Чёрт, я палец порезал! Сегодня точно не мой день, – я в досаде полез в бардачок за салфеткой.
- Возьми меня себе в жены, – ни с того ни с сего сказала Лена.
- Что? – не понял я.
- Возьми меня себе в жены, – повторила она.
- Лен, ты чего? С ума спятила? Нет!
- Да почему нет?! – она ударила руками по рулю.
- Не ломай, – я шлёпнул её по рукам. – И так машина разваливается.
- Приведи мне хоть одну стоящую причину, почему ты не хочешь на мне жениться, – повернулась ко мне она. Я достал сотовый и посмотрел присланные смс.
- Ну, во-первых, я тебя не люблю.
- Ну и что?
Нормально.
- Тебе это кажется недостаточно веской причиной? – удивился я.
- Ты же остаёшься ночевать у тех, кого не любишь, – деликатно выразилась она, – почему ты не можешь жениться на той, к кому не испытываешь никаких чувств?
- Лен, – вкрадчиво сказал я, – я не безвозмездно остаюсь с теми, кого я не люблю. Я от них что-то получаю. Деньги, различные подарки, связи, – неважно. Почему я должен женится! просто так?
- У меня есть большой дом. Ты можешь съехать из своей душной квартиры.
- Мне нравится эта квартира, – пожал я плечами.
- Всё равно свой дом лучше.
- Послушай меня, – мне надоел этот разговор. – Я никогда. Не женюсь. На тебе. Могу по слогам повторить. И хватит меня уговаривать. Отвези меня к остановке. – Зачем?
- Я сегодня встречаюсь с Дианой. Она туда подъедет.
- Если ты с ней встречаешься, зачем ты мне тогда звонил и просил приехать?
- Мне же надо было заехать в магазин, а одному скучно.

Она сердито вздохнула и завёла машину. Я прибавил громкости на магнитоле. С каждым днём становилось всё труднее терпеть её общество. Постоянные признания в любви, просьбы, ссоры, обиды. Она была похожа на драную плешивую кошку, подобранную на помойке: и трогать противно, и бросить жалко.
Мы подъехали к остановке и она повернулась ко мне.
- Если ты сейчас уйдёшь, я поеду и врежусь куда-нибудь, – она смотрела на меня безумными глазами, глазами маньячки. Она спятила от своей любви. Зрачки расширились, губы вытянулись в нитку, брови подрагивали, тяжёлое дыхание… А ведь она правда поедет и врежется в кого-нибудь.
- Это шантаж? – поинтересовался я.
- Нет.
- А что это?
- Пусть будет шантаж. Я не хочу, чтобы ты уходил.
- Я не люблю тебя.
- Да неважно!
- Не делай из себя дурочку, – вздохнул я и открыл дверь машины.
- Стой! Я не шучу, – она попыталась схватить меня за руку.
- Лен, мне всё равно, – поморщился я. Захлопнул дверцу и пошел навстречу Диане, которая как раз подъехала. Лена резко стартанула и унеслась в неизвестном направлении. Я смотрел ей в след со странным чувством печали. Ведь нам когда-то было хорошо вместе. Мы катались по городу, пили кока-колу и курили, смеялись, несли какую-то чушь, которая нам самим казалась гениальной. Вместе ходили к ветеринару с её собакой, вместе учили моего попугая материться, а потом обливали холодной водой, как в старом анекдоте, чтобы он перестал. Вместе прогуливали лекции, вместе искали, как бы подзаработать. Бегали по улицам в дождь и поливали друг друга из луж, купались ночью и смотрели на звёзды. Играли в футбол, в карты на раздевание, смотрели глупые фильмы и до рассвета болтали по телефону. В те времена я, не задумываясь, отрезал бы себе палец, если бы она попросила. Но она попросила о другом. Я мог предложить ей только дружбу. И с этого момента наши отношения испортились. Я уже не мог говорить первое, что придёт на ум, не мог рассказать ей всего, не мог терпеть бесконечных признаний, просьб, угроз. Она стала другой, и я стал другим. Всё произошло как-то быстро, незаметно и необратимо. И всё равно мы продолжали видеться, потому что привыкли. Дружбы не осталось, только её желание чуда и моё равнодушие. А всё так хорошо начиналось.
- Алё? – звонок телефона поднял меня в три часа ночи.
- Это Вера Ивановна, – звонила Ленина мама. – Лена разбилась на машине. Насмерть. – Женщина плакала. Я молчал. – Всё из-за тебя. Ты ей всю жизнь испоганил. Она всех подруг растеряла, чуть ты поманишь, она к тебе бежит, со всеми родственниками поссорилась. Добегалась… Ненавижу тебя. Не смей приходить, и звонить сюда тоже не смей. Если бы не ты, моя дочь была бы сейчас со мной. Я не знаю, что у вас там произошло, она же мне ничего не рассказывает, но пока не появился ты, она была счастлива. Я хочу, чтобы ты знал, что она – на твоей совести. Мразь! – и она бросила трубку. Я сидел, уставившись в пространство. Лена разбилась… Как странно. Никаких эмоций. Я не мог поверить, что это из-за меня. «Это неправда», – решил я и забылся тяжёлым сном.
Я пришел на её могилу только через год. Земля давно осела, был сделан памятник из гранита, поставлена оградка. На памятнике стояла фотография в рамке – Лена под ёлкой со связкой шишек в руках улыбается в объектив. По-детски озорная улыбка. Она была таким ребёнком. У меня была эта фотография, рядом с ней сидел я с еловой веткой и смеялся. Только здесь я оказался отрезан…
Я подошел поближе и долго смотрел ей в глаза. Как же нам было хорошо тогда!
- Привет. Я присяду? – я устроился на оградке. – Я тебе принес твой диск. Помнишь, я взял из машины твой любимый диск и забыл отдать? Всё никак не мог переписать. Постоянно что-то более важное находилось. Ты же не обижаешься, правда? А я из универа вылетел. За непосещаемость. Почему-то стало трудно вставать по утрам. А по ночам – ложиться. Фильмы теперь один смотрю только. Не поверишь, ни с кем не могу их смотреть больше. Что-то не то. Так как я никто не чувствует. Так как я и ты. Вчера дождь был. Я полтора часа под ним гулял, весь вымок, с меня течёт, я прыгаю по луже, как дурак и пою… Такой бред. С девчонкой познакомился. Она бы тебе понравилась – такая смешная. Стихи сочиняет, что ни рифма, то мат. Недавно один мне прочитала, что-то про зелёных человечков – я просто загибался от смеха. Я потом перепишу у неё, и тебе прочитаю. Я новую машину себе покупаю. Буду гонять на ней по нашим местам. А я ещё подумал… Зря ты это всё. Никому лучше не стало. Я очень скучаю. – Я встал, отряхнулся и, уже уходя, обернулся: – Я не буду просить прощения. Я же знаю, что ты меня простила.
Вдруг выглянуло солнце. Моросивший дождик повеселел в его свете, капли заблестели, небо постепенно становилось безмятежно-голубым.
- Я тоже люблю тебя, – сказал я на прощание. – Как свою сестренку.