Вашему интерьеру никогда не помешают аквариумы с красивыми экзотическими рыбками.

Я опять в Берлине.  Кояру делали операцию, его жизнь была на волоске. И по-этому, не смотря на то, что он сказал, что я ему не нужна, я прилетела в Берлин.  Понимаете, я разговаривала с его отцом. Мистер Шендэрх сказал, что Кояру бросил меня, чтобы не портить мне жизнь, мол он старше меня на 5 лет, у него страшная болезнь и мне прийдётся с ним мучаться.  "Et mon fils vous aime de tout mon cœur, souffre cruellement" (А так мой сын любит тебя всей душой, сильно мучается". )

Дурашка он. Не верит мне, что я его люблю, и голову дурью забивает, а потом страдаем обое.  А теперь ещё и его храническое малокровие дало осложнение. Умирал. Но врачи которые делали ему операцию спасли его жизнь. 

В палату к нему меня не пускали. Колотила руками в дверь, звала, не давала увести себя, и наконец услышала слабое: "Anastasia, ne vous inquiétez pas .. Je suis en vie .." Заплакала. Тогда меня и увели двое мужчин.  Потом около получаса разговаривала с психологом. Убедилась, что мой немецкий совершенствуется. 

Сейчас Кояру лежит, беспомощный, но жив. Состояние оставляет желать лучшего. Внутри наложены 10 швов. Боль неимоверная, повернуться не может. Но жив. Полчаса назад меня наконец-то запустили к нему.  Было больно смотреть на него. И заплакать не могла, чтобы ему больноне было. 

- Pardonnez-moi, Nastia.. (Прости меня, Насть..)

- Goosey... Je ne me dérange pas .. Comprenez, que je t'aime. Fabriqué m'inquiète .. Goosey .. (Дурашка, я не обижаюсь..  Пойми, что я люблю тебя. Заставил меня волноваться.. Дурашка.. )

- Je sais ..Je t'aime qua.. (Я знаю.. Я очень тебя люблю..)

- Goosey...(Дурашка..)

Больше не говори. Сидели молчали. Когда меня выгнали из палаты, я заплакала. 

Месяц делал больно, чтобы потом всё в таких обстоятельствах вернуть назад...