Когда раскаявшаяся блудница омывала слезами ноги Спасителя, фарисей Симон подумал: Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница (Лк. 7, 39). Фарисею было очевидно, что святой не позволил бы прикоснуться к себе падшему человеку, он должен был бы если не обругать и выгнать, то, по крайней мере, с презрением отстраниться от грешника. Симон был уверен, что знает, как поступают святые и как следует себя вести Помазаннику Божию.

Но и мы, и мы тоже знаем! Знаем, как вести себя святым и как - Богу. Когда Бог поступает не по-нашему, мы ропщем на Него. Впрочем, в этом до конца не идем, потому что вопрос встает уж очень остро: или отступить перед волей Всемогущего, или вовсе отречься от Него. Отречься же мы не решаемся, но и не смиряемся, а как бы затаиваемся и, в глубине души оставаясь при своем недовольстве, лицемерно воздыхаем: "Да будет воля Господня".

Так мы Бога кое-как терпим, но с ближними всегда и до конца принципиальны: если кто-то ведет себя не так, как я считаю правильным, то он грешник, а если при этом он мне лично чем-то досадил, то заслуживает немедленной Божией кары.

Если же человек поступает, как я считаю, по-святому да если к тому же и хвалит меня, то он явно святой и прозорливец. Вот образ нашего духовного рассуждения. Если мы от него не отречемся и не начнем рассуждать по заповедям Божиим, плохо наше дело.