 [показать]Уж третий день ловчил охотник,
и вот настал час перелома:
Учуяли приваду волки,
направившись к его загону.
Он ждал в подветренном укрытьи:
приманка на снегу лежала,
Ружьё, патроны наготове —
его удача поджидала.
И вышли волки на поляну,
он их увидел (тощих, старых),
Едва плелись к заветной цели он и она —
конечно, пара!
Они не бросились к находке,
их поведенье было странным:
Она его лизнула в морду,
он опустился, лёг устало.
Когда-то был матёрым волком
и вожаком немалой стаи,
В округе слыл неуловимым,
стрелки настичь его мечтали.
А вот сейчас слепой, облезлый,
лежит у пули под прицелом...
Но медлил опытный охотник в лесу,
насквозь заиндевелом.
Он наблюдал за этой парой,
и сердце сжалось почему-то:
«Пусть наедятся перед смертью» —
дарил он сытости минуту.
Но отрешённо волк в сторонке лежал,
лишь вздрагивало тело.
Тогда волчица, как очнувшись,
сама вдруг принялась за дело.
Она рвала с усильем падаль,
но не глотала, а спешила
Отдать ему кусочек каждый,
она его, как мать, кормила.
И только после, только после
свой страшный голод утолила.
Тут грянул выстрел, снова выстрел —
и смерть мытарства их скосила.
Охотник вышел на поляну
(нужна суровость в деле грубом),
Зачем-то волчью пасть раздвинул —
остолбенел: волк был беззубым!
Осознавая силу долга, любви,
привязанности, дружбы,
Он пред волчицей скинул шапку:
те чувства были ей не чужды.
Затем он вырыл им могилу...
в снегах глубоких схоронил их,
Как преданных навек друг другу в дорогах общих —
трудных, длинных.
И, потрясённый, без добычи,
боясь волков очеловечить,
Он шёл и нёс в душе всесильный
огонь любви их безупречной....
/Людмила Деева/ [показать] |
|