Кажется, не просто найти в России другого деятеля искусств, так же щедро обласканного властью, как он. Герой Социалистического Труда, кавалер четырех Орденов Ленина, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, Сталинской премии первой степени, двух Государственных премий СССР, Государственной премии Российской Федерации и премии президента Российской Федерации и т.д. Однако академик Дмитрий Лихачёв о нем сказал так: «Георгий Васильевич Свиридов — русский гений, который по-настоящему ещё не оценен»…

Родился будущий композитор в 1915 году в городе Фатеже в Курской губернии Российской империи. Его отец во время Гражданской войны в России был убит, когда Георгию исполнилось всего четыре года. Семья переехала в Курск, где Свиридов, еще учась в начальной школе, научился играть на своем первом инструменте — балалайке. При этом он продемонстрировал такой талант и способности, что его сразу приняли в местный оркестр русских народных инструментов, а потом  он отправился в Ленинград, где учился игре на фортепиано в Ленинградском Центральном музыкальном училище. С 1936 по 1941 год Свиридов проходил обучение в Ленинградской консерватории, затем у Дмитрия Шостаковича. Мобилизованный в Красную Армию летом 1941 года, Свиридов был направлен в военную академию в Уфе, но к концу года был демобилизован по состоянию здоровья.

Известен как автор многих замечательных музыкальных произведений. В поисках вдохновения, как свидетельствуют музыковеды, часто обращался к русскому музыкальному наследию, в том числе к народным песням. Пережил революции, войны, сталинскую эпоху, перестройку. Но всегда  преклонялся перед трудной судьбой России и верил в ее великое будущее. Свиридов говорил: «Для меня Россия — страна простора, страна песни, страна печали, страна минора, страна Христа… Я стараюсь выразить звуками то, что меня волнует. Мысли какие-то, чувства, то, что меня волнует в жизни»

Среди самых популярных оркестровых произведений Свиридова — «Романс», «Вальс» и «Зимняя дорога» из его сюиты «Метель», музыкальные иллюстрации к произведениям Пушкина. Фрагмент из его партитуры к фильму 1965 года «Время, вперёд!» был выбран в качестве вступительной темы для главной вечерней новостной программы ТВ «Время»  и стал для многих неотъемлемой частью советской жизни.

Но для россиян Свиридов остался в памяти еще и как глубокий русский мыслитель, горячий русский патриот. Много оригинальных, а порой пророческих суждений он высказал в своей замечательной книге «Музыка как судьба». Свиридов утверждал, что искусству необходимо вернуться к духовному предназначению.

«Оно должно вернуться к крупной религиозной идее… Но вернуться естественно. Не просто писать музыку церковную, так сказать, в церковном стиле…. Сейчас у нас много пишут этого. Но в большинстве случаев это – имитация церковного богослужения. Это другое. …Но музыка должна вернуться по существу к нравственным категориям. Она должна стать духовным искусством. Мне кажется, это единственный путь для того, чтобы искусство вошло в контакт с человечеством».

Свиридов много рассуждал о  России, с болью и горечью писал о ее тяжелой судьбе. «Жуткой нищетой живут у нас люди  — большинство их совершенно задавлено машиной информации, сатанинское оружие, мирная водородная бомба, посредством которой народу внушается чужое мнение о нем самом и его Родине», — сокрушался он в развальные 90-е годы, когда власть в стране захватили либералы.

С болью говорил  о духовном геноциде в отношении русской культуры, о гармонии, которую теряет мир, о крахе русских песенных традиций, о падении интереса к хоровому пению.

В русском хоровом искусстве он видел проявление народности. «Хоровое искусство России — писал Свиридов — было нашей национальной гордостью, его красотой и величием упивался весь народ. Хор — это живой организм, это и голоса, и сердце, слитые воедино, в нем все от Бога».

«Когда в обществе появляются негативные процессы, расцветает зараза эгоизма — первым страдает хоровое искусство, искусство братского общения».

А вот, что писал композитор об искусстве, в частности, об авангардизме. «Искусство вообще несет колоссальную ответственность за умонастроения общества. Так называемый “авангардизм”, богато субсидируемый, умело направляемый и железно руководимый, много сделал для ужесточения людских душ, он подготовил моральную почву для появления атомной бомбы, заранее оправдал ее применение. Авангардизм — органическое самовыявление Зла, бездарности, неспособности создания прекрасного. Это — псевдоискусство, которое внушает нам, что мир безобразен, и разрушение и даже утрата его — естественны и закономерны…».

Ну, разве  эта его запись от 1 февраля 1984 г. — не про сегодняшний день? Если в 20-е годы прошлого века восхищались «Черным квадратом» Малевича, то теперь в музеях Европы выставляют в виде «шедевров» унитазы. Кстати, один такой «шедевр» художника Владимира Козина из серии «Вечные ценности» — резиновая скульптура в виде унитаза - не так давно была приобретена для Русского музея в Петербурге.

Да что там унитаз! Посмотрите на недавно установленный в той же Северной столице памятник Блоку! Великой поэт изображен падающим, с лицом в виде маски. Недаром один петербургский писатель-острослов саркастически заметил по этому поводу: «Кажется, что Блок только что вышел из пивной, которая раньше располагалась в доме напротив!»

Но особенно острую дискуссию в творческой среде вызвало высказывание Свиридова о так называемой «мировой антрепризе», с использованием термина, который он сам и придумал. Станислав Куняев в своих воспоминаниях о встречах с Георгием Свиридовым «Да сгинет тьма» подробно описал разговор на эту тему с композитором.

Глубоки и поразительны его мысли, когда он пишет о России, о своей Родине: «В наши дни (кажется, с руки Твардовского) распространилось малое, «местническое» чувство Родины, как чего-нибудь приятного, симпатичного, милого сердцу: две-три березы на косогоре, калитка, палисадник, баян вдалеке, сирень в городском саду, деревенская околица и пр. Все это, разумеется, очень симптоматично, но совершенно ничтожно.

Понятие Родины — очень объемно, оно — всеобъемлюще, грандиозно. Оно включает не только все, чем ты живешь, но и самый воздух, которым человек дышит, его прошлое, нынешнее и грядущее, где суждено жить и нам (как и людям прошедших поколений) своими потомками, своими делами, хорошими и дурными.

Родина — это совсем не только симпатичное и приятное, но и горькое, и больное, а иногда и ненавистное. Все есть в этом понятии, в твоем чувстве к ней, без которого жизнь почему-то теряет смысл. Во всяком случае, для меня <…>, а между тем многие люди (русские) живут совсем без Родины, видимо, она составляла лишь малую часть их жизни, и, потеряв ее, они мало потеряли».

 «Я русский человек! — восклицал Свиридов. — И дело с концом. Что еще можно сказать? Я не россиянин. Потому что россиянином может быть и папуас. Во мне течет русская кровь. Я не считаю, что я лучше других, более замечательный. Hо вот я такой как есть — русский человек. И этим горжусь... Надо гордиться, что мы — русские люди!».

Однако мемориальная доска, посвященная Свиридову, появилась на доме на Большой Грузинской в Москве, в котором он жил, только через 20 лет после его смерти. А памятника великому русскому композитору в столице нет до сих пор. В то время как такие доски, посвященные деятелям, куда меньшего масштаба, и даже памятники им, появляются чуть ли не на следующий день после их смерти.

Академик Дмитрий Лихачёв говорил: «Георгий Васильевич Свиридов — русский гений, который по-настоящему ещё не оценен. Его творчество будет иметь огромное значение в грядущем возрождении русского народа»...

Фото Культура.рф