В СССР события 25 октября, когда ночью было арестовано заседавшее в Зимнем дворце Временное правительство, преподносились, как «героический штурм». О нем писали в учебниках, его вдохновенно прославляли писатели и поэты, его изображали на своих картинах живописцы. Однако «штурма Зимнего», в том виде, каким его представляли в советские времена, на самом деле фактически не было. Это — выдумка кинорежиссера Сергея Эйзенштейна в его художественном фильме «Октябрь», который был снят на московской фабрике «Совкино» в 1927 году...
Первоначальное название фильма — «Десять дней, которые потрясли мир». Это завершающая часть кинотрилогии о событиях Октябрьской революции: «Стачка», «Броненосец „Потёмкин“», «Октябрь». В распоряжение режиссёра были предоставлены беспрецедентные по тем временам ресурсы: плёнка, исторические костюмы, оружие, и небывалые полномочия. В качестве массовки было позволено использовать воинские части. Также Эйзенштейну разрешили снимать фильм на месте событий октябрьского переворота — на подступах к Зимнему и непосредственно в интерьерах дворца.
Для придания картине пущей «документальности», в фильме «Октябрь» профессиональных актёров почти не было. Ленина, например, играл рабочий цементного завода Никандров, имевший с ним портретное сходство. Ему пошили костюм, пальто и кепку, а на голове выбрили лысину. В роли Керенского снимался также похожий на него студент Университета. Зиновьева играл его родной брат, а в роли Троцкого был занят какой-то зубной врач, также обладающий большим сходством с героем и т.п.
Также в фильме итогом штурма стало свержение царизма — в кадрах рабочий, перелезая через ограду Зимнего, попирает сапогом царского двуглавого орла, хотя все эти символы рухнувшей империи были в Петрограде сняты еще в феврале.
В СССР кадры со штурмом Зимнего дворца из фильма «Октябрь» часто вставлялись в документальные хроники и исторические труды и преподносились, как достоверные фотодокументы. На самом же деле «героический штурм Зимнего» — постановочные сцены из фильма Эйзенштейна «Октябрь», никакого отношения к реальности не имеющие.
Так же, как, например, и написанное в 1918 году стихотворение поэта Михаила Тихомирова «Взятие Зимнего дворца»:

Из окон Зимнего дворца
Глядели грозно пулемёты.
От пляски пьяного свинца
Редели огненные роты.

В дыму смеялся алый цвет
Знамён, простреленных врагами,
И на камнях багряный след
Застыл, затоптанный ногами.

Темнело. Ухали с Невы
Орудья с крейсера «Авроры».
С бездонной неба синевы
Глядели звёзд червонных взоры…

Кстати, миф о «героическом штурме» стал создаваться ещё задолго до канонического фильма Эйзенштейна. 7 ноября 1920 года в Петрограде грандиозной инсценировкой «Взятие Зимнего дворца» отметили третью годовщину Октябрьской революции, которую сами большевики тогда ещё называли переворотом. Руководил постановкой режиссёр Николай Евреинов, а одним из инициаторов этого спектакля был пианист и композитор Дмитрий Тёмкин, служивший в то время в политуправлении Петроградского военного округа.
По масштабности и зрелищности инсценировка «Взятие Зимнего дворца» не имела аналогов в истории России. В постановке было использовано всё пространство Дворцовой площади (тогда — площади Урицкого) и прилегающие к ней территории. Вдоль здания Генштаба полукругом располагались два достигающих уровня третьего этажа и соединённых мостом деревянных помоста. В представлении были задействованы красногвардейцы, дамы в шляпках, министры-капиталисты и буржуи с набитыми мешками денег, рабочие и прочий трудовой люд. На противоположной стороне площади сложили поленницу, за которой укрывались статисты, изображавшие защитников Зимнего дворца — юнкеров.
Зрители располагались на площади, десятки прожекторов освещали место действия. А в самой грандиозной постановке принимали участие около восьми тысяч человек, в том числе сотни солдат и матросов, были привлечены военная техника и даже крейсер «Аврора». Газеты писали, что крестьяне из соседних деревень, приехавшие в Питер и попавшие на инсценировку взятия Зимнего дворца, сначала просто с любопытством следили за представлением. Затем происходящее так захватило их, что на инсценировку они стали реагировать как на реальные события. Когда же началась последняя атака, они вместе с толпой статистов ринулись на «штурм Зимнего».
На самом деле в 1917 году всё было куда как прозаичнее. Как свидетельствуют сегодня историки, утром 25 октября (7 ноября) небольшие отряды красных начинают занимать главные объекты города: телеграфное агентство, вокзалы, главную электростанцию, продовольственные склады, государственный банк и телефонную станцию.
Эти «военные операции» походили на «смену караула», так как никакого сопротивления приходившим и занимавшим то или иное учреждение комиссарам ВРК не оказывалось. К этому моменту Временное правительство оказалось практически без защитников: оно располагало лишь отрядом солдат-инвалидов, юнкерами и ударницами 1- го Петроградского женского батальона смерти.
При полном отсутствии каких бы то ни было сил у правительства большевики также действовали, вопреки позднейшим победным реляциям, нерешительно: они не решались идти на штурм Зимнего, так как ни рабочие, ни гарнизон Петрограда в целом участия в восстании не принимали, а наличествовавшие на бумаге «десятки тысяч» «Красной гвардии» (в одном только Выборгском районе числилось 10 тыс. красногвардейцев) на деле с ВРК не выступили. Огромный Путиловский завод, якобы имевший 1500 организованных красногвардейцев, также выставил для участия в восстании лишь отряд в 80 человек.
К середине дня большая часть ключевых объектов была занята отрядами красных без сопротивления защитников Временного правительства. Его глава Керенский около 11 часов на автомобиле покинул Петроград, не оставив никаких инструкций своим министрам. Но в медсестру он не переодевался, как писали в советских учебниках, а был в своем обычном френче. Этим обвинением он потом в эмиграции сильно возмущался.
Члены Временного правительства, сидя в Зимнем, ждали прибытия войск с фронта. Ими ничего не было сделано для защиты своей последней цитадели: не было добыто ни боеприпасов, ни продовольствия. Вызванных днём к резиденции правительства юнкеров не смогли даже накормить обедом. В первой половине дня к охранявшим Зимний юнкерам Петергофской и Ораниенбаумской школ присоединяются ударницы женского батальона, отряд казаков с пулемётами, батарея Михайловского артиллерийского училища, школа инженерных прапорщиков, а также некоторое количество добровольцев.
Но к вечеру 25 октября ряды защитников Зимнего дворца сильно поредели: уходили изголодавшиеся, обманутые, упавшие духом. Ушли и те немногие казаки, что были в Зимнем, смущённые тем, что вся пехота правительства оказалась «бабами с ружьями».
К вечеру покинула резиденцию правительства и артиллерия: ушли по приказу своего начальника юнкера Михайловского артиллерийского училища, правда небольшая часть из них ослушалась приказа и осталась. Ушла также и часть юнкеров Ораниенбаумской школы. Броневики Временного правительства были вынуждены уйти с площади Зимнего дворца из-за отсутствия бензина. Словом, оборонять Зимний уже было просто некому.
Тем не менее, Википедия, например, утверждает, что было якобы аж четыре «штурма». Но вот, что пишет о том, что на самом деле происходило в ту ночь в Зимнем и вокруг него, один авторитетный свидетель, которого до сих пор почему-то редко упоминают. Речь идет о директоре Эрмитажа графе Д.И. Толстом, который в это время находился в комплексе зданий Зимнего дворца, где в помещении Эрмитажа у него была служебная квартира. Его воспоминания были впервые опубликованы в России в виде брошюры крохотным тиражом издательством Эрмитажа в 2017 году.
«Около 9 часов вечера раздался громкий стук в дверь и вошло человек 30 вооруженных преображенцев с унтер-офицером во главе. Они потребовали от юнкеров сдачи оружия и объявили, что сами их сменят. Произошло довольно оживленное препирательство, были объяснения, которых мне не удалось расслышать за общим гамом, но результатом всего оказалось, что старый гарнизон сдался и был обезоружен…
Начальник нового караула в довольно приличной форме обратился ко мне с просьбой указать ему, где расставить, как наружные, так и внутренние посты: последние для того, чтобы не было внутреннего сообщения с Зимним Дворцом. Он заверил, что будут приняты все меры по обезопасению Эрмитажа. Дав ему все требуемые указания, я удалился в «гофъ-фурьерскую», где разбитый от усталости и от волнения и недомогания, я задремал около часу ночи под теканье пулемётов и редкий гул пушек со стрелявшей по дворцу «Авроры». (в этом Толстой ошибается, «Аврора» по Дворцу не стреляла, это были пушки Петропавловской крепости — прим.авт).
Проснувшись в четвёртом часу ночи, я заметил, что везде воцарилась как бы полная тишина. Один из дежурных служителей доложил, что только что выходил на улицу, что всюду спокойно – на Миллионной, на площади и на набережной…»
Позвольте, а где же «штурм»? Где толпы якобы ворвавшихся в Зимний солдат, матросов и красногвардейцев? Об этом в воспоминаниях Толстого, находившегося возле Зимнего дворца в Эрмитаже в ночь 25 октября, ничего нет.
И действительно, все было совершенно не так, как писали в советских учебниках истории, а некоторые считают и до сих пор. Ленин выступил, провозглашая Временное правительство низложенным, когда оно ещё спокойно заседало в Зимнем дворце, ничего не подозревая. После этого группа членов Военно-революционного комитета во главе с Антоновым-Овсеенко отправилась к Зимнему. Оказалось, что Дворец снаружи никто не охранял. Не было ни баррикад, ни ударниц из знаменитого Женского батальона, а потому никто в них и не стрелял. Большая поленница дров, привезённых на зиму для отопления, и, вправду, была. Прочные двери дворца, однако, оказались на запоре, а дежурный солдат комендантского полка грубо «послал» пришедших: «Иди ты! Полк спит. Шляются тут всякие… революционеры!»
Однако одна дверь со стороны набережной оказалась открытой, после чего Антонов-Овсеенко, войдя со товарищами во Дворец через неё, попросту заблудились в лабиринтах огромного здания. Около двух часов ночи они всё же зашли в комнату, где сидели припозднившиеся министры Временного правительства.
«Вы арестованы!» — буднично провозгласил Антонов-Овсеенко. Вот так всё и было на самом деле. А всю «героическую» историю со штурмом большевики придумали позднее, что отразилось потом в фильме Эйзенштейна, многочисленных книгах и картинах. Штурм был ещё невозможен по той простой причине, что с началом войны Зимний дворец был превращен в огромный лазарет, где лечились раненые на фронте солдаты. Кстати, самого «героического» Антонова-Овсеенко в 1938 году расстреляли, как «врага народа». И Эйзенштейну пришлось его вместе с Троцким из своего фильма убрать.
Легендарный «залп "Авроры"» (кстати, залп, это одновременный выстрел нескольких орудий) тоже — миф. 27 октября 1917 г. в газете «Правда» было опубликовано письмо экипажа корабля и его председателя судового комитета Белышева в ответ на обвинения в том, что они, якобы, боевыми снарядами стреляли по Зимнему.
«Ко всем честным гражданам города Петрограда от команды крейсера "Аврора", которая выражает свой резкий протест по поводу брошенных обвинений, тем более обвинений не проверенных, но бросающих пятно позора на команду крейсера. Мы заявляем, что пришли не громить Зимний дворец, не убивать мирных жителей, а защитить и, если нужно, умереть за свободу и революцию от контрреволюционеров.
Печать пишет, что "Аврора" открыла огонь по Зимнему дворцу, но знают ли господа репортёры, что открытый нами огонь из пушек не оставил бы камня на камне не только от Зимнего дворца, но и от прилегающих к нему улиц? А разве это есть на самом деле?
К вам обращаемся, рабочие и солдаты г. Петрограда! Не верьте провокационным слухам. Не верьте им, что мы изменники и погромщики, и проверяйте сами слухи. Что касается выстрелов с крейсера, то был произведён только один холостой выстрел из 6-дюймового орудия, обозначающий сигнал для всех судов, стоящих на Неве, и призывающий их к бдительности и готовности. Просим все редакции перепечатать.
Председатель судового комитета
А. Белышев
Тов. председателя П. Андреев»
Так что этот выстрел (а не «залп») «призывал к бдительности», а вовсе не был сигналом к штурму, как писали позднее. А, кроме того, «Аврора» стояла тогда возле Благовещенского моста, откуда Зимний дворец вообще не был виден. К тому же на крейсере в тот момент не оказалось боевых снарядов. Однако легенда о «героическом штурме Зимнего» и «залпе "Авроры"» пустила глубокие корни и живет до сих пор…».
Фото Fotokhronika TASS