Антон Крылов: Боль, печаль и ярость

 

 

Выдвигать предположения, кто именно организовал теракт в Санкт-Петербурге, пока рано – это будет безответственной спекуляцией и провокацией. Поэтому оставим конспирологию провокаторам и отметим важные перемены в обществе по сравнению с терактами прошлых лет.

В воскресенье, 2 апреля, около десяти утра на железнодорожной станции Эсто-Садок в Красной Поляне я стал свидетелем омерзительного зрелища. Молодой человек довольно жлобского вида оставил чехол со своими лыжами в одном конце зала ожидания, а сам по какой-то надобности что-то делал в другом.

На просьбы сотрудников охраны не оставлять свои вещи без присмотра он реагировал мерзенькой ухмылочкой, а потом достал телефон и начал снимать на видео женщину в форме, которая уже довольно нервно и громко требовала от него подойти к своим вещам.

Охранница, надо отметить, тоже вела себя странно. Вместо того чтобы вызвать полицию и сдать жлоба в отделение на три часа для выяснения личности, она кричала глупости вроде «я не разрешала вам себя снимать».

Снимать, если что, можно в публичном месте кого угодно. Проблема не в том, что жлоб снимал ее на видео. Проблема в том, что на любое нарушение правил безопасности надо реагировать не криками.

 

[250x200] Паники не наблюдается (фото: Александр Демьянчук/ТАСС)

Теракт в Санкт-Петербурге в очередной раз подтвердил, что все правила безопасности пишутся кровью. Что когда кто-то нервно реагирует на лежащую без присмотра сумку – это повод не для ухмылочек и самоутверждения, а для немедленных действий.

И если соответствующие действия не хочет предпринимать владелец сумки – это должны сделать те, кто отвечает за общественную безопасность. Не кричать. Действовать.

В российских метрополитенах уже достаточно давно стоят реагирующие на металл рамки, в московском метро их обойти проблематично, в петербуржском, по словам горожан, это сделать несложно, но рамки – не панацея.

Теракт на вокзале в Волгограде произошел именно возле рамок досмотра, и, по мнению ряда экспертов, если бы досмотр производился не в здании вокзала, а снаружи, жертв было бы меньше – энергия взрыва ушла бы в пространство, а не отразилась от стен. В метро рамки расположены также внутри, так что взрыв возле них, особенно в час пик, повлек бы за собой не меньше жертв, чем теракт непосредственно в поезде.

Рамки не способны предотвратить теракты, они успокаивают граждан и чиновников, а также гипотетически могут отпугнуть малоадекватного террориста-одиночку. Против профессионалов рамки вообще бессмысленны.

 

Разумеется, уже появилось множество спекуляций по поводу того, что теракт в Санкт-Петербурге произошел именно в тот день, когда в городе находится президент России, но это может быть и простым совпадением – теракты не готовятся за пару дней, а о том, что Путин намерен посетить медиафорум ОНФ, заранее не сообщали. Впрочем, ничто не мешало террористам подготовиться, а потом ждать удобного момента.

Да и не так важно, намеренное это совпадение или нет – выяснением всех деталей должны заниматься спецслужбы, раз уж им не удалось предотвратить теракт. Только качественная оперативная работа помогает не допускать взрывов, других методов ни в одной стране мира пока не придумали.

Выдвигать предположения, кто именно организовал и осуществил теракт и почему именно в Санкт-Петербурге, пока не просто рано – это будет безответственной спекуляцией и провокацией. Поэтому оставим конспирологию провокаторам и спекулянтам и отметим важные перемены в обществе по сравнению с терактами прошлых лет.

Стало гораздо меньше сообщений о «таксистах-спекулянтах», взвинчивающих цены, напротив, многие городские службы такси развозят людей бесплатно. Эвакуация пострадавших была проведена максимально оперативно, в отличие от московской аварии в метро летом 2014 года, когда людей часами не могли вытащить из искореженного вагона.

Основным источником оперативной информации стали соцсети, а сайты основных петербуржских СМИ – «Фонтанки» и «Росбалта» – оказались недоступными, не выдержав большого количества обращений.

Как и после событий в Брюсселе, обилие информации из соцсетей привело к появлению ложных сообщений о взрывах, которых не было.

«Фейсбук» оперативно включил опцию, позволяющую пользователям сообщить, что они в безопасности. Несмотря на то что для Петербурга этот теракт стал первым в новейшей истории, паники не наблюдается – как, впрочем, не было ее и после взрывов на транспорте в Москве и Волгограде.

Есть боль за погибших, есть печаль о пострадавших, есть ярость по отношению к террористам. Паники нет.

Как ни странно, в информационном обществе терроризм стал куда менее действенным средством достижения политических целей, чем в традиционном.

Несмотря на то (или благодаря тому) что информация о трагедии распространяется моментально и бесцензурно, паники в обществе она не вызывает. Только боль, печаль и ярость.

Искренние соболезнования родственникам погибших, скорейшего выздоровления пострадавшим.

И пусть навечно будут прокляты те, кто убивает невинных людей!