне приличной, по его мерке, одеждой, собрал всю кучу в угол и произнёс, направив палочку:
– Evanesco!
Груда исчезла, а Люпин поспешил к отчаянно кашляющему другу.
– Голос…
Опять приступ кашля.
– Голос возвращае…тся, – прохрипел Северус, – Коньяка!
– Может, сначала водички, ну, чтоб горло прочистить? – осторожно спросил Ремус.
– А, давай свою поганую воду, – сказал профессор почти нормальным баритоном, в котором пока не хватало низких нот и хрипотцы, делающей голос совершенно необыкновенным.
Северус внезапно широко улыбнулся и обхватил цепкими руками шею Ремуса. 
– Волчара, волчара, что бы я без тебя делал?
И пошла бесконечным потоком вода из-под крана, кому коньяк, кому любимый скотч и море анекдотов, разбавленных болтовнёй и смехом над перипетиями этих  длинных суток…
 
 
 
Глава 8.
 
 
 
– Слушай, дружище, во-о-олчара, – протянул ослабленный, охмелевший с одной рюмки коньяка Северус, – Расскажи, как тебе удалось выкрутиться в Мунго.
– О, это было захватывающе, –  с удовольствием ответил основательно залившийся скотчем Ремус, – Я переговорил с целителями, но им, вероятно, не пришлась по нраву моя пустая болтовня, они вызвали отряд Авроров, так сказать, на подмогу.
Те отвели меня в укромное местечко, я повторил им тот бред, которым изводил целителей, и один из них врезал мне со всей силы под дых, ну, меня скрутило, а они стояли и ждали, когда я приду в себя.
Потом снова допросили, я повторил бредятину только для того, чтобы потянуть время, оно же было нужно тебе.
Послушав немного, они меня слегка побили, я оказался на полу, размазывая кровь из разбитого носа, а они решили оставить меня, но не все. Парочка Авроров присоединилась к колдомедикам, все отправились к палате и пытались взломать твои знаменитые Запирающие Чары.
Оставшиеся со мной Авроры применили Tormento, ну, видать, просто так, для забавы, а то им стало скучно со мной, – горько заключил Ремус, – А больше я ничего не помню.
Очнулся я оттого, что какой-то старичок-целитель быстро привёл меня в себя и подлечил ушиб, радостно заговорив: 
– В такой день всем волшебникам должно быть хорошо, и никто не должен страдать.
– Это связано с мистером Поттером? – спросил я напрямую.
– Да, – также идиотски улыбаясь, ответил старик.
Я не хотел пугать тебя жалким внешним видом, ведь и одежде тоже досталось от стражей закона, я аппарировал к себе и привёл себя в форму. Ну, условно, конечно. Сил хватило только, чтобы раздеться заклинанием, и я рухнул в постель. Всё тело болело, но я заснул и проспал так долго, что чуть не пропустил канун полнолуния.
Остальное ты знаешь. В общем, не страдай о своём пациенте и страшной тайне исцеления. Он не помнит, кто делал ему уколы, – заключил оборотень, – Выпьем?
– Да, конечно, я уже успел протрезветь во время твоего рассказа, не в обиду тебе будь сказано, – медленно произнёс Снейп, – Прости, друг, что я так подставил тебя, и избили, и унижали, даже применили пытку.
– Сейчас выпьем, – легко сказал Ремус, – и всё плохое быстро забудется.
Он налил себе полный стакан скотча, выпил и только тут заметил, что рука Северуса с пустой рюмкой слегка дрожит.
– Что с тобой, Северус? Ответь мне. Тебе снова плохо?! – закричал Ремус, увидев помертвевшие пустые глаза друга.
Вдруг Снейп вздрогнул, глаза его приобрели обычное выражение, в них заплясали золотые искорки, они даже излучали счастье и радость.
Он налил себе рюмку и спросил Ремуса:
– А почему твой стакан пуст?
– Просто ты внезапно ушёл в глубины самосозерцания, – тихо сказал оборотень, – А стакан не проблема, сейчас налью.
Они выпили так быстро, будто куда-то опаздывали.
Северус призвал себе стакан и бутылку огневиски, заявив:
– Сейчас напьюсь и буду петь, ты же не против?
– Ты будешь петь те самые баллады? – с надеждой, не веря счастью, быстро проговорил Ремус, не то странный какой-то нынче Северус возьмёт и передумает.
– Да, баллады, которые пел тебе, в… первое полнолуние, а ты в образе волка лежал рядом со мной.
– Не рядом, я лишь положил голову на твои ботинки, –  смущённо поправил Ремус, – Помню только чарующие нижние ноты, от которых вибрировало всё моё тело.
Выпил лишь Ремус.
У Снейпа на языке вертелась недостойная просьба подробно рассказать о Поттере. Ремус же встречался с ним, когда он женился оба раза. Вместо того чтобы удовлетворить внезапно возникшее любопытство, он в одиночку, не дожидаясь оборотня, немного пригубил.
Ремус с обидой посмотрел мутными глазами в глаза Северуса, совершенно нормальные, с золотистыми чёртиками, отплясывающими джигу. И мысли уже тёпленького оборотня ушли на дно этих затягивающих, словно омуты, глаз. Осталось только страстное желание хотя бы словами помучить этого неприступного, как цитадель, друга.
Он выпил, а потом необычно скомандовал:
– Так пой же, раз обещал!
И Северус, прочистив горло, запел:
D`amor qui m`a tolu а moi
N`a li ne me vuet retenir,
Me plaing ensi, qu`ades otroi
Que de face son plaisir;
Et si ne me repuis tenir
Que ne m`tn plaigne, et di por quoi,
Que cels qui la traissent, voi
Sovent a lor joie venir,
Et g`i fail par ma bone foi.
– Это довольно наивные стишки Кретьена де Труа, одного из лучших труверов времён крестоносцев. Кстати, он был графом.
– А, чистокровность всегда и везде, даже маггловская, – недовольно проворчал Ремус, –  С такими амбициями ты никогда не женишься, тебе надо возвращаться в свой мир и искать себе подходящую по чистоте крови клушу.
Северус проигнорировал высказывание пьяного друга и спокойно спросил:
– Как тебе начало баллады? Она длинная и дальше вовсе неинтересная, поэтому я не стану петь её до конца.
– Извини за грубость, дружище, – промямлил оборотень, – Ты поёшь невыразимо прекрасно и, даже не зная слов, безумно хочется плакать. Кто научил тебя так петь?
– Никто, я уже говорил, после юношеской ломки голоса мне его правильно поставили, – с особым нажимом ответил профессор, чтобы пьяный друг отстал, не то пожалеет.
– Отец приглашал музыканта, чтобы ты умел петь? Вот уж странно, в свете того, что ты рассказывал о нём, – настаивал Ремус на действительно пьяной жажде выяснить все тайны хладнокровного, почти неживого друга.
– Нет, это был мой… гувернёр, – неохотно отозвался Снейп, – Полагаю, тебе пора баиньки.
– Мне, Ремусу Люпину, баиньки?! Ни за что! Пить и петь!
– Хороший тост, – холодно сказал Северус, но пить не стал.
А поддатый Ремус, конечно, опрокинул стаканчик.
– Ох, как бы мне не пришлось стирать тебе воспоминания об этих мордредовых сутках, гриффиндорец. Я же и припомнить о временах Мародёров могу совершенно невзначай. Да, я приблизил тебя, простив, точнее, пожалев, но ты слишком уж много хочешь знать, а это чревато для тебя же.
– Кстати, друг мой, ты только что поставил большое пятно на моей дорогой одежде. Я отдал тебе в полное распоряжение гостевую комнату, даже позволил войти в лабораторию, но я не допускаю никого в свою спальню. Как ты посмел…
Ремус практически окаменел и ничего не мог сказать. Он действительно ворвался в спальню друга, но лишь в поисках необходимой одежды, не оставаться же ему голышом! Да Мордред бы разодрал Северуса, скупердяя такого! Что же было ещё надевать, кроме дорогого шмотья очень хорошо обеспеченного профессора?!
– Я уже вывел пятно, можешь говорить, Ремус. Извини, я погорячился, но в мою спальню вход любому посетителю строго воспрещён, и тебе это известно.
Снейп великодушно простил единственного друга, ведь он снова деликатно спросил, сменив тему:
– А о чём эта баллада?
– Конечно, печальная история любви и войны с неверными.
– Неверными? Ты говорил о каких-то кистоносцах.
– Я говорил о крестоносцах, Ремус. Они были рьяные христиане, да ещё жадные до чужого добра. А неверные, разумеется, иноверцы, мусульмане, жившие в то время в Сирии и Палестине, и обладавшие множеством этого добра и прочими ненужными грубым, немытым христианам знаниями и науками. И Алхимию именно мусульмане развили почти до совершенства. 
– Откуда ты знаешь столько о магглах?
– Меня знакомили с основами маггловской истории, и я продолжаю учиться, чтобы жить в маглесе. 
Северус тоже благородно перевёл разговор на безопасное просвещение оборотня.
– Кстати, история  крестоносцев весьма старинная даже по магическим меркам. Крестовые походы начались в одиннадцатом веке. А баллада написана в следующем, когда походы следовали по дикой Европе волнами, один за другим. Но хватит о магглах, – отрезал профессор.
– А ты ещё споёшь?
– Если захочешь, так тому и быть.
– Очень хочу.
– Тогда я спою тебе "моё" рондо, оно словно бы обо мне написано.
Le monde est ennuye de moy,
Et moy pareillement de lui;
Je ne congnois rien au jour d`ui
Dont il me chaille que bien poy.
Dont quanque devant mes yeulx voy,
Puis njmmer anuy sur anuy;
Le monde est ennuye de moy…
 
Мелодия была причудливой, а голос у Северуса грустный, хотя непонятные слова казались волшебными. Ремус уловил повторяющиеся фразы, а музыка затягивала его куда-то вглубь себя, в пучины тоски…
– … Le monde est ennuye de moy, – устало выдохнул певец.
Оборотень даже не сразу заметил, что голос Северуса стих.
Некоторое время оба сидели молча, погрузившись, каждый в свои мысли. 
У Снейпа мысли были  вполне конкретные, у расчувствованного Люпина  неопределённые мыслеобразы.
Тишина стала гнетущей и вязкой, словно воздух в комнате сгустился.
Первым нарушил молчание Северус:
– Ремус, Рем, ты в порядке?
– Я… да, кажется. Знаешь, меня от "твоего" рондо затянуло куда-то, и я никак не могу выбраться оттуда.
– Просто надо выпить ещё по стаканчику, – нарочито весело предложил Северус.
– Ты прав, как всегда, – протянул Ремус задумчиво, – Выпьем. А потом уж переведи на родной язык эту душещипательную песню.
Кстати, почему ты называешь её таким странно? – спросил он, – Ведь "рондо" это что-то по кругу, верно?
– Угу, ты же уловил повторяющиеся фразы, – отрешённо ответил Снейп, – Да, рондо это стихотворение, начинающееся и заканчивающееся одним и тем же предложением. 
Ладно, лехаим!
Выпил снова только один, ему-то и захотелось подурачиться, да разрядить обстановку.
– Хочешь, я развеселю тебя, Север? У меня есть отличный рассказик о жизни и исканиях полового гиганта мистера Поттера. Сойдёт?
– Давай свой анекдот, а то я всё никак не могу выйти из этого рефрена: "Мир утомился от меня".
– Что?
– Повторяю, это рефрен рондо. Ну, рассказывай же, а после тебя выступлю я в роли поэта, –  провозгласил Северус.
– Так вот, Гарри разводится со Сью, чтобы жениться на Падме Патил, знаешь, такая красивая индианка с интересными формами. Но я уверен, что и эта пылкая женщина подойдёт Герою на полгода, не больше.
– Да, я помню и Падму, и Парвати. Они ещё в школе были нарасхват.
 
За окнами начало светать, значит, профессор и оборотень проболтали почти сутки.
Северус предложил:
– А давай устроим обед, да, вкусный настоящий обед с уткой в маринаде. Я сам приготовлю её, у меня это прекрасно получается. А всем остальным займётся Винли. Он ведь прекрасный повар, как ты знаешь.
– Честно говоря, после трансформаций всегда жутко хочется есть, но… мне было не до еды,  я же видел, в каком ты был состоянии после пробуждения, – доверительно сказал Ремус, – А потом мы начали активно пить, ну, и петь тоже.
– Так вот, чтобы не возвращаться к пению всякого рода, я прочитаю тебе собственный стихотворный перевод рондо, если ты не хочешь напиться и заснуть, конечно, – заявил Северус с изрядным ехидством, – А пока я буду готовить утку, и ты утолишь первый голод лёгкими закусками, тогда и расскажешь про нашего полового Героя, идёт?
– Я весь внимание, Северус, – сказал Ремус.
– Тогда слушай, но я прочитаю лишь первый куплет. С меня довольно, я голоден.
Мир утомился от меня, 
Я утомился от него.
И нет на свете ничего, 
Чтоб скрасило бесцветье дня.
Всё, хватит! – взревел невольник чести.
– Ну почему такие грустные, отчаянные слова, рвущие душу?! – едва не прослезился спьяну Ремус, – Неужели ты действительно живёшь с этим всю сознательную жизнь?!
– Представь себе, и неплохо живу, – сухо ответил Северус.
______________________________________________________________
Прим. Автора: Те самые стихи и переводы цитируются по книге "Lyrique Francaise Medievale", Moscva, "Kniga", 1991. По лени превеликой, несколько пожертвовано правописанием букв "е" и "с".
 
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник "Лилейная Невеста", гл. 7-8. | GrayOwl - Magic Roundabout | Лента друзей GrayOwl / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»