Это цитата сообщения komor_valerya Оригинальное сообщение
МЕРЕЖКОВСКИЙ СТИХИ. ОДИНОЧЕСТВО В ЛЮБВИ
Как часто выразить любовь мою хочу,
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу
Как будто стыдно мне – я говорить не смею.
И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно,-
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.
В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.
Мережковский Дмитрий
«Я думаю, из писателей, писавших в России…,
было мало принявших в душу столько печали».
В. В. Розанов
Сегодняшний пост посвящен стихам Дмитрия Мережковского. Именно стихам, хоть Мережковский более популярен как писатель. И его «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» стоят у многих на книжной полке. Проза писателя переводилась на разные языки, была популярна и в Европе. Из всего наследия писателя стихи Д.С. Мережковского считаются самыми слабыми. Но в них такая тоска и грусть, что нельзя оставить их без внимания, тем более в блоге поэзия Серебряного века они занимает почетное место. Помните пост с его “Ослепительной нежностью”? Как же красиво, и печально… А перед подборкой стихов Мережковского немного напомню его биографию. Всё-таки Дмитрий Сергеевич – неординарная личность и отношение к нему неоднозначное.
Дмитрий Мережковский родился в 1866 году в Петербурге в небогатой дворянской семье. Рос хрупким, болезненным мальчиком. В тринадцатилетнем возрасте стал писать стихи. Несмотря на то, что с отцом у него не было душевной близости, именно Мережковский – старший обратил внимание на поэтический дар сына. В 15 лет отец его отвел к Ф.М. Достоевскому, который прочитав стихи, раскритиковал их и заметил, что они очень слабые и бездарные, добавив - для того, чтобы написать хорошие строки, надо много страдать. В ответ отец воскликнул – «Пусть лучше не пишет ничего, только чтобы не страдал». На подростка эта встреча произвела тяжелое впечатление. Он нервничал, бледнел, заикался, как признается в воспоминаниях, и был оскорблен уничижительным замечанием писателя.
Дмитрий Мережковский был выпускником историко-филологического факультета Петербургского университета, человеком с широким кругозором и разнообразными дарованиями. Он освоил чуть ли не все жанры литературного творчества – прозу, поэзию, эссеистику, критику, драму, художественный перевод. Большую славу ему принесли книги, посвященные русским писателям 19 века – Достоевскому, Толстому, Гоголю, но самый большой успех завоевали не стихи Мережковского, и не проза, а пьеса «Павел I».
Главной заслугой Дмитрия Мережковского в истории литературы является то, что он был одним из основоположников русского символизма. Его сочинения во многом определили круг мотивов, характерных для литературы русского «серебряного века», о безысходности одиночества в человеческой жизни, о призрачности и обманчивости чувств.
…В просветленной, трогательной дали,
Что неясна, как мечты мои,—
Не печаль, а только след печали,
Не любовь, а только след любви…***
…В своей тюрьме,- в себе самом,
Ты, бедный человек,
В любви, и в дружбе, и во всем
Один, один навек!..
Знакомство с главной женщиной его жизни Зинаидой Гиппиус состоялось весной на водах Кавказа в Боржоми. Они считали, что эта встреча была предопределена свыше и носила мистический характер. Год назад умерла его мама, женщина, обладающая редкостной красотой и ангельским характером. Она оказала большое влияние на его духовное становление. Юный Мережковский очень переживал эту потерю и нуждался в душевной поддержке, хоть к тому времени уже выпустил свой первый сборник «Стихотворения» и был известным поэтом. Злые языки утверждают, что именно его известность и популярность послужила причиной того, что яркая статная девушка обратила внимание на этого щупленького и невзрачного молодого человека. Может быть его известность и способствовала первому интересу девушки, но чем больше они проводили время вместе, тем сильнее их тянуло друг к другу. В воспоминаниях своих Зинаида Гиппиус признавалась, что они не могли наговориться. Это были споры, ссоры, но каждая встреча их только соединяла и показывала, что они поразительно дополняли друг друга.
В январе 1889 года Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус обвенчались в Тифлисе. Ей было 19, а ему 23 года. Современники говорили, что их союз не был по настоящему супружеским, а носил чисто духовный характер. Они оба отрицали физическую близость в браке, сразу решили, что у них не будет детей, хоть творческий союз их был очень плодотворен. Без нее Мережковский бы замолчал, а без него все идеи Зинаиды Гиппиус остались бы только словами, считают критики.
«Как бы ни относиться к духовности Мережковского, начала природного… и плотского в нем пожалуй, совсем не было. Оба они — и он, и Зинаида Гиппиус — так и прошли через всю жизнь особыми существами, полутенями, полупризраками (в литературе. В жизни бывали, он особенно, иногда очень «жизненными»)».
Борис Зайцев
Конец 19 века молодые супруги провели в путешествиях по Европе – Венеция, Рим, Париж, Греция, Турция. Мережковский переводил с латыни и греческого античные трагедии, переводил Гете, выступал преимущественно как публицист, критик, прозаик. Стал основателем журнала «Новый путь». Благодаря его сборнику стихов «Символы», появилось новое поэтическое направление. В 1914 году выходит двадцатичетырехтомное собрание сочинений писателя.
Все современники понимали, а в последствии и биографы признали, что этому семейному союзу суждено было сыграть важную роль в истории русской культуры. Зинаида Гиппиус устроила известнейший литературный салон, где собирались многие видные деятели культуры того времени. Весь Серебряный век прошел через ее гостиную. И Мария Моравская, и К. Бальмонт, и Г. Иванов, да практически все поэты… Зинаида Гиппиус была не просто вдохновительницей, но и активной участницей всех случавшихся дискуссий. Яркая, импозантная, провоцирующая… А он… «маленький человек с бледным, белым лицом и большими, брошенными вдаль глазами…» ( А. Белый)
[400x553]
Мережковского не любили. Он был очень закрыт. Даже с женщиной, с которой он прожил более 50 лет, он был скрытен. И Зинаида Гиппиус признается, что лишь в редкие моменты приоткрывалось то, что лежало у него глубоко. Он был замкнут, но как-то очень органично замкнут. Все отмечали, что он всегда «застегнут на все пуговицы» и от него веет холодом. К нему невозможно было подойти и запросто хлопнуть по плечу. Многих это его «состояние в себе» раздражало, некоторых пугало. Он был чужим в компании. Слишком сухой, слишком надменный, слишком скрупулезный и дотошный. Но это со стороны… На самом деле, он как-то признался в доверительной переписке
«Я страшно стыдлив, неимоверно робок, до глупого застенчив, и от этого происходит то, что Вам кажется моей неискренностью. О самом моем глубоком я совсем, совсем не могу говорить».
В жизни Д.С. Мережковского был ” тихий светлый ангел”, юная художница Ольга Флоренская, родная сестра П.А. Флоренского, известного священника, богослова, философа и ученого-энциклопедиста.
Как-то Дмитрий Мережковский получил письмо от девушки, написанное изящным почерком, хотел отложить (он часто получал письма от своих поклонниц), но, кинув беглый взгляд на него, уже не мог оторваться.
Тихих ли глаз твоих вновь,
Тихих ли звезд ожидаю?
Что это в сердце — любовь
Или молитва — не знаю.
Ольгу Флоренскую приняла и полюбила Зинаида Гиппиус, она стала вхожа в их круг.
Дружба Ольги и Мережковского длилась 7 лет – вплоть до неожиданного ухода девушки из жизни. Именно Ольге Мережковский посвятил стихи, которыми начинается эта статья.
Он раскрывался в своих стихах. Но эта его страстность, нежность, пронзительность строк никак не вязалась с его холодным и рассудочным характером. Мережковский стихи, да еще стихи о любви, о душе, о чувствах – это просто неестественно. Ведь окружающие считали, что он не умеет любить…
«В России меня не любили и бранили; за границей меня любили и хвалили; но и здесь, и там одинаково не понимали моего», — писал Мережковский Бердяеву.
Дмирий Мережковский не воспринял революцию. Он истолковал происшедшее как разгул «хамства», воцарение «народа-Зверя».
Доброе, злое, ничтожное, славное,-
Может быть, это всё пустяки,
А самое главное, самое главное
То, что страшней даже смертной тоски,-Грубость духа, грубость материи,
Грубость жизни, любви – всего;
Грубость зверихи родной, Эсэсэрии,-
Грубость, дикость,- и в них торжество.Может быть, всё разрешится, развяжется?
Господи, воли не знаю Твоей,
Где же судить мне? А все-таки кажется,
Можно бы мир создать понежней.
Прожив два года в Советской России, Мережковский возненавидел большевизм и решил уехать с женой из страны.
А мы готовы всего лишиться, только бы не быть собою.
В 1920 году они эмигрировали в Париж. В Париже у них еще с дореволюционных времен осталась квартира. Это было очень важно для адаптации.
Нирвана.
И вновь, как в первый день созданья,
Лазурь небесная тиха,
Как будто в мире нет страданья,
Как будто в сердце нет греха.
Не надо мне любви и славы:
В молчаньи утренних полей
Дышу, как дышат эти травы...
Ни прошлых, ни грядущих дней
Я не хочу пытать и числить.
Я только чувствую опять,
Какое счастие - не мыслить,
Какая нега - не желать!