Мы жонглируем, а жизнь подкидывает новые и новые шары. Когда не удержат? Когда уронят? Но мы держимся, держимся, и нас только все больше охватывает азарт. И... все так восхитительно. Мы проводим вместе каждый свободный миг и освобождаем для этого несвободные. Я прячу Вас, кажется, от всех - Вы обижаетесь, я знаю, - потому что не хочу делиться Вами ни с кем.
Мы называем друг друга выдуманными именами - Алиса и Бонифаций, А и Б сидели на трубе, как вам такое? Когда мне чего-то хочется, я угрожаю Вам завести енота, и Ваша реакция раз от раза неизменна. И раз от раза я этим пользуюсь.
Мы спрашиваем в магазине, продадут ли нам алкоголь, и покупаем молоко и печенье.
Мы встречаемся в чужих домах, и я люблю горячую воду, а Вы - прохладную.
И я говорю - в шутку - что, возможно, мне придется пожить по работе в Польше, а Вы, любовь моя, не раздумывая, говорите, что уедете туда со мной. А потом - что нас депортируют в Амстердам, из любого города, и совершенно неважно, откуда - возможно, отчасти из-за того, как я пытаюсь показать вам "в лицах" жизненный цикл пшеничного колоска.
И мы оба левши, но я - переученная. И я могу весь день ходить перед Вами голой, но из-за акцента стесняюсь говорить при Вас по-английски, сэр. Вы сердитесь, когда я пою, засыпая. Вы не позволяете поднимать мне чайник: тяжелый, - скорее всего, свято веруя в то, что, оставаясь одна, я не пью до следующей нашей встречи. Нам негде жить, у нас катастрофически не хватает времени, но, главное, - у нас есть мы. И мы любим друг друга, честно, искренне; я - честно, а Вы? - и нам так хорошо вдвоем, а больше мы и не замечаем никого. Я люблю Вас, знайте. Можете считать это официальным признанием.
[640x618]